Пуритане - Джек Кавано

Бах!

Щелистые стены сарая коротким эхом отозвались на выстрел. Все замерли, не отпуская, однако, своих противников. Запахло порохом. Драчуны завертели головами в поисках стрелявшего. Облачко дыма поднималось над викарием.

Энди впервые увидел Кристофера Мэтьюза с оружием. В его руках оно выглядело не менее странно, чем арбалет в руках епископа Лода. Подняв пистолет высоко над головой, викарий выстрелил в потолок. Энди понятия не имел, откуда взялось оружие и кому оно принадлежало.

Потрясая пистолетом, викарий воскликнул:

— Неужели так мы решим наши проблемы?! Неужели вы действительно верите, что мы улучшим этот мир, убивая несогласных?

Ему удалось привлечь к себе внимание горожан. Они замерли на месте, словно герои живописных полотен: разгневанные мужчины с напряженными мышцами и потными красными лицами, вцепившиеся друг в друга. Кристофер Мэтьюз стоял среди них, подняв над головой все еще дымящийся пистолет.

Постепенно картина стала меняться. Не выражая сожалений, противники нехотя отпускали друг друга. Лишь когда все вернулись на свои места, викарий опустил руку и бросил пистолет, который с глухим стуком упал на дощатый пол.

— У нас есть кое-что посерьезнее мушкетов. У нас есть молитва и вера — оружие, данное нам Господом!

— Наша молитва не заставит короля отменить налоги! — запальчиво выкрикнул Хопкинс.

— Как вы думаете, кто сильнее, король Англии или Господь? — крикнул в ответ Мэтьюз. — Пользуясь оружием Бога, Моисей смог победить могущественного египетского фараона! С помощью того же оружия Иисус Навин сумел обрушить стены Иерихона и войти в Землю обетованную! Господь может остановить солнце, обрушить огонь с небес и поднять из могил мертвых! Неужели король Англии способен на что-то подобное?

Люди молчали. И тогда Мэтьюз продолжил:

— «Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф»[69]! Я предпочту сражаться оружием Бога. Кто со мной?

Викарий вышел вперед и молча опустился на колени. Без слов, один за другим, горожане становились на колени вокруг священника. Первыми к нему присоединились Дэвид Купер и Сайрес Ферман, их примеру последовали холостяки, Джеймс Купер и даже Эдвард Хопкинс. Все мужское население города следом за Кристофером Мэтьюзом смиренно преклонило колени перед Господом.

И только Энди держался в стороне: он стоял, прислонившись спиной к стене сарая. Сначала юноша хотел присоединиться к молящимся, но затем передумал. Спешить незачем.

Энди с трепетом смотрел на викария. Он впервые встретил человека, имеющего подобную власть над людьми. Как ему это удается? Неужели все дело в словах, которые он произносит? Он часто обращается к Священному Писанию. Может, слова Библии имеют магическую силу и действуют как заклинание?

Наблюдая за молящимися, Энди понял, чем отличаются друг от друга епископ Лод и Кристофер Мэтьюз. Сходство между ними было очевидным: они верили в одного и того же Бога, читали Библию, надеялись, что исполняют Божью волю, хотя и являлись противниками по убеждениям. Эта сцена на городском собрании позволила юноше осознать, в чем заключается разница между ними. Епископ обладал политической властью — он пользовался ею как мечом, защищая Бога, церковь и самого себя. Викарий же искал у Бога защиты. Вместо того чтобы защищать Бога, он просил у Него помощи.

После того как прозвучало последнее «аминь», было принято еще одно решение: четверг назначили днем поста и молитвы для всех трудоспособных жителей города. Это тоже была идея викария.

— Хлеб и мясо по четвергам нам заменит молитва. Мы обретем свою силу в Господе, — сказал он и добавил с улыбкой: — Главное — не перестараться. Не следует предаваться духовному обжорству.

Неприятности начались во вторник. Сначала все шло хорошо. В городе ввели новый порядок. Дэвид Купер наблюдал за справедливым обменом продуктов, доставляемых фермерами, на товары и услуги. Эмброуза Дадли избрали городским банкиром; был создан совет из пяти человек, который решал, что следует приобрести и сколько денег можно потратить.

Несмотря на ухудшающееся положение, горожане не теряли присутствия духа, а ведь многие семьи теперь могли позволить себе мясо не чаще одного-двух раз в неделю — кое-кто и вовсе забыл о нем. Большинство жителей Эденфорда перешли на жидкий овощной супчик и хлеб, который нарезали тонкими, прозрачными, словно пергамент, ломтиками. Матери с болью смотрели на своих ребятишек: от голода их щеки ввалились, глаза пожелтели, а кожа стала серой. В Лондоне Энди приходилось встречать на улицах таких же изможденных детей — правда, их положение не слишком его волновало, ведь он видел этих несчастных лишь мельком, из окна экипажа. Юноша говорил сам себе, что все скоро кончится и он снова будет сидеть за столом епископа, накрытым толстяком поваром.

