Весло невесты - Лина Дорош

Амалия Львовна держала на руках Пуську и почесывала ей за ушками. Пуська стрекотала, как сверчок. Гусля сидела на моих коленях и тоже… урчала.

— Это ты умно придумала: и котенка, и щененка взять. Кто бы ни пришел — всякий себе отдушину найдет, — Амалия говорила тоже урчащим голосом.

— Я просто не смогла выбрать.

— Профессию?

— Почему профессию? Я про Пуську с Гуслей говорю.

— А я про твою жизнь. Диплом у тебя какой?

— Только не смейтесь! Диплом у меня один — библиотекарши.

— А дальше?

— После библиотечного колледжа меня понесло учиться на логопеда.

— Выучилась?

— Нет. Очень больно было слышать дефекты речи. Когда человек заикался — у меня возникали судороги. Когда говорил в нос из-за расщелины в небе — гортань напрягалась так, что боль потом долго не проходила. Еще я безумно уставала от «разговоров» глухих. Они так кричат, когда разговаривают руками. Так шумят! Если бы перевести их жесты в звуки — это было бы очень шумно, и резко, и быстро. Получилось, что я не диагностирую, а всё чувствую. И совершенно не могу абстрагироваться, — я глотнула вина.

— Так почему ты не доучилась?

— Я ж объяснила.

— Это отговорки, девочка. Абстрагироваться можно было научиться. А если ты хорошо так всё чувствовала, то была бы хорошим диагностом — значит, и специалистом.

— А я ушла с четвертого курса, потому что сбежала с Сашкой. Это был хороший повод перестать заниматься неинтересным мне делом.

— Интересное нашла?

— Ищу, — я вышла с балкона и поставила песенку. Гарные хлопцы из «Бангладешъ-Оркестра» перепевали «Часики».

— Что это? — Амалия слушала, сдвинув брови.

Я подпевала парням:

— А потом обмани, а потом обними.

Амалия слушала внимательно. Я опять:

— А потом обмани, а потом обними.

Она опять внимательно выслушала меня, потом повернула голову в сторону комнаты и сказала:

— Ты не так поёшь. Там сначала «обними», а потом «обмани». А у тебя всё наоборот.

— Не-е-ет, Амалия Львовна! Может, с профессией у меня и не вышло, а с песней у меня как раз всё правильно! У меня песня — позитивная, понимаете?

— Где ты тут позитив нашла?

— Именно! Обмани, а потом обними — это очень оптимистичный финал. Сами подумайте: он обманул, но не насовсем. Или не совсем обманул. Получается будто бы шутка, а не обман, если он потом обнимет. Согласны?

Амалия задумалась. Она еще раз прослушала оригинальную версию, потом промурлыкала мой вариант. Еще раз промурлыкала мой вариант. Потом еще.

— Слушай, никогда бы не подумала, что переставить местами два слова — и так всё изменится, — она даже перестала гладить Пуську.

— Я всегда их переставляла местами, с первого раза, как услышала. Сначала пыталась поправляться. Специально останавливалась и сосредотачивалась, чтобы спеть правильно. А если просто пела, то только «обмани — обними».

— Сильный в тебе инстинкт самосохранения — найдешь дорогу. Ты завтра ко мне на работу зайди к вечеру — посмотрим, что для Вашего «Дворца шахмат» сделать сможем.

— У нас будет литературное кафе, Амалия Львовна.

— Конечно, кафе, — она говорила очень уставшим голосом, — кафе «Нью-Васюки». Чем не литературное название?

— Завернете наш бизнес-план?

— Как раз наоборот: всё, что в твоем опусе от бизнес-плана, я оставлю, — она еще раз окинула взглядом комнату. — Странно у тебя, но хорошо. Хочу на дачу тебя к себе позвать. Я там ремонт закончила, и что-то мне не нравится. А что мне не нравится — понять не могу. Может, ты своим библиотечно-логопедическим взглядом увидишь?

— Приложили так приложили — от души, — я изобразила обиду.

— Это я не тебя, это я себя приложила. Ты уж прости, девочка.

Нью-Васюки

Лед тронулся. Уже через день и точно по Остапу Бендеру. Ирина Игоревна и девчонки не поверили глазам, когда к магазину подъехала «газель» и из нее стали выгружать коробки. Ирина Игоревна подписала бумаги, в которых значилось, что нам доставили: кофе-машину, плазменную панель, музыкальный центр с DVD-плейером, два компьютера, кучу проводов, пять столиков со стульями (модель — венские). Через полчаса явилась бригада, которая начала монтировать всё это оборудование, подключать Интернет и шутить над нашей неосведомленностью в технических вопросах. Еще через час явился редактор местной газеты и предложил обсудить план выхода материалов о работе литературного кафе.

Мы поняли, что надо обновить кофе-машину сегодня, а новую жизнь начать завтра. Напоили редактора кофе и отправили готовить свои предложения. Бригада «Ух» тоже ушла. Стало тихо. Тишина была новой, и пространство стало новым. Было непонятно, чужие эти новые вещи — столики со стульями, компьютеры, огромный экран на стене — или они просто нам мало знакомые. Я взяла несколько книг и разложила их на столики.

— Так определенно лучше, — раздался голос Ирины Игоревны.

Я присела за столик и открыла книгу.

— Девочки, а мне нравится! — голос Ирины Игоревны опять стал звонким и радостным. Еще чуть-чуть и, казалось, она захлопает в ладоши.

— А если бы мне кто-нибудь принес мой кофе, то я была бы просто счастлива, — мечтательно сказала я, войдя в роль первой посетительницы литературного кафе.

Девчонки быстро пересели ко мне за столик.

— А как мы будем называться? — Ленка как обычно говорила по делу.

Все замолчали на минуту, потому что кроме «Нью-Васюки» никакого названия не обсуждалось. А сейчас, когда мы сидели за столиком с чудесным кофе, это название нам категорически не нравилось.

— Ирина Игоревна, девочки, — я начала издалека, — как вы думаете, может ли в скором времени в Шмелеве появиться второе литературное кафе?

Они посмотрели на меня как на сумасшедшую.

— И я о том же! Если в Шмелеве не появится второго литературного кафе, то мы можем вовсе обойтись без названия, как местный ресторан, например.

— Действительно, почему бы и нет? Главное, что мы сделаем под нашей вывеской, а не сама вывеска, — размышляла вслух Ирина Игоревна.

Два камина

В какой-то момент возникло ощущение, что жизнь в Шмелеве начала ускоряться. Моя — точно. Посреди недели поступила команда от Амалии Львовны, что после работы едем на дачу. Я приготовилась к долгой дороге и обстоятельному разговору. Решила помолчать первые минут десять, чтобы полюбоваться природой, потому как за разговором природы уже не рассчитывала увидеть. И только я открыла рот для протокольной фразы про погоду и природу, Амалия сказала: