Оборона дурацкого замка. Том 6 - Макар Ютин

Вот только отметины от ударов оставались не на пальцах оппонента, а на деревянном массиве посоха. Чернело покрытие, змеились небольшие, но неприятные на вид трешины. Долго парировать чужие атаки таким оружием не стоило и думать.

«Блин, его „маятник“ это нечто! Как он так двигается⁈ Кажется, у нас в школе даже норматив был по таким вот прыжкам влево-вправо. Я сдыхал меньше, чем через минуту. А уродец скачет, как активист на лобном месте. И не попадешь по нему, слишком быстро меняет позицию…»

Саргон сменил тактику. Бросил пытаться кастовать атаки, похожие на «стрелы», «камни» или «пули». Вместо этого ударил простым таранным заклятьем в виде пирамиды из нейтральной Ци с сердцевиной лунной энергии. Атака в упор не успела расплескать энергию по дороге или деформироваться слишком сильно.

Странная форма неожиданно зашла в плюс, позволила сохранить начальную скорость полета. Враг не смог уклониться, как от прежних «стрел» или «пуль». Лишь успел подставить плечо вместо живота, поэтому бодро отлетел на пару метров назад, а не рухнул навзничь.

На этом преимущество Саргона неожиданно закончилось. От нового «заклинания» практик успел уйти перекатом, затем вскочил на ноги, злобно оскалился и мерзенько завыл. Из-под черных пеньков и желтых резцов потекла розоватая пена. Ее клочья пачкали губы, пятнали и так до омерзения грязный халат.

— ЫэуЫЫЭУА! — Взвыл"дикарь" гнусавым тоном. Совершенно не страшно, скорее даже смешно и чуточку жалко. Как безобидный подъездный псих. Жаль, безобидным этот человек(?) определенно не являлся.

Снова откат к старой тактике, знакомый прыжок по параболе, попытка ударить если не руками, то ногами, зубами. Искра разума окончательно погасла в глазах противника. Он слегка ускорился, стал менее предсказуемым, однако полностью потерял рисунок боя, смазал собственный стиль уродливыми, избыточными движениями.

«Все бы ничего, только неизвестный яд или порча ломает мне все планы. Смысл его выводить из себя, когда я не могу войти в клинч из-за повышенного риска? Да у него шансы на победу даже выросли! Теперь я не успеваю толком ничего скастовать. Стоп! Может попытаться…? Гм…Почему бы и нет? Если петля нестабильна и не держится, то нужно это свойство усилить».

Выбрать правильное время оказалось неожиданно сложно. Саргон молодым козликом скакал по немаленькой арене, выписывал пируэты на зависть гимнастам, йогам и клубным танцовщицам. Противник оставлял ему все меньше и меньше времени на ответ. Он не ускорялся, не возвращал себе разум, не придумывал план или усиливался иным образом.

Просто загонял попаданца с упорством неутомимого робота, а каждая маленькая ошибка, каждое неидеальное движение сужали пространство для маневра, заставляли отдавать кусочек поля, переходить в менее удобную позицию.

«Сейчас или никогда!»

Саргон вновь попытался сосредоточить любимую петлю на кончике своего нового приобретения. Вот только в этот раз он не осторожничал, скорее напротив. Поддал от души, замкнул контур как можно более небрежно, да еще и саму петлю слегка искривил. Так, чтобы точка выхода силы шла строго вверх.

Они попали одновременно. Грязный, обкусанный ноготь с толстым кальцинированным налетом чиркнул по плечу халата, не смог пробить армированную вставку, лишь распорол ткань у локтя. Защитной пленки на коже хватило, чтобы погасить остаточную инерцию удара. Второго ранения юный воин не получил.

Неизвестному практику повезло куда меньше. Саргон без особых затей ткнул посохом ему в колено. При этом петля рванула в момент начального контакта, поэтому вся энергия Ци ударила вперед, по конечности противника, а не расползлась во все стороны типичным взрывом.

Гудение Ци сменилось жутким треском, неожиданно жалобный всхлип из уст врага прервался кашлем, затем кряхтением, а после хрипом пополам с глухим ударом, когда тело рухнуло на плиты арены. Странно, однако крови почти не было. Измочаленная нога с белеющими костяными осколками казалась грязным гнездом, переплетением тряпок с останками мелких животных, лежкой бомжа, но никак не человеческой конечностью…

— Хватит пялиться, мо шен рен, — Трагическим шепотом возвестил Саргону Алтаджин. Язвительный жрец успел подкрасться к нему за спину, вот только его оппонент легко почуял сжатую до пружины Ци в странном оружии кочевника. Впрочем, подавить дрожь у него все равно не вышло. Хоть и по другому поводу.

