Пружина для мышеловки - Александра Маринина

– Я не желаю встречаться с твоими милиционерами, – заявил он, резко отодвигаясь от стола. – Если они явятся, скажешь им, что я на несколько дней уехал по делам. Когда вернусь – неизвестно. Если им так нужно, пусть подождут или без меня обойдутся.

Не глядя на жену, он направился к лестнице, ведущей наверх. У себя в спальне быстро собрал все необходимое, схватил кейс с документами и спустился вниз.

– Я поживу в московской квартире. И не вздумай сказать этим кретинам, что я в Москве, и дать им мои телефоны.

Жанна Васильевна неподвижно сидела за столом точно в той же позе, в какой он ее оставил двадцать минут назад. Еда на ее тарелке оставалась нетронутой. Она даже не подняла голову и не повернулась к мужу.

– Жануся, ну прости, – примирительно произнес Лев Александрович. – Я сорвался. Безобразно сорвался. У меня неприятности на заводе, я весь на нервах. Представляешь, что будет, если я так же наброшусь на твоих ментов? Они меня, чего доброго, за хулиганку арестуют.

Аргунов сделал неловкую попытку пошутить и тем самым сгладить конфликт, но не преуспел. Жена молчала.

– Ну, я поехал?

– Уезжай, – глухо проговорила она. – Ты отвратителен. Чем дольше я тебя не увижу, тем лучше.

Он не стал вызывать водителя Мишу, вывел из гаража свой «лексус» и поехал в город. Миновав Кольцевую, вытащил мобильник и набрал номер Ситникова.

– Слава, ко мне приходили, – коротко сообщил он, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Кто? – не понял Вячеслав Антонович.

– Из милиции.

– Та-а-ак, – протянул Ситников. – Это… то самое?

– Наверное. Я не знаю точно, – торопливо заговорил Аргунов. – Меня не было дома, с ними Жанна разговаривала. В общем, это не по телефону. Я еду к себе на Маросейку.

– Когда ты там будешь?

– Минут через тридцать.

– Хорошо, я приеду.

Свою московскую квартиру Лев Александрович любил нежно и преданно, она была той самой, в которой прошли его юность и молодость, и он ничего в ней не менял, кроме того, что явно выходило из строя. Сантехнику, например, заменил, а вот мебель оставил старую, ту, которую еще его родители покупали. В этой квартире он готовился к выпускным экзаменам в школе, потом писал диплом, потом диссертацию и прочие научные труды, сюда привел много лет назад Жанну, здесь его дочь Лялька делала первые шаги. Отсюда в последний раз забирали в больницу его родителей, сначала отца, затем, спустя пять лет, мать. Сюда приходили их друзья на поминки. Если бы не Жанна, не ее настойчивость и активность, он до сих пор жил бы здесь, в просторной трехкомнатной квартире в самом центре Москвы. Это Жанна много лет назад, в самом конце восьмидесятых, начала теребить его и уговаривать брать пример с других, которые наплевали на науку, занялись делом и теперь богатеют день ото дня. Она постоянно жаловалась на нехватку денег и восхищалась оборотистостью бывших коллег Аргунова. Она просила, она скандалила, она давила. И добилась своего. Теперь Лев Александрович Аргунов живет в загородном доме с хорошим участком, владеет прибыльным производством строительных конструкций на основе им же разработанных и запатентованных технологий, но при каждом удобном случае приезжает он в квартиру на Маросейке, то днем, чтобы передохнуть, то ночевать остается.

Аргунов вошел в прихожую, не глядя поставил на пол сумку с вещами и кейс с документами и, не включая свет и не раздеваясь, прошел в комнату и рухнул на диван. Диван старчески вздохнул и недовольно скрипнул. Ему было очень много лет, он давно порывался скончаться, но Лев Александрович терпеливо ремонтировал его раз десять, вызывал обойщиков, чтобы сменить протертую и прорвавшуюся местами обивку, но выбрасывать и не думал. Это был тот самый диван, на котором его родители смотрели по вечерам телевизор и на котором он, будучи студентом и аспирантом, начинал соблазнять знакомых девиц, прежде чем элегантно вести их в свою комнатку.

