Том 8. Фабрика литературы - Андрей Платонов

У Джина есть красивая невеста Эйлин, зарабатывающая себе на пудру и чулки тем, что она позирует для различных рекламных объявлений. Она пытается буквально зарабатывать себе на жизнь зубами, показывая их ради какой-нибудь зубной пасты. Эйлин искренно любит Джина и готова на всякую жертву, лишь бы жить с Джином совместной семейной жизнью. Но брак этих двух юных людей не состоялся и, наверное, не состоится никогда…

Джин не мог жить нахлебником ни у Эйлин, ни, тем более, у ее замужней сестры, хотя муж сестры был его товарищем по профессии, тоже журналистом, личным другом и добрым, порядочным парнем. Поэтому Джин взял свой узелок и ушел в пучину Нью-Йорка.

Началась Одиссея безработного человека, написанная честным, свободным и остроумным пером. Джин обошел все общественные помещения, где можно было бы отдохнуть, но его отовсюду выгнали — спать нигде не разрешалось. И в первую ночь он не выдержал: снял комнату на сутки за последние деньги.

Но дальше Джин начал привыкать к своей судьбе, хотя тоже не сразу. Попав в ночлежку, он в три часа ночи собирается из нее выходить: ему не понравился спертый воздух, и он раздавил подбородком на подушке клопа.

«— Черт бы взял эту ночлежку, — сказал я громко…» «—Что с вами такое?» — спросил в прихожей один из дежурных служащих. «— Обстановка у вас мне не нравится». «— Ему нужно помещение окнами на юг. — Там в спальне рвет одного. Подите посмотрите, что с ним случилось. — Не все ему жрать, пускай и вырвет для перемены, — сказал первый. — Взяточники, паразиты, сукины дети! — сказал я».

После ряда приключений, единственным положительным результатом которых было, что Джин еще не умер с голоду, герой книги попадает в «Рваный Город», иначе Гувервилль (т. е. город имени Гувера, названный так в насмешку над этим президентом, ничем не помогшим ни безработным, ни работающим).

Рваный Город в данном случае представлял собой несколько лачуг на пустыре по берегу Ист-Ривер. В этом «городе» и устроился Джин, на жительство с одним товарищем. Здесь Джин впервые знакомится с коммунистом, организатором безработных, Чоком Эндором. Джин спросил у Чока, «какие у него планы на будущее, и он ответил: — Укреплять партию. Я сказал: — Твои личные планы. — Он ответил: — Вот именно». Далее Джин сказал: «— Я ни разу не видел, чтобы ты отдыхал хоть двадцать минут подряд. Как это ты можешь выносить такое сверхъестественное напряжение? — Для меня оно не сверхъестественное, — сказал Чок». Этот эпизод превосходен, и весь образ Чока, намеченный здесь и развитый автором в последующем изложении, дает читателю пластическое, благородное представление об американском рядовом коммунисте. Как хорошо, что над образом Чока Эндора работал настоящий, глубокий художник Эдуард Ньюхаус! «Дружить с ним (с Чоком), — говорит Джин, — значило работать вместе и думать о задачах рабочего движения. Некоторые видят здесь доказательство душевной черствости коммунистов. Это неверно. Такая близость, по-моему, гораздо теплей и крепче, чем дружба в студенческих общежитиях, на футбольном поле или в кабачке за бутылкой виски. Она создает глубокое взаимное понимание».

Чок Эндор вовлекает почти всех безработных жителей Рваного Города в рабочее движение, и для многих оно, в том числе, и для Джина, делается единственным и самым серьезным смыслом жизни. Чок был не только здравым организатором безработных людей, — он был их помощником и утешителем, именно потому он и был хорошим организатором. «Чок пошел помогать Хопкинсу, который поправлял хибарку Смитти» — и подобных эпизодов много в этой книге. Чок помогал безработным прямой, личной работой, чтобы немедленно облегчить им их тяжелую судьбу. Для него не было «малых» или недостойных его дел.

Посетив как-то свою невесту Эйлин, Джин вдруг задумался около своей возлюбленной. Эйлин это не понравилось, и она сказала: «…ты думаешь не обо мне. О чем ты думал?» Джин ответил: «— Об Анджело Херндопе… Это негр, которого присудили к восемнадцати или двадцати годам каторжных работ за то, что он организовал мирную демонстрацию безработных… Кто-то интервьюировал его, и почти все пятнадцать минут, которые ему дали, он говорил о том, как он рад освобождению Георгия Димитрова. — А кто это такой? — Георгий Димитров — один из самых убедительных доводов в пользу того, что стоит жить на свете. — Я хотела бы быть для тебя таким доводом» — говорит Эйлин.

