Молодой Александр - Алекс Роусон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наступала последняя фаза плана. Трубы дали сигнал к общему наступлению. И греки почувствовали на себе всю мощь македонской фаланги[587]. Острая сталь разрывала плоть, рассекала животы, как спелые гранаты, земля почернела от запекшейся крови, воздух пропах потом и фекалиями. Некоторых охватило боевое безумие, мертвые и раненые падали на землю, их быстро сменяли те, кто стоял сзади. К этому моменту кавалерии Спутников удалось разгромить большую часть греческого левого крыла, обратив многих в бегство, но Священный отряд устоял, твердо удерживая свои позиции и сражаясь с вооруженной сарисами фалангой. Александр собрал своих людей и приготовился к новой атаке, как считается, повторяя слова, которые он позже произносил перед битвой с персами: «Давайте еще раз атакуем, македоняне, еще раз доблестно!» Плутарх утверждает, что Александр получил признание за то, что первым прорвал ряды Священного отряда[588]. В конце концов фиванцы были окружены и разрублены на куски. Воины в центре и слева понесли одинаковые потери и были отброшены в сторону долины Ликуресси. Те, кто не бежал, были уничтожены. Воды Термодона стали красными от крови. Победа принадлежала македонянам.
Поле битвы было усеяно изувеченными частями человеческих тел. Под палящим августовским солнцем безжизненные останки вспухали гнойниками и раскалялись, победители снимали доспехи с мертвых, а эскулапы и те, кто обладал хоть какими-то познаниями в искусстве врачевания, принимались за лечение раненых. Беспокойные духи мертвых бродили по равнине, «земля была залита кровью, друг и враг лежали мертвые бок о бок, щиты разбились вдребезги, копья сломались надвое, кинжалы были вырваны из ножен, некоторые на земле, некоторые вонзились в тела, некоторые еще сжаты мертвой рукой»[589]. Так Ксенофонт описывает другую сцену после битвы, но то же самое должно было твориться и под Херонеей. Погибло более тысячи афинян, столько же людей потеряли беотийцы; вероятно, и их союзники, фиванский Священный отряд, были практически полностью уничтожены. Позже Филипп смотрел на этих элитных фиванских воинов, лежащих там, где они пали в бою, в окружении сломанных сарис, и лил слезы, говоря: «Проклятие тем, кто воображает, что эти люди когда-либо сделали или испытали нечто позорное!»[590] Возможно, это отсылка к слухам о гомосексуальности этих воинов, которые многие считали клеветой[591]. Две тысячи афинян и много беотийцев были взяты в плен, остальной части армии удалось бежать через перевал Керат и перегруппироваться в Лебадии. Среди них был Демосфен. Сначала оратор держался достойно, но он не был настоящим бойцом. Во время бегства он зацепился плащом за кусты ежевики и, не оглядываясь, воскликнул: «Возьмите меня живым!»[592] Филипп не преследовал бежавших. Победа была решающей, сопротивление греков сокрушено, но, по словам Плутарха, позже он содрогнется от «силы и способностей оратора, который заставил его за один день рискнуть своей империей и самой жизнью»[593].
Для совершения похоронных обрядов македоняне выбрали место рядом с Кифисосом. Огромный земляной курган (примерно 7 метров в высоту и 70 метров в ширину) сегодня порос черным кипарисом, деревом мертвых. Раскопки на нем провел Йоргиос Сотириадес в начале ХХ века[594]. Под насыпью он обнаружил остатки большого погребального костра, застывшую массу пепла, костей и полуобгоревших бревен, около 10 метров в диаметре и местами до 75 сантиметров толщиной[595]. Число погибших македонян не приводится, но размер костра указывает, что их было немало. Тела сожжены сильным жаром, так что остались лишь фрагменты. С места происшествия были извлечены два больших ящика с обугленными человеческими останками, а рядом найдена целая коллекция железного оружия – сарисы, дротики, мечи и ножи, некоторые из них сейчас выставлены в местном музее[596]. Подношения были простыми. Ни золота, ни серебра, только предметы повседневного обихода, сопровождавшие войско в походе: несколько монет, немного керамики и амфора с вином.