Он посидел несколько минут с закрытыми глазами, потом медленно протянул руку к торшеру, дернул за шелковый шнур и огляделся. Он ведь регулярно приезжает сюда… А что, если он здесь спит и… Не дома, за городом, а именно здесь, как тогда, много лет назад. Он засыпает, и потом происходит нечто такое, о чем он никогда не вспоминает. Он куда-то уходит, что-то делает и возвращается сюда, чтобы проснуться и ничего не знать. Почему ему это раньше в голову не пришло? Почему он думал только о доме, о Жанне, о спящем охраннике? С другой стороны, милиционер ведь приходил ТАМ, за городом, значит, его видели ТАМ, а не здесь. Хотя это ничего не значит, может быть, его видели где-то совсем в другом месте, а милиционер пришел туда, где он живет, по всем известному адресу. Жанна не сказала, о каком конкретно месте идет речь. Почему она не сказала? Потому что он, Аргунов, не спросил ее, он не задал ей ни одного нормального вопроса, а сразу кинулся в истерику, начал орать и загнал весь разговор совсем в другую плоскость. Впрочем, возможно, она и сама не знает, в каком месте его видели, милиционер мог ей и не сказать. Надо бы позвонить Жанне и поговорить с ней спокойно, попросить прощения, а когда она смягчится – задать все нужные вопросы, чтобы выяснить, что именно говорил этот мент и о чем спрашивал.

Или не нужно звонить? Ничего не спрашивать и ни о чем не знать?

… «Я думала, что ты – Лев, а ты оказался обыкновенным Левочкой.» Так сказала ему много лет назад одна девушка, которая предложила ему себя, но безрезультатно. Она Аргунову совсем не нравилась, она не была ему нужна, и он даже не делал попыток притворяться и что-то такое из себя изображать. Наверное, он был не совсем деликатен, у него в те годы еще не было достаточного опыта отказывать девушкам, он растерялся и произнес, по-видимому, нечто бестактное, а может быть и грубое. Сейчас он уже не помнил, как именно повел себя, но вот ее слова запомнил надолго. Ты не Лев, ты Левочка. А ведь она была почти права.

В нем всегда жили два человека, Лев и Левочка. Один обладал пытливым умом и стремлением добраться до сути, довести мысль до конца, он был терпелив и методичен, но только в том, что касалось его любимой науки. Второй же, Левочка, был трусоват, слаб и непоследователен, не умел и не любил выяснять отношения, боялся конфликтов и старался избегать всего неприятного, что может выбить его из колеи. Лев мыслил логично и четко, Левочка же быстро утомлялся от тяжелых переживаний и умел весьма успешно вытеснять из сознания все то, что мешало его душевному покою. Много лет назад, обнаружив поясок от детского платьица в горошек, Аргунов примерно два месяца побыл Львом, пытаясь наблюдать за собой и узнать правду. В течение первого месяца он пребывал в постоянном ужасе от самого себя, второй месяц провел в страхе, что его поймают и посадят в тюрьму, а на третий месяц превратился в Левочку, который ничего не хочет знать, потому что все это слишком сложно, слишком страшно и слишком обременительно. Не справляющаяся с тяжкой ношей душа предпочла сделать вид, что ноши не существует. Аргунов ненавидел те стороны бытия, которые не познавались при помощи логического анализа и требовали эмоциональных затрат.

После обнаружения в своем шкафу детской футболочки прошло без малого два месяца, он уже почти успокоился и вдруг какой-то милиционер…

Ему нестерпимо хотелось выпить, но он решил подождать Ситникова. Пить в одиночку как-то неприлично, сильно смахивает на алкоголизм.

Вячеслав Антонович прибыл, как обычно, без опоздания, ровно через тридцать минут после звонка Аргунова.

– Почему сидишь без света? – сердито спросил он, проходя в квартиру. – Траур разводишь?

– Славка, что делать? – начал Аргунов с места в карьер. – Я был уверен, что на этот раз тоже обошлось, и вдруг милиция… Ты можешь узнать, что ему было нужно?

– Ну как я узнаю, как?

Ситников достал из бара бутылку, налил полстакана виски и протянул Льву Александровичу.

– Выпей и возьми себя в руки, Лева. Что я могу узнать? Как? Одно дело сунуть нос в сводку по городу или области, и совсем другое проявлять интерес к ходу следствия. Никто мне ничего не скажет, а если поднимать мощные связи, то придется как-то объяснять свое любопытство. Ты мне лучше скажи: ты по-прежнему спишь один?

Аргунов залпом выпил виски и выдохнул:

– Да.

– Почему? Я же советовал тебе спать в одной комнате с Жанной, чтобы проверить, ходишь ты во сне или нет.

– Я пытался, но она не хочет. Она уже отвыкла спать со мной, ей одной комфортнее. И потом, у нее там какие-то проблемы… по женской части, что ли. В общем, она часто встает, и ей неловко… Не знаю. Жанна отказалась спать в моей спальне и меня к себе не пускает. Говорит, я сильно храплю и мешаю ей.

– Ладно. Футболку куда девал?

– Сжег, как ты и говорил.

– Ну и молодец. Давай-ка еще выпей, а то ты совсем неадекватный.

Он налил снова и сунул стакан в руку Аргунову.

– Теперь слушай меня внимательно. Ты сюда приехал на одну ночь или останешься?