Горожанам нечем было ремонтировать дома и протекающие крыши. Кристофер Мэтьюз отправил депутацию к лорду Честерфилду, чтобы попросить разрешения срубить несколько деревьев в лесу для тех, чьи дома требовали срочного ремонта. Честерфилд принял посланцев довольно любезно, но ответил отказом. Он объяснил, что если позволит вырубать лес, его животным будет негде жить.

Во вторник Энди впервые ощутил муки голода. Это было не обычное «пора бы уже и поесть», а настоящий голод, от которого слабеет тело и портится настроение. Энди старался убедить себя, что это испытание силы духа. «Рыцари Круглого стола тоже терпели лишения и голод, — рассуждал он. — Раз они смогли выстоять, смогу и я. Ну и потом, если я буду голодным среди голодных, то быстрее добьюсь успеха».

Все пошло не так, когда выяснилось, что умерла Роза Ферман. Вместе с викарием Энди обходил дома и, зайдя к Ферманам, увидел старого Сайреса, который раскачивался в кресле-качалке, держа на руках исхудавшую Розу.

Энди слышал, что иногда старики впадают в детство. Он подумал, что Сайрес просто убаюкивает свою жену, как ребенка. Подойдя ближе, он увидел, что один глаз Розы открыт, а ее тело уже окоченело. Видимо, она умерла несколько часов назад.

— Я должен был рассказать об этом, — заплакал Сайрес, — но боялся, что ее у меня отнимут.

Он заботливо убрал со лба жены тонкие седые волосы.

— Сорок три года… Мы прожили вместе сорок три года. Ее заберут, и все будет кончено. Я хотел побыть с ней еще немного.

Кристофер Мэтьюз положил руку на плечо Сайреса и тихо сказал:

— Ты можешь оставаться с ней, сколько захочешь.

Но теперь это уже не имело значения. Чары были разрушены. Энди и Мэтьюз вошли в минуту последней близости между мужем и женой. Все было кончено. Кончено навсегда.

Известие о смерти Розы произвело на жителей Эденфорда тяжелое впечатление. Дело было не в самой смерти — в домах горожан она была хотя и не желанным, но частым гостем. Дело было в том, что умерла Роза. Ферманы не могли иметь детей, они жили друг для друга и казались немного странной парой. Роза — твердая, решительная и умная, а Сайрес — покладистый неуклюжий тугодум. Она возмущалась и сетовала, а он в ответ только улыбался и пожимал плечами, но они любили друг друга, и горожане не представляли их порознь.

Если бы не неожиданное происшествие, которое случилось в среду, в Эденфорде еще долго не смогли бы оправиться от этой потери.

Среда была вторым днем, который Энди провел под опекой викария. Как и накануне, Кристофер Мэтьюз разбудил юношу в четыре утра для молитвы и изучения Библии. Викарий успел узнать про своего подопечного две важные вещи: во-первых, он не христианин, а во-вторых, он любит приключения и ему нравится читать о них. Используя второе для того, чтобы работать с первым, викарий избрал темой урока жизнеописание апостола Павла. Во вторник он предложил Энди познакомиться с двадцать седьмой главой Деяний апостолов, где рассказывалось о кораблекрушении, которое потерпел Павел в Средиземном море. Энди пришел в восторг от детального описания плавания апостола. С упоением он читал, как из-за встречного ветра путешественники попали на Кипр и на Крит, а затем попытались добраться до критской пристани Финик, лежащей против юго-западного и северо-западного ветра и приспособленной к зимовке. Поразила молодого человека и история о том, как корпус корабля, чтобы он выдержал шторм, обвязали канатами. Смелый и предприимчивый Павел очень понравился Энди. Этот апостол ничем не походил на английских священников, предпочитающих прятаться от мира за стенами церквей, облачаться в длинные мантии, посещать церковные соборы и жаловаться, что англичане потеряли интерес к вере. Апостол был совсем другим. Образ деятельного и любящего риск служителя показался Энди немного странным, но необычайно привлекательным.

В среду они читали одиннадцатую главу из Второго послания коринфянам, в которой Павел говорит о своем служении. «Они Евреи? и я. Израильтяне? и я. Семя Авраамово? и я. Христовы служители? (в безумии говорю:) я больше. Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе. Кроме посторонних приключений, у меня ежедневно стечение людей, забота о всех церквах. Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся? Если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею. Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки, знает, что я не лгу. В Дамаске областной правитель царя Ареты стерег город Дамаск, чтобы схватить меня; и я в корзине был спущен из окна по стене и избежал его рук».