«В минуты музыки печальной…» - Николай Михайлович Рубцов

class="v">Что я не буду с девушками грубым

И пьянствовать не стану, как отец.

Мечты, мечты… А в жизни все иначе.

Нельзя никак прожить без кабаков.

И если я спрошу: «Что это значит?» —

Мне даст ответ лишь Колька Беляков.

И пусть сейчас не подберу я слова.

Но я найду его в другой момент,

Чтоб рассказать про Кольку Белякова

И про его чудесный инструмент.

О природе

Если б деревья и ветер,

                 который шумит в деревьях,

Если б цветы и месяц,

                 который светит цветам, —

Все вдруг ушло из жизни,

                 остались бы только люди,

Я и при коммунизме

                 не согласился б жить!

На злобу дня[1]

(Экспромт)

Космонавты советской земли,

Люди самой возвышенной цели,

Снова сели в свои корабли,

Полетели, куда захотели!

Сколько ж дней, не летая ничуть,

Мне на улице жить многостенной?

Ах! Я тоже на небо хочу!

Я хочу на просторы Вселенной!

Люди! Славьте во все голоса

Новый подвиг советских героев!

Скоро все улетим в небеса

И увидим, что это такое…

Только знаю: потянет на Русь!

Так потянет, что я поневоле

Разрыдаюсь, когда опущусь

На свое вологодское поле…

Все стихи про земную красу

Соберу и возьму их под мышку

И в издательство их отнесу —

Пусть они напечатают книжку!

Репортаж

К мужику микрофон подносят.

Тянут слово из мужика.

Рассказать о работе просят —

В свете новых решений ЦэКа.

Мужику

     непривычно трёкать,

Вздох срывается с языка.

Нежно взяли его за локоть:

Тянут

    слово

        из мужика!..

«Ночь коротка. А жизнь, как ночь…»

Ночь коротка. А жизнь, как ночь,

                       длинна.

Не сплю я. Что же может мне

                     присниться?

По половицам ходит тишина.

Ах, чтобы ей сквозь землю

                   провалиться!

Встаю, впотьмах в ботинки долго

                        метясь.

Открою двери, выйду из сеней…

Ах, если б в эту ночь родился

                     месяц —

Вдвоем бы в мире было веселей!

Прислушиваюсь… Спит село

                     сторожко.

В реке мурлычет кошкою вода.

Куда меня ведет, не знаю,

                  стежка,

Которая и в эту ночь видна.

Уж лучше пусть поет петух, чем

                       птица.

Она ведь плачет — всякий

                   примечал.

Я сам природы мелкая частица,

Но до чего же крупная печаль!

Как страшно быть на свете

                   одиноким…

Иду назад, минуя темный сад.

И мгла толпится до утра у окон.

И глухо рядом листья шелестят.

Как хорошо, что я встаю с зарею!

Когда петух устанет голосить,

Веселый бригадир придет

                  за мною.

И я пойду в луга траву косить.

Вот мы идем шеренгою косою.

Какое счастье о себе забыть!

Цветы ложатся тихо под косою,

Чтоб новой жизнью на земле

                    зажить.

И думаю я — смейтесь иль

                   не смейтесь,

Косьбой проворной на лугу

                    согрет,

Что той, которой мы боимся, — смерти,

Как у цветов, у нас ведь тоже нет!

А свежий ветер веет над плечами.

И я опять страдаю и люблю…

И все мои хорошие печали

В росе с косою вместе утоплю.

«Я не плыл на этом пароходе…»

Василию Тимофеевичу

Я не плыл на этом пароходе,

На котором в Устюг

              плыли Вы,

Затерялся где-то я в народе

В тот момент

         на улицах Москвы.

Что же было там,

            на пароходе?

Процветала радость или грусть?

Я не видел этого, но вроде

Все, что было, знаю наизусть.

Да и что случилось там,

                в природе,

Так сказать, во мгле моей души,

Если с Вами я на пароходе

Не катался в сухонской глуши?

Просто рад я случаю такому

Между строк товарищей своих

Человеку, всем нам дорогому,

Как привет, оставить

               этот стих…

Пародия

Куда меня, беднягу, завезло!

Таких местов вы сроду не видали!

Я нажимаю тяжко на педали,

Въезжая в это дикое село!

А водки нет

        в его ларьке убогом,

В его ларьке единственном, косом…

О чем скрипишь