Бей или беги - Саманта Янг

Я решила, что незачем ждать, чтобы сообщить ему мое решение, но сначала…

— Харпер умная, целеустремленная, верная, заботливая и добрая. Что касается меня, то у меня много недостатков, о которых я прекрасно осведомлена, но надеюсь, что именно наши хорошие качества делают нас подругами. Даже не подругами — родными людьми. Мы семья. И я вовсе не чувствую себя обязанной объяснять тебе что-либо.

Я выпалила эту гневную тираду, открыто признав, наконец, какую боль и обиду вызывают во мне его поверхностные суждения.

— Я вообще тебе ничего не должна. И с меня хватит.

Калеб поднял бровь:

— Это ты о нас?

— Да, о нас.

— Но это просто секс, детка. Я все время это тебе твержу.

— Нет, — я покачала головой. — Это секс с мужчиной, который заставляет меня чувствовать себя ничтожеством каждый раз, когда открывает рот. Не знаю, что уж ты во мне так презираешь, но это убивает во мне всякое желание.

Я попыталась пройти, но он крепко удержал меня за руку выше локтя.

— Пусти.

— А как насчет тебя? — мрачно спросил он. — Сколько раз ты говорила, что я тебе не нравлюсь, что ты меня даже ненавидишь? Что ты вообще знаешь обо мне, чтобы судить и делать выводы о том, стою я твоей симпатии или не стою?

Я напряглась. Потом опустила плечи.

Он был абсолютно прав.

Его хватка на моей руке ослабла.

— Ты прав, — прошептала я, уставясь ему в грудь и не находя смелости взглянуть в глаза.

— Эва!

Тон, которым он это сказал, ободрил меня, и я подняла глаза. Выражение его лица смягчилось, и в глазах светилась теплота:

— Это должно было быть весело.

Я улыбнулась:

— Иногда так и было.

— Тогда, — улыбнулся он в ответ, — почему бы нам не договориться, что мы не знаем друг друга достаточно хорошо, чтобы судить? Я больше не буду говорить о тебе ничего обидного, а ты перестанешь твердить, что я тебе не нравлюсь.

Я недоверчиво уточнила:

— Ты все равно хочешь, чтобы мы встречались, пока ты в Бостоне? Не проще ли снять женщину в баре?

Он прищурился:

— А ты правда думаешь, что это одно и то же?

Я перестала дышать.

Он почувствовал это и рассмеялся:

— Нам обоим тяжело признать это, но никто в постели не сделает нам того, что мы делаем друг другу, не так ли? Я буду здесь еще несколько дней, потом вернусь в Шотландию. Так почему бы нам не использовать эту возможность и просто быть друг для друга тем, кто мы есть, Эва? Потом, оглядываясь назад, ты вспомнишь грубого шотландца, который заставлял тебя стонать от наслаждения, а я вспомню красавицу-американку, с которой у меня был лучший в жизни секс.

Удивление и радость оттого, что он все-таки признал это, отразились на моем лице, но он понял это по-другому:

— Что, хочешь сказать, что с кем-то в постели тебе было лучше?

Раньше я восприняла бы эти слова как очередное доказательство его немыслимой самоуверенности, но теперь я знала, что он имеет в виду: у нас был невероятно, запредельно потрясающий секс, и мы оба это понимали. И все же я слегка смутилась.

— Ну, мне особо не с чем сравнивать.

Раздражение мелькнуло в его глазах, и он отступил на шаг.

— Нет, правда, я не вру, — поспешила я успокоить его. — Я… До тебя у меня был только один мужчина.

Он открыл рот:

— Не может быть!

Я покраснела и тут же пожалела о своей откровенности:

— Но это так.

— Ты говорила мне, что у тебя был отличный секс.

— Он и был отличным.

— Но у нас лучше.

Это было утверждение, а не вопрос.

— С тобой это как… — я покраснела еще сильней, злясь на себя за эту глупую честность. — Да, секс с тобой обалденный, потрясающий, просто улет! Доволен?

Калеб широко улыбнулся, и я чуть не рассмеялась этой мальчишеской реакции.

— Не так и трудно было признать, правда?

— Молчи.

Он засмеялся и снова шагнул ко мне близко-близко, так что мне пришлось откинуть голову назад, чтобы видеть его лицо.

— Больше никаких оценок, никаких мыслей. Давай просто получать удовольствие от того, что есть, пока оно есть.

Мое тело тянулось к нему, желая его прикосновений, поэтому мне не оставалось ничего другого, как ответить:

— Хорошо, но больше не говори мне, что я не в твоем вкусе.

К моему изумлению, он огорчился:

— Больше никогда не буду. Это я от злости, и пожалел об этом сразу, как сказал.

У меня даже челюсть отпала. Этот мужчина может признать, что был неправ. Ого!

Внезапно он нежно приподнял мой подбородок и, приблизив свои губы к моим, запечатлел на них сладкий поцелуй.

— Я знаю, что ты, Эва, скорбишь о смерти подруги. И не в моей власти забрать твою боль, сделать тебя счастливой. Но я могу помочь тебе отвлечься, детка. Убежать от реальности.

Слезы навернулись у меня на глаза от его теплых сочувственных слов. Это была та сторона Калеба, которой я боялась. Такой мужчина представлял для меня серьезную опасность. Но я решила рискнуть ради того удовольствия и бегства от реальности, которые он предлагал. Я сморгнула слезы и кивнула:

— Сегодня вечером?

— В то же время. Ключ у тебя?

— Да.

Он поцеловал меня снова. Дольше, глубже. Наши языки сплелись в ненасытном танце, тела льнули друг к другу. Скользнув рукой по моей спине, он крепко прижал мои бедра к своим, и я почувствовала животом каменную твердость его члена. Он вынужден был с усилием оторваться от меня.

— Лучше иди, — сказал он низким, хриплым от желания голосом. — Мне нужно немного времени, чтобы остыть.