Но нет. Эйлин, как довод в пользу жизни, конечно, существует для Джина, но у него есть теперь и другие доводы, глубокие и потрясающие, запечатлевшиеся в нем в Рваном Городе безработных.

Однако пожить в Рваном Городе Джину пришлось недолго. Представители Торговой Палаты предложили безработным — в «интересах» коммерции, благонравия, пожарной безопасности и прочего оставить Рваный Город, хотя жители его были, во всех смыслах, самые аккуратные и скромные жители района, может быть, правда, мало выгодные для лавочников, как покупатели. Безработные, естественно, отказались: куда же им было деваться? Неужели терять даже сон под крышей? — Тогда советники коммерции подкупают одного разложившегося типа, тот поджигает хибарку, где спал больной безработный Лейт, и Лейт погибает в огне. Но зато пожарная «опасность» Рваного Города — налицо. В это же время Джин получает работу в газете, но уже не успевает пойти туда: он не может отойти от своих товарищей и оторваться от событий.

По предложению Джина группа безработных запирается в одном жилище, приготовившись к сопротивлению против полицейских и всех прочих властей Нью-Йорка. Полиция и пожарные, прибывшие в огромном количестве, вытравляют из домика Джина и его товарищей слезоточивым газом. Выскочив из домика в бессознательном состоянии, Джин дает затрещину какому-то полицейскому лейтенанту.

Спустя время Джин приходит в сознание; он в больнице, на руках у него наручники, он уже арестант и не увидит ни свободы, ни Эйлин, но зато он приобрел то, чего не сумели приобрести его предшественники по возрасту — «погибшее поколение». Джин разделил судьбу рабочего класса и разделит его великое всемирно-историческое будущее.

Книга закончена, но Одиссея угнетенного американского рабочего класса далеко еще не завершена.

Общую оценку произведения Эдуарда Ньюхауса можно сделать словами самого автора: для этой книги не напрасно была истрачена бумага, «ради которой люди рубят деревья, полные соков и жизни».

О «ликвидации» человечества

(По поводу романа К. Чапека «Война с саламандрами»)

В редакционном предисловии к русскому переводу романа К. Чапека приводятся слова самого автора по поводу его нового произведения: «…Сегодня я кончил последнюю главу своего утопического романа. Герой этой главы — национализм. Действие весьма просто: гибель мира и людей. Это отвратительная глава, основанная только на логике. Да, это должно так кончиться…» И еще несколько слов: «Писать сатиру: самое плохое, что можно сказать людям, — это не обвинять их, а только делать выводы из их современной действительности и мышления».

Автор сказал нам этим следующее: он изучил современную действительность цивилизованного человечества и самый способ мышления и поведения современного человека, сделал из этого все логические, по мнению автора, выводы и пришел к необходимому, единственно возможному результату — человечество должно физически и духовно погибнуть. Во всяком случае, если из осторожности смягчить этот жестокий результат, погибнуть должно человечество в его современном виде, но возможно, что какие-нибудь жалкие, одичавшие орды людей останутся кое-где в ущельях и складках земли, чтобы потом, по прошествии тысячелетий, опять начать крутить шарманку цивилизации, подобно своим забытым, погибшим предкам.

Оставляя пока в стороне вопрос о литературном, конкретном воплощении Чапеком темы о «гибели мира и людей», скажем несколько слов о самой этой теме.

В самые последние годы на Западе появилась целая серия романов, написанных на одну и ту же мучительную тему — о возможности и даже неизбежности гибели человеческого рода. Некоторые западные авторы разрабатывали эту тему условно, удаляясь от гнетущей европейской действительности, которая набухает гноем фашизма, другие писатели прямо, непосредственно, публицистически вникали в эту действительность.

Сообщим на память несколько примеров. Джемс Джойс в романе «Улисс» пытался доказать, что, строго говоря, человека вообще не существует, поэтому вся проблема о жизни или гибели человеческого рода не имеет смысла и содержания. Джойс подверг, так сказать, сверхточному, крайне детальному исследованию человеческий характер в лице дублинца Блума, автор совершил медленное путешествие по этой человеческой душе и обнаружил ее несостоятельность; вернее, Джойс ничего там не открыл — никакой ценности или хотя бы потенциального смысла существования человека, тех вещей, которые имеют абсолютное значение.