Фарватерами флотской службы - Георгий Егоров

Теплоход "Сибирь" вошел в Авачинскую губу глубокой ночью. Уже тогда, в довольно густой тьме, почувствовалась ее просторность, к которой я не привык на Балтийском театре. Поражало в море огней. По всему берегу, насколько хватало взгляда, они сверкали жемчужными россыпями. Какой, должно быть, большой город Петропавловск-Камчатский, подумалось в тот момент.

Однако, когда рассвело, я, взглянув на берег, испытал разочарование. Ожидал увидеть массу зданий, а их не было. Только в центре города высились редкие двух- и трехэтажные здания, на сопках же виднелись островерхие домишки, напоминавшие юрты кочевников.

В Петропавловске мы пробыли недолго. Примерно через час теплоход отправился дальше.

Сразу после прибытия к новому месту службы я, как требует того Корабельный устав, представился командиру соединения капитану 1 ранга Василию Ивановичу Савичу-Демянюку. Он держал свой флаг на плавбазе "Саратов", переоборудованной из товарно-пассажирского парохода.

Рядом стоял, также переоборудованный под плавбазу лодок, старый товаро-пассажирский теплоход.

Первое впечатление от встречи с командиром соединения не очень воодушевило. Разглядывая меня в упор из-под густых нахмуренных бровей, он спросил строгим командирским голосом:

- Вы один?

- Нет. С семьей. Жена и дочь сидят на чемоданах на пирсе.

- Почему не дали телеграмму, что прибываете с семьей? - спросил Савич-Демянюк еще строже.

Соблюдая такт, я пояснил, что не привык оповещать о своем прибытии телеграммами. Волосы, которые у Василия Ивановича торчали ежиком, казалось, ощетинились в мою сторону.

- Считайте, что вам повезло. Разместим пока вашу семью в комнате офицера, семья которого в отъезде. А потом будет видно. С жильем здесь не только трудно - его попросту нет...

Впоследствии под командованием В. И. Савича-Демянюка, который вскоре стал контр-адмиралом, я прослужил не один год. Василий Иванович не у всех вызывал симпатию. Но я по сей день храню к нему глубочайшее уважение. Человек он был необыкновенной строгости, бескомпромиссной требовательности и высочайшей деловитости.

В этом я убедился в первые же дни. В самое короткое время Василий Иванович решил все мои проблемы: разместил семью, ввел меня в курс дела и буквально через несколько дней отправил в длительную командировку.

- Вы назначаетесь командиром на "щуку", - инструктировал он меня. - Лодка сейчас в ремонте на одном ив дальневосточных заводов. Сегодня ваш предшественник сообщил телеграммой, что ремонт успешно завершен. Отправляйтесь на завод, принимайте корабль, организуйте необходимые испытания и приводите лодку к месту постоянного базирования...

-И вот я возвращаюсь в базу.

Остров Атласова неторопливо проплывает мимо нас по правому борту. Его невозможно спутать ни с каким другим. Правильным усеченным конусом остров взметнулся вертикально вверх на два с половиной километра. Прекрасный ориентир для моряков. Он возвещает о том, что мы приблизились к Курильской гряде. Уже виден остров Парамушир, а справа от него - остров Маканруши с мысами, которые носят характерные названия: Утренний, Полуденный, Вечерний, Полуночный. По этим мысам можно точно определить, с какой стороны находится солнце во время своего суточного движения.

Курильская гряда отделяет бурное Охотское море от Тихого океана. За время службы на Тихоокеанском флоте мне много раз приходилось видеть эти острова множество мелких и 30 крупных, растянувшихся в линию длиною 640 миль.

Климат там суровый, и плавание небезопасно. Множество рифов, в летнее время часты густые туманы, зимой свирепствуют тяжелые штормы, во все времена года сильны приливно-отливные течения. Случаются тут и цунами. На берег, как правило в зловещей тишине, вдруг набегают огромные волны и затем уносят с собой в океан деревья, постройки, людей и суда...

Бесконечны дали Тихого океана, грандиозны и проявления стихийных процессов, происходящих на его просторах: землетрясения, извержения вулканов, цунами. А тайфуны! Мне не раз приходилось испытывать на себе их страшную силу. Рассказать о том, что происходит, трудно. Это надо увидеть. Сильнейший ветер валит с ног, огромные, высотой до 10-15 метров, волны швыряют корабль как щепку: вверх, вниз, с борта на борт. Потоки воды окатывают с ног до головы всех стоящих на ходовом мостике. Вода обрушивается ливнем и сверху, из черных туч. Сверкают молнии, грохочут океанские валы. Днем становится темно как ночью. Не поймешь - где небо, а где океан: все пронизано влагой, замешанной на крутом ураганном ветре. Зимой же это бедствие дополняется еще и обледенением: корпус обрастает толстой коркой льда, которая не дает лодке уйти на глубину.

Да, суров и многообразен Тихоокеанский театр. Морские навыки там приобретают особое значение. Нередко сталкиваешься не только с трагическими, но порой и с комическими явлениями. Осенью 1951 года одна из подводных лодок нашего соединения, которой командовал капитан 2 ранга А. П. Касаткин, должна была проверить новую аппаратуру по регенерации воздуха внутри корабля. Для этого следовало недалеко от берега лечь на грунт и пробыть под водой несколько суток. Обеспечивать испытания было предписано экипажу нашей лодки, что означало: охранять район, держать связь с командиром лодки, лежащей на грунте, и докладывать обо всем командованию соединения.

Рее шло нормально. Но на третьи сутки Александр Петрович доложил: "Результаты работы удовлетворительные, экипаж чувствует себя хорошо, но в отсеках стала повышаться температура".

Такое сообщение было явно странным. Погода стояла холодная, температура воды не превышала плюс десяти градусов по Цельсию.

- Осмотритесь внимательнее в отсеках, - сказал я. - Все ли у вас в порядке?

- Уже осмотрелись, - ответил командир. - Неисправностей не обнаружено.

На следующий день, когда командир лодки сообщил, что температура в отсеках повысилась еще на несколько градусов и что все члены экипажа, обливаясь потом, расхаживают в трусах, было приказано прервать работу и всплыть на поверхность.

Как ни странно, и наверху в результате тщательного обследования не удалось установить причины, вызвавшие повышение температуры. И только позже стало известно, что лодка на грунте улеглась на горячий источник, который и подогревал ее...

А между тем мы приближались к базе. Мои размышления прервал штурман старший лейтенант Д. М. Фомин, поднявшийся из центрального поста на ходовой мостик.

- Товарищ командир, - доложил он, - до входа в пролив десять миль. - И после паузы добавил: - Согласно предварительной прокладке идем по плану.

"По плану! - мысленно усмехнулся я. - По плану мы должны были пройти пролив на полтора месяца раньше".