«Кажется, теперь его морда… лицо будет сниться мне в кошмарах», — Угрюмо подумал Саргон. Эта смесь недоумения, по-детски яркой обиды, муки и звероватой покорности нагоняла жуть пополам с отвращением на глубинном уровне, — «Я бы не удержался, ушел в другой отряд или прикопал его в овраге с черемухой. Вместе с Набоковым, ага. Как можно жить рядом с таким угребищем⁈»

— Слышь! Ровно стой. И губы не поджимай, будто у тебя сноха котел с похлебкой перевернула. Сделай вид гордый, одухотворенный и смелый. Словно тебе дали маленький шанс стать слугой слуги служителя моего Бога, — Подсказывал ему боец отряда Сороки, пока несколько молодых мальчишек со скучающими лицами с помощью некоего подобия грабель уволакивали со сцены проигравшего бойца.

Тот не сопротивлялся. Лишь мычал и дергал головой, как «солнечные дети» из его мира.

— Ну принял, — Раздраженно ответил попаданец наглому жрецу за своей спиной. Впрочем, вид действительно принял. Победителя, а не мальчишки с оленьими глазами, который покалечил незнакомого ему человека просто так, потому что кто-то сказал ему это сделать.

— Вот и стой так, пока новый соперник не придет. Главное, не показывай себя мальчишкой. А то узнают — и у твоего куратора будут проблемы. А если у него будут проблемы, то он щедро поделится ими со всеми причастными. И не причастными тоже. Мой! — Палец вверх, — Говорит, что счастье в битье палками тех, кто сильнее, но вся суть…

— Я понял, понял. Попытаюсь запомнить, что я изображаю женщину. Так нормально? — Раздраженно прогундел Саргон почти не разжимая губ. Мало ли, вдруг умение читать по губам входит в местный список добродетелей?

— Тогда встань как баба, а не чревоугодник после томительного облегчения от запора, — Он хлопнул опешившего парня по заднице, после чего хлопнул еще раз, но уже другой рукой.

— Что ты твориш-ш-ш-с-suka-a? — Зашипел попаданец, пытаясь одновременно поддерживать каменное лицо.

— Бедра расслабь, потаскуха ты липовая, перенеси вес тела на заднюю ногу и грудь вперед выпяти. Мой! говорит: из тебя даже бача-бази не выйдет. Учись, пока…

— Пошел ты…!

— Или живи с откляченной задницей и пухлыми губами… Кстати, покусай их, чтобы опухли. Да не так заметно, о блудница ты ки-урийская. В общем, или так, или умри на сучковатой палке. Сам! Говорит, к палкам тебе лучше не привыкать. Ты же воин. Хотя какой ты воин… Прошу прощения, о великий, конечно, он воин. Шакалий выродок, шелудивый верблюд, отродье… Этот презренный молчит и почтительно внимает…

— Что мне дальше-то делать, ишак ты воню… Этот загадочный воин ждет дальнейших указаний Старшего, — Быстро поправился Саргон.

— Жди. Я уже узнал, кто будет дальше. Так, на всякий случай. Никто не думал, что какой-то задохлик всерьез сможет победить… Ладно, никто, кроме Него! Помни, ты должен моему Богу за эту победу!

— Да ничего подобного!

— Ладно, все равно потом будешь должен. Он! Терпелив. То есть нет, наоборот. Он! — Уже надоевший Саргону заскорузлый палец привычно поднялся вверх в набившем оскомину жесте, — Нетерпим. Но к врагам. А ты никто. Поэтому сиди и бойся. Пока не захочешь отдать долг.

— Так делать-то что? И кто будет следующим?

— Гэ Шуншу. Он немолод, однако поэтому еще менее мудр, чем молодые. Чем больше лет, тем меньше огонь в груди. А у некоторых старых червей он вместо уголька становится воловьим кизяком. Мгм. Старый отморозок именно такой, но его исследования Ци глубоки, как твое ненасытное чрево.

— Отстаньте уже от чрева этого юного практика. Как и от других его органов! — Шепотом возмутился Саргон.

— Его можно победить, если ударить первым… Но тебе нельзя убивать или побеждать слишком быстро. Ты — главная загадка арены, ты — мо шен рен, ты — столб для тренировок. Столб не должен колошматить боевитого недоросля. Или перестарка. Иначе в армии будут одни поленья…

Алтаджин покинул арену внезапно и без предупреждения. Лишь иссяк поток разглагольств да пропало ощущение эфирного росчерка незнакомой Ци в его оружии. Благо, жрец ушел прежде,