Дневник (1918-1919) - Евгений Харлампиевич Чикаленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Армия украинская, которая вместе с немцами воевала против большевиков, теперь стремится к союзу с большевиками против немцев. Я уже писал, что немцы не пустили украинскую армию в Крым, а части, которые туда пробились, завернули обратно на Перекоп, а затем направили их против донских большевиков, а теперь — увидев в них симпатию, или склонность к большевикам, разоружили их, а те раздобыли оружие у австрийцев и теперь, говорят, идут столкновения между этой украинской армией и немцами. Вообще положение Украины скверное со всех сторон: внутри ширится руина, анархия, с внешней стороны тоже плохо, потому что никто на нас не обращает внимания, никто с нами не считается, потому что никакой силы у нас нет. Румыния забрала себе и украинские уезды Бессарабии, а у нас нет силы отобрать их, даже крымчане имеют больше войск, чем Украина, и смело забирают себе и порты наши, и степи, населенные преимущественно украинцами. А организовать армию без помощи немцев у нас нет возможности, говорят, что это наше внутреннее дело, в которое они не могут вмешиваться, но это они только говорят так, потому что поняли, что если бы у нас была своя армия, то она восстала бы против них как теперь восстают гайдамацкие курени, которые еще недавно вместе с ними очищали Украину от большевиков, как восстают даже немецкие воспитанники синежупанники, которые вернулись из плена рьяными германофилами, а теперь стали горячими ненавистниками немцев, которые их обезоружили, распустили по домам и после этого смело устроили переворот, зная, что у социалистического украинского правительства нет никакой армии; нет никакой организованной силы, кроме тысячи сечевиков-галичан, с которыми легко справиться. В результате в межклассовой борьбе крупноземельная буржуазия с немецкой силой одолела сельскую бедноту, как человек хитростью одолевает слона или медведя. А с внешней стороны получилось так, как говорится, что пригласили немца помочь нам отбиться от брата, который 260 лет угнетал нас, немец охотно пришел, помог, а потом сам сел на место изгнанного и теперь угнетает нас, да еще и делает вид будто не он, а это мы сами между собой не помиримся, буржуазия, мол, с социалистами и большевиками борются. Он вошел в близкий контакт с польско-еврейско-русской буржуазией и помещиками, передал им формально власть, закрасив ее в украинский самостийницкий цвет, а сам что хочет, то и делает! Мне рассказывал один доброжелательный к нам еврей, что еще до большевистского нападения польские и русские помещики предпринимали при дворах Вены и Берлина всяческие усилия, чтобы немцы вмешались в украинские дела и восстановили здесь мир и порядок, а когда Ц. Рада позвала немцев, то эта буржуазия с Добрым во главе собрала огромную взятку, которую распределила между влиятельными кругами Берлина и Вены. Говорят, буржуазия, опасаясь, что наше эсеровское правительство пойдет и дальше вслед за большевиками, охотно давала деньги на то, чтобы немцы сбросили это правительство и завели у нас немецкий порядок. А то, что правительство наше пошло бы вслед за большевистским — то это факт, потому что еще, кажется, до Рождества Винниченко рассказывал, что Грушевский очень испугался за свое имущество, когда узнал, что Ткаченко разрабатывает законопроект, по которому правительство должно отобрать в казну 15–20% всего частного имущества. Очевидно, об этом знала городская буржуазия и, опасаясь, что и ей будет то же, что и помещикам, у которых безвозмездно отняли землю, поспешила помочь своим товарищам по несчастью и собрала немалые деньги на подарок влиятельным людям, которые навеки освободят их от такого грабежа и издевательства, которое совершали на Украине русские большевики, содрав с украинских городов несколько десятков миллионов рублей.
В назидание потомству я прилагаю здесь вырезку с частью речи большевистского вождя Муравьева в Одессе, в газете «Киевская мысль» от 5 марта (20 фев.) 1918 года. Примерно в те же числа, а может раньше, эта речь была напечатана и в «Новой Раде», но почему-то самые интересные места были пропущены, поэтому привожу эту знаменитую речь по-русски, т.е., в оригинале.
«После удачного налета на Киев с сотнями убитых и расстрелянных, с миллионной контрибуцией, бесконечными насилиями, главнокомандующий «революционной» армией полк. Муравьев направился в Одессу.
В Одессе Муравьев думал повторить киевский грабеж, но это ему не удалось.
Начал полк. Муравьев с требования контрибуции.
19 февраля днем по распоряжению Муравьева в гор. думе собрались представители банков и торгово-промышленных предприятий. Является Муравьев со словами:
— Я хочу видеть гор. самоуправление.
Не получив ответа, полк. Муравьев повышенным голосом продолжает:
— Где гор. голова и члены управы? Снова молчание в ответ.
— В кандалах привести! — приказывает полк. Муравьев. Почему нет представителей города? Должен же меня кто-нибудь представить собравшимся!
Полк. Муравьев обращается к собравшимся с речью. Говорит отрывистыми фразами, нервно:
— Я очень рад, что вы собрались. Я позвал вас, чтобы призвать к борьбе с внешним врагом. Две собаки грызутся, третья не приставай. Роль этой третьей собаки играет румынская олигархия, вдохновляемая русскими дезертирами во главе с Щербачевым, буржуазной Радой, которую я уничтожил. Вы, представители капитала, повинны в этой безпощадной войне. Я Одессы не сдам. Здесь сосредоточен весь Черноморский флот, и в случае нужды, от ваших дворцов, от ваших жизней ничего не останется. В 3 дня вы должны внести мне 10 миллионов рублей. Горе вам, если вы денег не внесете». С камнем на шее я вас в воде утоплю, а ваши семьи отдам на растерзание охлократии.
— Не говорите, что в банках денег нет, есть деньги в ваших сундуках! Сделаем это мирным путем. Не надо ссориться, ибо ссориться опасно. Вы пользуетесь благополучием, я гарантирую вам безопасность обывательскую. Иначе горе вам! Я заставлю вас окопы рыть, пошлю вас вперед, а позади поставлю пулеметы. Знайте, что за мной идут отряды со всей России. Мировая война началась. От вас требуется только сделать красивый жест. Вы без нажима дадите 10 миллионов на организацию обороны. Давайте чеки, бумаги, мы все берем.
Полк. Муравьев садится, и к нему подводят тов. гор. головы Б.Ю. Фридмана.
Полк. Муравьев обращается к нему:
— Почему никого из гор. самоуправления не было в зале?
Вы должны были представить мне общество, которое я уважаю, как организованную силу. Ставлю вам на вид. Очевидно, в вас
