Ураган Уайетта - Десмонд Бэгли

— Ну, капитан, я так понимаю, что вы хотите поговорить со мной срочно, — сказал Брукс.

Шеллинг проглотил слюну.

— Э… э… да, сэр. Это насчет Мейбл.

Ни один мускул не дрогнул на лице Брукса, тон его голоса не изменился ни на йоту, но словно какое-то напряжение внезапно возникло в нем, когда он буднично проговорил:

— А что насчет Мейбл?

Шеллинг набрался духа.

— Он, кажется, свернул со своего расчетного курса.

— Что значит кажется? Свернул или не свернул?

— Да, сэр, свернул.

— Ну?

Шеллинг посмотрел в серые жесткие глаза командующего и вдруг, задыхаясь и глотая слова, быстро заговорил:

— Он движется прямо на нас. Но он не должен был этого делать, сэр. Это против всякой теории. Он должен был пройти к западу от Кубы. Я не могу вам сказать, почему это произошло, и я не знаю, кто из метеорологов мог бы. Тут есть много разных факторов…

В первый раз Брукс слегка пошевелился.

— Прекратите тараторить, Шеллинг. Сколько у нас есть времени?

Шеллинг положил на стол папку и открыл ее.

— Он сейчас чуть больше, чем в ста семидесяти милях от нас и движется со скоростью одиннадцать миль в час. Это дает нам пятнадцать, может быть, шестнадцать часов.

— Ваши объяснения меня не интересуют. Мне нужно было знать время и все. — Он повернулся в кресле и поднял телефонную трубку. — Дайте мне первого заместителя… Капитан Лири? Приказываю привести в действие план «К» немедленно, — он бросил взгляд на часы, — да, восемь тридцать одна. Точно… немедленная эвакуация.

Он положил трубку на рычаг и вновь повернулся к Шеллингу.

— Не переживайте так, капитан. Это было мое решение — оставаться, не ваше. А у Уайетта ведь не было твердых фактов, он опирался на интуицию.

— Но, может быть, я был слишком негибок в этом вопросе, сэр.

Брукс махнул рукой.

— Я это тоже принял во внимание. Я знаю возможности своих подчиненных. — Он обернулся и посмотрел к окно. — Единственное, о чем я сожалею, это то, что мы никак не сможем помочь населению Сен-Пьера. Сейчас это невозможно. Разумеется, как только мы возвратимся, мы начнем работу по ликвидации последствий урагана, но и это будет нелегко. Наши корабли, видимо, понесут ущерб. — Он посмотрел на Шеллинга. — Вы знаете ваши обязанности по плану "К"?

— Да, сэр.

— Идите и приступайте к их выполнению.

Он проводил Шеллинга взором, в котором было, что-то от сострадания, затем позвал своего адъютанта и отдал ему несколько распоряжений. Оставшись один, он подошел к сейфу в стене, открыл его и стал перекладывать документы в портфель с отделениями, выложенными свинцом. Только когда он выполнил свои обязанности командующего базой на мысе Саррат, он собрал немногие личные вещи, которые хотел взять с собой, в том числе фотографию жены с двумя сыновьями из ящика своего стола.

II

Эвменидес Папегайкос был человеком робким. Он был сделан не из того теста, из какого вылеплены герои, и положение, в котором он очутился, ему вовсе не нравилось. Конечно, содержание ночного клуба имело свои трудности, но они были такого рода, что вполне решались с помощью денег, как от коррумпированной полиции Серрюрье, так и от местных рэкетиров можно было откупиться, чем частично объяснялись высокие цены в клубе. Но откупиться от гражданской войны было немыслимо, равно как за все золото мира нельзя было спастись от урагана.

Он надеялся, что отправится на мыс Саррат вместе с американкой, но Уайетт и война помешали этому. В некотором роде он был рад, что очутился среди иностранцев — плохое знание английского языка скрывало его страхи и нерешительность. Он сам не предлагал своих услуг, но с повышенной готовностью делал то, что ему говорили, вследствие чего он в данный момент полз по банановой плантации к верху гряды, откуда было видно море.

Тишину вокруг нарушали какие-то звуки, и помимо пенья цикад был слышен шум, происхождение которого оставалось непонятным. Он, впрочем, различал металлическое позвякивание, смутные голоса, шорох банановых листьев, странный в эту сухую безветренную ночь.

Обливаясь потом, он добрался до вершины гряды и посмотрел вниз на прибрежную дорогу. Там урчали грузовики, то и дело вспыхивали огоньки, и в ярком свете луны были видны толпы движущихся людей. Карьер, где они оставили машину Росторна, был теперь заполнен машинами, а по проселку шло интенсивное движение в ту и другую сторону.

Спустя некоторое время Эвменидес повернулся, чтобы идти обратно. Тут он увидел, что среди бананов вспыхивали огни, двигались какие-то люди. Он спустился к лощине, где схоронились его спутники, стараясь держаться в тени банановых стволов.

— Эвменидес? — окликнула его Джули, лежавшая в своем окопе под банановыми листьями.

— Да. Где Росторн?

— Еще не вернулся. Что там происходит?

Эвменидес с видимым усилием подбирал английские слова.

— Много людей. Солдаты. Армия.

— Правительственная армия? Солдаты Серрюрье?

— Да, — он провел рукой в воздухе. — Кругом.

Миссис Вормингтон негромко захныкала. Джули сказала:

— Наверное, Серрюрье потерпел поражение. Его выбили из Сен-Пьера. Что же нам делать?

Эвменидес потерянно молчал. Он совершенно не знал, что делать. Если они попытаются уйти отсюда куда-нибудь сейчас, их наверняка схватят. Если дождаться утра, их схватят утром. Джули спросила:

— Солдаты близко от нас?

— Может быть, двести футов. Вы говорите громко, они слышат.

— Как хорошо, что нашли эту выемку. Забирайтесь в свою дыру, Эвменидес. Накройте себя листьями. Подождем Росторна.

— Я боюсь, — заскулила миссис Вормингтон в темноте.

— А вы думаете, я не боюсь? — прошептала Джули. — Не шумите.

— Но они же убьют нас, — проговорила миссис Вормингтон еще громче. — Они изнасилуют нас, убьют.

— Ради Бога, тише, — яростно зашипела на нее Джули. — Они же услышат вас.

Миссис Вормингтон издала низкий стон и погрузилась в молчание. Джули лежала в окопе, думая о том, куда же делся Росторн, когда он вернется и что они должны предпринять.

А Росторн попал в трудное положение. Пересекши дорогу внутри плантации, он теперь никак не мог вернуться обратно. По дороге постоянно двигались грузовики с зажженными фарами, и даже подходить к ней было опасно. К тому же сначала он вообще ее потерял. Обнаружив себя посреди армии Серрюрье, он стал ходить кругами, запутался в рядах бананов, в ужасе натыкаясь то на одну группу солдат, то на другую и с колотящимся сердцем отбегая от них.

К тому времени, когда он немного пришел в себя, он оказался так далеко от дороги, что для возвращения к ней ему понадобилось полтора часа. У него не было иллюзий относительно того, что будет с ним, если его обнаружат солдаты. Пропаганда Серрюрье работала хорошо, и мозги этих людей были одурманены, представление об окружающем мире искажено. Для них все белые были американцами, а американцы были злыми духами в той мифологии, которой их накачал Серрюрье и его сподручные. И Росторн прекрасно знал, что его просто пристрелят на месте.