Экипаж - Александр Рудазов

Остап успел сходить за своим любимым оружием – тяжелой плазменной топор-пушкой «Ручная Смерть», тип третий, и теперь между делом поигрывал этой огроменной дурой, которую, вообще-то, использовали только в специальных экзоскелетных скафандрах – ни один нормальный человек не смог бы ее даже приподнять.

Вернулся катер с Койфманом и остальными – старик тут же ласково всем улыбнулся, между делом передергивая затвор на винтовке. Дельта с печальным видом извлек из металлических пазух в спине три стандарт-бластера – два обычных и один двойной удлиненный, и теперь все три ствола были направлены на таможенников.

На шум из реакторной выглянул Рудольф, зачем-то раскрывший электрошест собственной сварки – жуткое оружие ближнего боя. Соазссь извлек из недр балахона парочку длинных виброножей ИХ-4, и тоже начал поигрывать ими с нехорошим выражением лица. Если, конечно, его кальмарообразную морду можно так назвать.

- Вы не посмеете, - не слишком уверенно сказала лейтенант Тобогган. – Нападение на таможенную полицию... вас объявят в розыск.

- Подумаешь, пару лет не будем залетать на территорию СОП, - пожала плечами Джина. – Имперцам и бундесам плевать, кого вы там объявили в розыск. Да и чужим это малоинтересно...

- Чому вы до нас чипляетесь? – добродушно оскалился Остап. – Наш багаж чист, усих видповидних ветеринарно-гигиеничних вимог дотримано, активни запобижни шеплення зроблено...

Ежов недоуменно моргнул, пытаясь понять, что этот гладиатор сказал. Украинского языка он не знал, но русский и украинский отличаются друг от друга не так уж сильно, поэтому обычно он понимал, что Остап имеет в виду. Но «обычно» и «всегда» - разные вещи.

А еще он до сих пор ломал себе голову, как так получилось, что украинский язык прошел сквозь эти тысячелетия практически неизменным – отличия были, но сравнительно небольшие. Вот русский, английский, немецкий изменились очень сильно – он помнил фразы, с помощью которых с ним пытался общаться капитан Моручи. И если уж на то пошло – почему теперь он вдруг начал понимать все, что говорят эти космонавты? Когда они говорят на общечеловеческом, само собой – речи Остапа и, разумеется, Сиреневого Бархата звучали по-прежнему незнакомо. Слов корабельного ментата он вообще не понимал – как-никак, тот разговаривал узорами на коже.

Некоторое время все молчали, обдумывая дальнейшие действия. Таможенникам не хотелось терять лицо, поэтому они не уходили. Но и не наезжали, понимая, что силы явно неравны. А члены экипажа «Вурдалака» опять-таки не хотели терять лицо, поэтому не позволяли себя обыскивать. Но и сильно не хамили – все-таки перед ними были представители местных властей. С властями обычно стараются не конфликтовать. Ну, или, по крайней мере, конфликтовать не слишком сильно.

Обычно в подобных ситуациях окончательное решение принимал капитан. Сейчас капитана не было, и командовать было некому.

- Прошу прощения, а как вы обычно разыскиваете контрабандные вирусы? – рискнул спросить Ежов.

- Что? – не поняла таможенница.

- Ну, я в этом, конечно, плохо разбираюсь, но у нас вроде бы большой корабль...

- У кого это «у нас»? – фыркнула Джина.

- ...а вирусы очень маленькие. Полноценную культуру можно упаковать в контейнер меньше мизинца, а спрятать его можно куда угодно... Если вы собираетесь искать вирус, вам придется... ну, просто разобрать корабль на кусочки. Или у вас есть какой-то особый способ?

- Хороший вопрос... – задумалась Джина.

- [Сиреневые бесформенные фигуры, красновато-розовые треугольники], - неожиданно сообщил Бархат.

Все очень внимательно смотрели на него, хотя понимали, похоже, далеко не все – на лицах таможенников отразилось такое же недоумение, что и у Ежова.

- Что он сказал? – потребовала перевода Тобогган.

- Он сказал, что в таких случаях обычно используют ментатов, - перевел Койфман. – Вот наша Фридочка, например, может найти хоть блоху в волосах Джиночки...

- Эй! – возмутилась Джина, рефлекторно проверяя свои разноцветные волосы. – Что я тебе – собака, что ли?! У людей блох не бывает, только вши!

- Моя не знать, что Джина вшивая... – тупо удивился Дитирон. – Моя не люби вошь, они заползать под пластина и больно кусай тело Дитирон.

- Придурок недоразвитый! – стукнула уу-де-шуу по бронированной макушке Джина. – Я не вшивая! Ребе Аарон, не приводите больше таких примеров – вокруг одни идиоты!

Таможенники тем временем совещались. Похоже, они не учли того факта, что вирусные культуры занимают очень мало места и спрятать их можно так, что будешь искать хоть до второго пришествия и все равно ничего не найдешь. С ментатами на Янусе было туго, да и не все ментаты умеют разыскивать вещи. Существует и специальная техника для обысков, но опять же не на этой провинциальной планетке. Все равно что, скажем, пытаться найти детектор лжи в милицейском участке каких-нибудь Малых Миндюков.

- У нас ордер, - вновь продемонстрировала голографическую карту таможенница. – И у меня приказ. Либо вы подчиняетесь, либо вас не выпустят с планеты.

- Я предполагаю, что нас кто-то пытается подставить, - сказал Ежов. – Тот, кто сообщил о вирусе, наверняка именно этого и хотел – задержать нас здесь.

- Зачем? – спросил Соазссь.

- Пока не знаю. Вероятно, затем же, зачем подбросил нам наносаботеров...

- Так у вас еще и наносаботеры?! – разгорелись глаза таможенницы. – Ну вот что – я сейчас сообщаю в центр, и сюда пришлют экспертов. Даже если мне и правда придется разобрать ваше корыто по гаечке, я это сделаю!

- Нет, не сделаете, - прозвенела Фрида. – Вам ведь очень не хочется прибегать к таким мерам, правда? Вы надеетесь получить взятку побольше, а потому пытаетесь нас запугать...

- Прекрати читать мои мысли, мелкая дрянь!!! – взвыла Тобогган.

- А ну-ка заткнись, жирная дура! – зарычала Джина, обидевшись за... ну, в принципе, Фриду можно было назвать ее подругой. Из всего экипажа на нее Джина кричала меньше всего.

- Не надо, Джина, - прозвенела слепоглухонемая девушка. – Ты производишь на них плохое впечатление. Сейчас лейтенант думает, что «эта желтоглазая совершенно чокнулась».

- Что?!! – хором крикнули Джина и лейтенант Тобогган.

Но Джина просто громко возмутилась, а вот терпение таможенницы лопнуло. Она ринулась на Фриду, чтобы как следует врезать этой мерзкой девчонке (по меркам семьдесят второго века двадцать пять лет считались почти что детством), так нахально лезущей в чужие мозги.

Ежов дернулся в ее сторону, чтобы остановить обезумевшую женщину, но больше никто даже не шевельнулся. И неудивительно – она замерла в шаге от Фриды, словно натолкнувшись на невидимую стену, и упала на землю, громко крича и держась за голову.