Мрачные ноты (ЛП) - Годвин Пэм

Она тихо хихикает, ее пальцы описывают круги вокруг месива на моих костяшках.

— Я хочу помыть твои руки.

— После того как мы закончим.

Сидя у меня на коленях, она прислоняется к груди и обхватывает рукой поясницу, прижимаясь лицом к моей шее, как будто хочет прижать к себе.

Я никуда не уйду.

— Мой первый раз случился со мной, когда мне было тринадцать лет.

Я закрываю глаза и забываю дышать.

— Со мной это сделал друг моего брата на лестнице за моим домом.

Я закипаю. Черт возьми, во мне кипит каждая клетка моего тела. Ее брат старше Айвори на девять лет. Если друг того же возраста, то этому больному грязному растлителю было двадцать два, когда он трахал ее тринадцатилетнее тело.

Все, что могу делать, просто сидеть там, прижимая ее к себе и пытаясь не взорваться в ревущем, пуленепробиваемом припадке ярости.

— Сколько ему лет?

Она приподнимается на моей груди и обнимает меня за плечи, прижимаясь лбом к моему лбу.

— Столько, сколько и тебе.

Я знаю, что сжимаю ее слишком сильно, когда она вскрикивает и впивается ногтями мне в шею. Вопросы накапливаются в моем горле, но я никак не могу произнести и звука, не говоря уже о словах.

Она гладит меня по плечу, словно успокаивает бешеную собаку.

— Я говорила ему «нет», боролась с ним, ненавидела то, что он делал. Теперь я знаю, что это означает, но тогда я этого не понимала.

— Айвори...

— Просто дай мне закончить. — Она отворачивается от моей груди, глядя на дверь в ванную комнату, пока ее пальцы играют с пуговицами на моей рубашке. — После того как это случилось, у меня голова пошла кругом. Я позволяла всем и каждому заниматься со мной сексом, как будто пыталась доказать себе, что я не слабая и не хотела из-за этого плакать, только управлять ситуацией. И каждым из них...

— Сколько их было? — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

Она моргает и качает головой. Когда снова моргает, ее глаза блестят от слез.

— Все вышло не так, как я хотела.

— Перестань хныкать и скажи мне, сколько их было?

Ее челюсть сжимается, и она смотрит на меня взглядом, полным слез.

— Я не знаю, ладно? Шестьдесят? Восемьдесят? Больше? Я не слежу, потому что не хочу знать!

Меня тошнит. Черт возьми, я на десять лет старше ее, а шестьдесят — это вдвое больше партнеров, чем было у меня. И это могло быть больше, чем на самом деле.

Ее внимание возвращается в ванную.

— Давай, скажи это. Что я шлюха. Отвратительная шлюха.

Я крепко хватаю ее за подбородок и рывком притягиваю лицо к своему, говоря грубым тоном:

— Никогда больше не говори за меня.

Когда я отпускаю ее, она подтягивает колени между нами, впиваясь упругой задницей в мои бедра, продолжая сидеть боком на моих коленях. Ее ноги дергаются, чтобы крепче сомкнуться, когда она вновь глядит в сторону ванной комнаты. Моя первая мысль — ей нужно в туалет. Но, судя по разговору, я знаю, что происходит что-то еще.

Я заправляю ей волосы за ухо и провожу пальцами по шее.

— Прескотт... прикасался к тебе или занимался с тобой сексом до моего приезда?

Она обнимает колени, ее лицо темнеет.

— Нет.

Я так не думал, но то, что она была застигнутой в таком положении, вероятно, нанесло ущерб ее чувствам.

— Скажи мне, почему ты так пристально смотришь на ванную.

Ее ресницы опускаются вниз.

— Мне бы очень хотелось... принять душ.

— Почему?

— Я грязная, — шепчет она.

Я стискиваю зубы. Займёт достаточно много времени, чтобы восстановить ее достоинство, которое я собираюсь начать возрождать прямо сейчас.

— Ты знаешь, что произошло в тот момент, когда я вытащил Прескотта из машины? Я заявил о своей собственности на тебя. Я знаю, что ты не понимаешь всей важности, так что скажу проще. — Пальцами обхватываю ее за горло и удерживаю взгляд. — Ты моя. Это означает, что каждый дюйм твоего великолепного тела, каждая мысль в твоей голове и каждое слово из твоего рта воздействуют на меня особенно. Называть себя грязной или любым другим неприятным прилагательным — это оскорбление моей девушки, чего я не потерплю. Скажи мне, что ты понимаешь, о чем я.

Горло расслабляется под моей ладонью, глаза округляются.

— Я все понимаю.

Чертовски прекрасная.

Я отпускаю ее шею и касаюсь места соединения сомкнутых коленей.

— Раздвинь ноги.

Узкая юбка не позволит многого, но для моей руки места будет достаточно.

Она пристально смотрит на мои пальцы, и взгляд ее широко раскрытых глаз вспыхивает в ответ. Моё выражение на лице сглаживает тревожные морщинки. Руки Айвори опускаются по бокам, она дышит глубоко и раздвигает колени.

Черт возьми, я жажду раздеть ее догола и попробовать каждый восхитительный изгиб тела. Когда мы будем вместе, нас одолеет безумие; мы будем безрассудными, грязными и опьяненными от удовольствия. Я чувствую, как эмоции витают в воздухе, мои ноги дрожат под её попкой, когда ладонью скольжу по внутренней стороне ее бедра.

Чем глубже рукой я погружаюсь под юбку, тем теплее и более влажной становится девичья кожа. Я наблюдаю за ней в поисках признаков паники и медленно приближаюсь к ее киске.

В дюйме от своей цели я ласкаю женское бедро, дразня ее.

— Я не собираюсь стирать твой самоуничижительный комментарий словами вроде «ты красивая, сексуальная и совершенная», потому что я подозреваю, что все это ты слышала, скорее всего, произносимое совместно с тяжелым дыханием, которое преследует тебя, когда ты спишь.

Ее нижняя губа дрожит, остальная часть тела — неподвижна, будто замерла.

— Вместо этого я собираюсь показать тебе, насколько ты не являешься грязной. — Я пальцами касаюсь промежности ее трусиков.

Встречаю влажный атлас, и мой член дергается у бедра девушки. Господи, я хочу ее. Это такое сжимающее чувство у основания позвоночника, от которого твердеет в штанах и сжимает яйца. Понятия не имею, как остановлю себя от того, чтобы не взять ее, подобно тому варварскому м*даку, как только уберу преграды между нами.

Ее глаза встречаются с моими, когда она сжимает мое предплечье, вовсе не отталкивая, а скользя пальцами по мышце, как будто повторяя мои движения.

Я цепляю пальцем край атласа между ее ног. Долгим, медленным движением провожу своими пальцами от входа к клитору, раздвигая ее плоть и наслаждаясь ощущением мягких коротких волосков. Ещё одно трение, и она становится слишком влажной. Ее киска набухает, ноги дрожат, и я чертовски трепещу при мысли о том, что собираюсь доставить удовольствие, которого она еще не испытывала.

Айвори расслабляет ноги на кровати, цепляясь за меня обеими руками. Ее полная грудь поднимается и опускается, когда соблазнительный звук дыхания заполняет тишину в комнате.

Приоткрытые губы, изгиб задницы, расположенной у моих ног, и ощущение возбуждения, покрывающего мои пальцы, заводят как никогда. Это ощущение гораздо глубже, чем жесткое давление между ногами. Ее образ в моих венах, огненный и невесомый. Она в моей голове, как шепот обещаний. Она в моем сердце, делает его более мягким, возвращает к жизни и заставляет снова биться.

Я убираю руку и подношу пальцы ко рту. Удерживая ее пристальный взгляд, облизываю каждый палец, медленно и намеренно.

— Ты грязная на вкус, Айвори. В самом приятном, восхитительном, захватывающем смысле этого слова.

Девушка беззвучно выдыхает, приоткрыв рот. Она закрывает его, затем снова открывает, но я обрываю ее поцелуем. Мои руки скользят по лицу и волосам, прижимая к себе, пока я выслеживаю ее язык, ловлю его и переплетаю со своим. Она следует за мной, положив руки мне на голову, стонет в рот и слизывает свой вкус с моих губ.

Я слетаю с катушек. Кровать поскрипывает, когда я целую ее глубже, притягиваю ближе, преследуя ее пальцами и зубами, молча требуя, чтобы она взяла все, что я даю, поскольку принадлежу ей.

Айвори прижимает губы к моим, ее голос хриплый:

— Черт возьми, ты... ты действительно знаешь, как целоваться.