Принцесса для сержанта - Андрей Уланов

– Ну да, – говорю. – А соорудить дверь над колодцем да сказать, что она и есть та самая, в обратный путь, скажешь дядя, тоже «сложно и дорого»?

– То есть, – приподымает бровь Куан, – причиной вашего отказа послужило вовсе не продекларированное желание продолжать «стоять нам поперек глотки», а банальное недоверие?

– А хоть бы и так, дядя. Разве таким, как ты, хоть на медный грош верить можно?

– Разумеется, нельзя. А вот предусмотреть условия, при которых возможности обмана с моей стороны будут сведены к нулю, – вполне.

– Это какие же?

– Например, вы сможете предварительно взглянуть на пункт вашего предполагаемого назначения.

– Ага. Три раза. Думаешь, про мороки я ни сном ни духом?

– Вам не надоело кривляться, Малахов? – морщится колдун. – Один из амулетов в вашем правом кармане дает вам силу видеть сквозь иллюзии мага Тьмы до третьего уровня включительно. Другой, – которым вы за время нашей беседы уже успели воспользоваться, – позволяет, опять-таки в отношении служителей Тьмы, отличить правду от лжи. Сейчас я не лгу, и, повторюсь, вы, Сергей, превосходно это знаете.

Интересно, думаю, а поверит этот гад мне, если я честно скажу, что позабывал про все эти талисманы-амулеты давно и надежно. Хоть и таскаю их исправно.

– Ладно, – говорю, – раскусил ты меня. Знаю я, что не брешешь ты… и потому… катись-ка ты, дядя, отсюда! Колбаской! Пока я добрый…

– Что ж, – вставая из-за стола, говорит черный, – благодарю, что не разочаровали меня, товарищ старший сержант. Прощайте.

Двинулся он к сходу с настила, я – взгляд с его спины не сводя – одной рукой за пистолет, второй за обойму с регистровыми пулями схватился… и тут меня словно ножом под ребро кольнули.

– Эй, дядя! – кричу. – А ну стой! Передумал я!

Глава 10

Особнячок у гражданина чернокнижника был, по здешним меркам, не из выдающихся. Двухэтажный, серого камня… с какой стороны ни гляди, на дворец не тянет, даже на хозпристройку к левому заднему крылу. Домик и домик.

Хотя внутри отделан вполне себе. Мебель в стиле ко-ко – в смысле, барокко или рококо, а в котором из двух, это уже не к моим десяти классам вопрос. Стены тканью обшиты, картины повсюду в овальных рамах, через открытую дверь печь виднеется, вся в бело-красной узорчатой плитке. Ковры, опять же…

В общем, уютная такая квартирка, прямо жалко ломать.

– Лаборатория находится на втором этаже, – сухо командует из-за моей спины Рилл. – Лестница справа.

– А что, – спрашиваю, – тихо так в доме? В одиночестве обитать изволишь?

– Какое это имеет значение?

Я к лестнице подошел, вверх глянул… ох, и не люблю же я такие вот лесенки – чугуневые, как сержант Синичкин их обзывает, с высокими перилами, узкие и винтовые. Уже месяца четыре не люблю, с тех пор, как на меня по одной из них гранату спустили. Я, само собой, через перильце сиганул… ногой за хрень какую-то завитушечную зацепился и ка-ак хрястнулся! Спасло, что в полушубке был, а то мог бы натуральный арбуз-башка выйти.

– Да ладно тебе, дядя. Я ж просто так спросил, а ты сразу в бутылку лезешь.

– Кроме меня в доме трое слуг, – неохотно цедит колдун, – сегодня на рассвете получивших приказ не возвращаться до вечерних фонарщиков.

– Я ж говорю – тихо тут у тебя… дядя.

Как же его это «дядя» бесит, гляжу, прям корежит. Но – молчит, вот и сейчас промолчал.

Похоже, и впрямь хочется черным гадам одного старшего сержанта на родину спровадить… сильно, аж до судорог. Это хорошо, это нам очень даже на руку.

– Ну и где тут твоя лаборатория?

– Дверь в конце коридора. Не заперта.

В одной лаборатории у черного мага мне уже побывать довелось. По крайней мере, навряд ли Гор-Амрон покойный два стола со всяческой химической посудой у себя в спальне держал, а спал при этом в стальном кресле с подлокотниками, типа зубоврачебного.

Окна зато у Гор-Амрона были не в пример меньше – и не нараспашку.

– Не боишься, – киваю на них, – что подглядят часом чего-нибудь не того? Улочка-то узкая, до балкона напротив доплюнуть на раз.

– На окна наложена соответствующая иллюзия, – Куан дверь запер, подошел к одному из окон вплотную, руки за спину заложил… тоже мне, птица-секретарь. – Никто снаружи не увидит и не услышит ничего… предосудительного.

– Дядя, ты ж сам мне давеча вкручивал, что сквозь морок твой…

– Тому, кто сумеет пробить мой морок, – перебивает меня колдун. – Ни шторы, ни ставни, ни даже стены помехой не станут.

За собой я пока особого умения типа глаз-рентген не замечал, но решил довериться специалисту. Вдруг возьмет и закроет, а в комнате и без того духота.

