Мария Валевская - Мариан Брандыс

«Я узнала, что император обедал у графа С. П. (Станислава Потоцкого), который пригласил избранных дам из высшего общества».

(Массон: Как-то утром Марии сообщили, что некое весьма влиятельное лицо (Юзеф Понятовский) спрашивает, в котором часу она может его принять. Приняла она его в полдень.)

«…Мадам, я пришел спросить, почему вы лишаете нашего гостя возможности любоваться одним из прелестнейших цветков нашей страны. Я пришел также просить, чтобы вы не были впредь так суровы и приняли приглашение быть у меня на балу. Я думаю, что вам уже нет никакой нужды знакомиться. Прошу прощения, но мы все знаем.

Его смех, ехидный и громкий, вывел меня из равновесия, я покраснела и не пожелала понять его намек.

– Нет, нет, не будьте больше столь скромной, не скрывайте свой триумф. Ваша тайна уже разглашена».

(Массон: Едва лишь Понятовский ушел, как ей доложили о появлении нескольких лиц, столь же известных как Понятовский.)

«Мне было восемнадцать с половиной лет, я не знала света, у меня не было никакого опыта, и патриотический триумвират мне так импонировал и я чувствовала к нему такое уважение, что уступила его настояниям».

(Массон: Мария прошла сквозь толпу гостей… к тому салону, где находилась хозяйка дома и звезда, которую принимали… Ее поместили между двумя незнакомыми дамами. Но тут же Понятовский стал за ее креслом и приступил к атаке.)

«– Вас с нетерпением ожидали. С радостью заметили ваше появление. Полное удовлетворение тем, что вы найдены. Приказано повторять ваше имя, пока его не выучат наизусть. Спрашивали о вашем муже. Пожали плечами со словами: „бедная жертва“. Мне дано поручение пригласить вас на танец.

– Я не танцую и вовсе не собираюсь танцевать.

– Это приказ, прошу прощения, вы не можете уклониться от него.

– Приказ! Приказ танцевать? Нет, нет! Я не флажок на крыше, который крутится, как его заставят, – ответила я со смехом.

– Это что, бунт?

– Да, я всегда бунтую против несправедливости и безрассудных требований.

– Но ради бога! Вы только поднимите глаза и взгляните. Он за нами наблюдает. Я заклинаю вас!

– Я не покину своего места.

– Вы шутите. Не собираетесь же вы скомпрометировать меня.

– Это вы компрометируете меня, настаивая с таким жаром. Прошу оставить меня, на нас обращены все взоры».

(Массон: Вынужденный удалиться, Понятовский пошел прямо к маршалу Дюроку, чтобы доложить ему о состоявшемся разговоре, который Дюрок тут же передал императору. Вскоре прервали танцы…)

«Сердце мое колотилось от страха. Он был всего лишь в нескольких шагах от меня. Не спускал с меня глаз.

Я вся дрожала. Дамы, мои соседки, подталкивали меня локтями, желая мне подсказать, что я должна встать, чтобы выслушать его слова. С опущенными глазами, я услышала обращенную ко мне фразу.

– Белое на белом плохо выглядит.

А потом совсем тихо:

– Не на такой прием я рассчитывал после… ожидания…

Я стояла неподвижно, как статуя, не отвечая и не поднимая глаз. С минуту он внимательно смотрел на меня и пошел дальше. Вскоре он покинул бал, и я почувствовала облегчение, словно избавясь от страшной тяжести.

(…)

– Что он вам сказал?

Мои объяснения вызвали у всех удивленный смех.

– Что он сказал мадам В.?

– О! – воскликнули две мои соседки. – Он вежливо сказал, что белое на белом плохо выглядит. Остального мы не слышали, за исключением: «после ожидания…»

(Массон: Сразу же после возвращения домой Юлия, горничная, подала ей таинственное письмо со словами: «жду ответа…»

«Я видел только Вас. Восхищался только Вами. Жажду только Вас. Быстрый ответ может успокоить нетерпеливый жар.

Н.»)

«Стиль этот возмутил меня, я небрежно бросила письмо на пол, я была в каком-то окаменении.

– Прошу прощения, а вы знаете, кто ждет на улице?

Это…

– Тем хуже, Юлия, ступай и скажи, что ответа не будет, пусть не ждет никакого ответа.

(…)

Наполеон был в моих глазах гигантской фигурой, гением, надеждой народа. Я призывала его, обожала издалека, но боялась приблизиться к нему».