Македонская погребальная насыпь в Херонее. Фотография автора
Филипп возглавлял церемонию – захоронение погибших воинов было царской обязанностью. Произносились речи, приносились жертвы, армия проходила маршем в честь павших товарищей[597]. Пальмовая ветвь храбрости была высшей наградой, присуждаемой человеку, который сражался с величайшей доблестью. Позднее Александр удостоится этой награды в Азии, но, вероятно, при Херонее пальмовую ветвь получил Филипп, поскольку ему принадлежала общая заслуга в достижении победы[598]. Рассказ Диодора о битве явно тяготеет к романтике, он изображает отца и сына, соревнующихся друг с другом во имя славы победителя. Александр, по его словам, был настроен показать Филиппу свою доблесть в бою, никому не уступая в отваге. Ему удалось проявить себя не только способным воином, но и умелым, мужественным вождем – и это был явный признак грядущего. Многие награды, вероятно, вручили другим храбрым воинам: дары помогали укрепить боевой дух и одновременно усиливали первостепенное значение чести[599]. Когда зажгли погребальный костер, прогремели трубы, раздались боевые возгласы воинов, некоторые бросали собственные подношения на кучу тел, столб черного дыма поднимался в отягощенный военными миазмами воздух Беотии, резкий запах горящей плоти наполнял ноздри собравшихся[600]. Должно быть, за сожжением тел последовали пиршества и погребальные игры. Затем воины потрудились, чтобы засыпать землей останки мертвых. Македоняне не воздвигали монументов, их захоронения на полях сражений и связанные с ними ритуалы сохранялись в местной памяти и в естественном ландшафте[601].
На въезде в современную деревню Херония, расположенную на другой стороне долины, находится еще одно массовое захоронение. Оно отмечено колоссальной статуей льва, обращенного к македонскому кургану на северо-востоке. Во время раскопок в 1880 году в прямоугольной ограде вокруг основания статуи было обнаружено 254 скелета, мужчины были уложены аккуратными рядами, «фалангой мертвецов», как назвал это один историк[602]. Поскольку число умерших близко к 300, обычно считают, что здесь лежат воины Священного отряда. Отчеты о раскопках неполны, хотя недавно были обнаружены некоторые оригинальные рисунки расположения скелетов и общего вида братской могилы[603]. Проводивший первые раскопки археолог вскоре умер, и его записи были утеряны. Известно, что шесть ящиков с костями отправили в Археологический музей в Афинах, но их местонахождение тоже неизвестно. Однако для изучения сохранилась небольшая коллекция останков: набор костей, который, как полагают, принадлежит группе от 12 до 18 человек. Они дают представление о жестокости войн IV века до н. э. и о сокрушительном ужасе македонской военной машины в действии[604].
Из десяти наборов останков все, кроме одного, имеют признаки черепно-мозговой травмы. На трех черепах остались следы ударов мечом сверху, что соответствует кавалерийской атаке, на одном – колотая рана, нанесенная острием копья. Воин, упавший на землю, похоже, был растоптан наступающими македонянами, однако кто-то нашел время, чтобы убедиться в неизбежности его смерти. Другой умер от удара большим тупым предметом, вероятно, краем щита, который врезался ему в лицо снизу вверх, отделив его от черепной коробки. Череп, обозначенный как «Гамма 16», представляет собой самый жуткий образец: прямой удар меча поперек лба и второй, тыльной стороной клинка кавалериста, который промчался мимо этого человека и начисто срезал ему лицо. Многочисленные рубленые раны на ногах и иногда отсеченные ступни позволяют предположить, что тела были изуродованы после смерти. Легко увлечься романтикой древних сражений: славные деяния победителей, блестящая хореография подразделений на поле боя в успешных голливудских фильмах. Это идеализированное далекое прошлое, но найденные кости возвращают нас к реальности: хаосу, отчаянию, тяжелым ранам, увечьям и ужасающим актам насилия, которые сопровождали каждую победу македонян. Война, независимо от того, в какие времена она происходит, –