Подошел к стене, начал книжные полки разглядывать. Вернее – книжные переплеты… кожаные.

Мне ребята в замке рассказывали, из кого такие вот переплеты порой делают.

– Очень настоятельно прошу вас, Малахов, не притрагиваться ни к чему. Особенно к книгам.

– Да я и не трогаю, смотрю просто. А трогать… ты с них пыль хоть иногда стираешь?

– Пожалуйста, Малахов, отойдите от стены и станьте РЯДОМ со столом! – рычит колдун. – И не мешайте мне работать!

Я плечами пожал, отошел, стал, куда сказали. Колдун сдернул с пола черную тряпку – под ней камень был, в смысле, каменный пол, черный и отличной полировки. Наклонился, начал мелом чертить – я заранее скривился – но скрипа не было. Хороший мел, нам бы в школу такой… и работает им гражданин чернокнижник ловко – я бы так ровно без линейки не сумел.

В итоге нарисовал он чего-то… чего-то. Видел я однажды чертеж авиамотора, так вот, если взять этот чертеж, сплюснуть и на треть изогнуть, примерное представление колдунском рисунке получить можно будет. Затем расставил прямо на рисунке крохотные чашечки, вернулся к столу, насобирал полный поднос флакончиков и пакетов, принес и принялся алхимичить: часть порошков и прочей гадости в чашечки сыпал, а часть прямо на рисунок.

С этим он возился долго, минут пятнадцать. Но торопить его я не стал: наверняка ведь дозировка всей этой гадости – дело тонкое и ответственное. Чуть что не так – высунутся из дыма большие зеленые руки и нам обоим головы пооткручивают. А лично мне голова пока что симпатична именно на шее, а не где-нибудь еще.

Наконец Куан разогнулся, отволок поднос обратно и встал рядом со мной.

– Не сомневаюсь, – говорит, – что мое общество успело вам, Малахов, уже изрядно наскучить. Спешу обрадовать сие чувство глубоко взаимно. Я спешил как мог, подготовка уже закончена, и очень скоро мы сможем расстаться… надеюсь, навсегда!

Насчет спешки я и сам подозревал – иначе с чего б гражданину чернокнижнику прямо в уличной одежде по полу елозить? Без спешки он бы хоть халат какой-нибудь старый накинул, а так – край камзола в зеленой дряни, рукава – в розовой, про колени вообще молчу.

Кстати, думаю, надо и мне плащ снять, а то прямо невежливо выглядит. Вешалки, правда, не видно, но вешалка и не нужна, потому как есть у меня привычка плащи на левую руку наматывать. Кто говорит, вредная, кто говорит, полезная, но факт: стоит взять в руки плащ, тут же начинаю его вокруг руки оборачивать. Честно-честно.

– Да уж хотелось бы, – киваю. – Особенно, чтобы навсегда.

– Не волнуйтесь, – цедит колдун. – Поскольку я не собираюсь появляться в вашем родном мире как минимум ближайшие пятьсот-шестьсот лет, а продолжительность вашей жизни явно меньше данного временного промежутка, это ваше желание имеет все шансы сбыться.

– Дядя, – улыбаюсь, – ты того-этого… за мою продолжительность не беспокойся. Давай лучше колдуй.

Почтенный негоциант Рилл Куан покосился на меня злобно, скрипнул зубами, повел рукой – на чертеже сначала в чашках полыхнуло, от них по линиям огонек пробегал, струйки дыма вверх потянулись… разноцветные, но сливались они в одно облачко… розовато-фиолетовое. Облачко это зависло в полуметре от потолка и начало вращаться – а в центре его воронка появилась.

– …енига, зобар ниециба пар пиен емам сенам…

Эх, думаю, по-хорошему, зарыл ты свой талант, гражданин чернокнижник! С таким голосом тебе б со сцены читать… речитативом. Ну да чего уж теперь.

Воронка тем временам налилась темно-синим… почернела… треск раздался, словно отрез ткани кто-то рванул что было сил… все, понимаю, дальше тянуть нельзя!

– Слышь – поворачиваюсь к колдуну, – дядя! Извини, что отвлекаю в такой момент, но надо, очень надо! Подержи вот эту штуку… секунд пять-шесть!

И рывком, что было сил, к окну – пока черный маг пытался реле в башке переключить и понять, что за черную и ребристую штуковину ему в руку вложили.

Рвануло, когда я уже над улицей летел, и рвануло будь здоров! Какая там лимонка, о чем вы, братцы, – шестидюймовый! В спину ударной волной лягнуло так, что вместо оградки балкончика на той стороне, – за которую я цепляться планировал, – вбило прямиком в окно. Хорошо, стекла в нем уже не осталось!

Я даже на ногах удержаться сумел, сам не знаю как. Врезался в стену, снес ее – ну хлипкая была стеночка, фанерная! – и упал в шкаф, который эту стеночку прежде подпирал, а теперь лежал на полу и прикидывал, нравится ли ему кроватью для контуженных старших сержантов работать. Как по мне, благодаря шубам и прочему зимнему обмундированию получилось у него очень даже неплохо.