(Массон: Едва она открыла глаза после утреннего пробуждения, как увидела подходящую с новым письмом Юлию. Она даже не вскрыла его, а присоединила к первому. Оба вложила в конверт. Не надписав адреса и не запечатывая, велела отдать доставившему.

Двери не закрывались все утро… Граф вошел оказать давление, чтобы она была на приеме. Пришли выдающиеся люди того времени и гофмаршал Дюрок. (…)

Задетая небрежным и неуместным тоном первого письма, возмущенная, что ее чувства были так дурно поняты… она решила не принимать участия в обеде, о котором думала с трепетом.)

«Но могла ли я сделать, что хотела, одна против всех?»

(Массон: Муж сказал строго:)

«Вы не можете отказать в полной поддержке нашему делу. Ваше присутствие обязательно, как сказал гофмаршал. Этого требует этикет двора. Без этого вы не можете находиться в обществе императора.

(…)

– Все должно отступить, сударыня, перед обстоятельствами столь великими, столь важными для всего народа.

Надеюсь, головная боль пройдет до обеда, от которого вы, как настоящая полька, не можете отговориться.

(…)

– Все это не нравится мне Я не хочу выглядеть в глазах света ревнивым старцем. Вы делаете меня таким.

А я считаю необходимым, чтобы моя жена занимала надлежащее ей место.

(…)

– Пусть будет по-вашему!

(…)

Я не люблю его. Так чего же я должна бояться?»

(Массон: Когда выходили из кареты, господине., кузен ее родственницы, ждал ее и подал ей руку.)

«– Вас ждут, – сказал он. – Вы затмите всех собравшихся там красавиц. Прошу меня не забывать. Я первый, кто публично возгласил вашу победу».

(Массон: Мадам К. ждала ее с распростертыми объятьями).

«– Входите же, я страшно боялась, что вы не приедете. Надеюсь, что одержанная победа вернет вам здоровье».

(Массон: Вошел император. Приблизился к кругу собравшихся (…) Но когда подошел к мадам Валевской и услышал ее имя.)

«Я услышала сухой вопрос:

– Я думал, вы недомогаете. Вы уже чувствуете себя лучше?

Я осмелилась взглянуть на императора. Он заметил это, как признался потом, и счел это одобрением его деликатности».

(Массон: В течение обеда…)

«Я встречалась с его взглядом, потому что он наблюдал за мной постоянно. Это составляло резкий контраст с серьезным разговором, в котором он принимал участие».

(Массон: Маршал (…) Дюрок разговаривал с нею вполголоса, все по поручению своего повелителя.)

«…с которым как будто объяснялся многозначительными взглядами.

– Успех зависит, возможно, только от вас. Требуйте – и получите, а пока что вы отвергаете.

Во время этого диалога мой высокий визави все время делал вид, что принимает участие в общей беседе, не упуская нити нашего разговора. Я видела знаки, сходные с языком глухонемых, как будто диктующие слова, передаваемые мне Дюроком.

На один из знаков императорской руки, которую он приложил к левому лацкану своего мундира, «телеграф»

пришел в замешательство. Несколько секунд он колебался, а потом, как будто уверясь, что понял смысл жеста, сказал:

– Да, а букет? Что вы с ним сделали?

– Он слишком мне дорог, чтобы я могла дать ему засохнуть или потерять хоть один листочек. Он будет наследием, которое я передам своему сыну.

– О, сударыне стоит только повелеть, и ей предложат в подарок нечто более достойное ее.

– Он любит только цветы, – покраснев, поторопилась я с ответом довольно громко, чтобы отвергнуть намек, который меня возмутил.

Маршал взглянул на меня с удивлением.

– Ну что ж. – сказал он после минутного колебания, – будем собирать плоды на вашей земле и подносить их вам.

– Если так будет. Ах, господин маршал!.. Вот букет, который всем нам нужен.

Таким образом прошел весь обед.

Общество перешло в салоны. Его императорское величество воспользовался замешательством, чтобы приблизиться ко мне. Во взгляде его, который он хотел сделать проницательным, я видела блеск огня; его нельзя было выдержать, не отведя своих глаз. Такое впечатление произвел он на меня. Затем, беря меня за руку и пожимая ее изо всех сил, он сказал совсем тихо:

– Нет, Нет! С такими сладостными, такими нежными глазами, с таким выражением доброты уступают, не мучают, или же вы величайшая кокетка, самая жестокая из женщин.

Произнеся эти слова, он быстро отошел. Все вновь последовали за ним».

(Mассон: Она очутилась в кругу, состоящем исключительно из посвященных… Все подошли к ней.)

«– Он видел только вас. Он бросал на вас пламенные взгляды. Это было заметно».