Разрушительница проклятий - Одри Грей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что-то подсказывало Хейвен, что это дурной знак.
– Ага, наконец-то поняла, Зверек? – промурлыкал за ее спиной чей-то голос.
Хейвен резко обернулась. Столас стоял, прислонившись к колонне, и наблюдал за ней. Несмотря на небрежную позу, его лицо было мертвенно-бледным, а оба крыла расправились. Кольца вокруг его радужек мерцали, как два золотых костра.
– Белл в беде! – прошипела она.
– Боюсь, ты попала в беду похуже.
Широко расправив крылья, он направился к ней. Хейвен заметила, что тело Столаса тоже слегка прозрачное, а следом за ним виднеется мерцающее сияние. Темные части его тела – рога и крылья – были не плотнее тени.
Столас тоже вышел из собственного тела.
Хейвен оглянулась на Белла.
– Помоги ему. Пожалуйста.
– Боюсь, – сказал Столас, хватая ее за руки, – я здесь только для того, чтобы помочь тебе.
Хейвен скользнула взглядом по его руке, обнявшей ее за плечи. В физическом теле или вне его, хватка Столаса была мощной. Он уводил ее, хотела она этого или нет.
В отчаянии Хейвен брыкалась и билась о Повелителя Теней, пытаясь вернуться к Беллу.
– Я не просила тебя о помощи!
Зарычав, он притянул ее к своей груди, обхватив руками поперек тела.
В их бестелесных формах прикосновение его тела ощущалось по-другому. Кожа Столаса больше не казалась холодной, его темная магия словно ласкала тело Хейвен, маленькие искорки прыгали между ними. Темная магия Хейвен тянулась к темной магии Столаса, узел желания скрутил живот.
– Пусть ты и не просила, – прорычал он, – но я не позволю тебе все испортить одним глупым, опрометчивым решением.
– Почему ты всегда вмешиваешься?! – закричала Хейвен. В любое другое время она поблагодарила бы его за вмешательство. Но изнутри ее раздирала паника и мучительное, отчаянное желание помочь Беллу.
– Почему ты всегда так стараешься умереть? – выпалил он в ответ.
Хейвен попыталась отбиться от Столаса, но тот увернулся от ее удара.
– А тебе-то что?
– Потому что я не хочу, чтобы ты погибла, упрямая идиотка! – прорычал он, обдав холодным дыханием ее шею. – Если задержишься еще хоть на мгновение, твоя душа исчезнет. Ты еще недостаточно сильна, чтобы уходить от тела. Даже если мы вернемся сейчас, нет никакой гарантии, что оно примет тебя.
– Тогда как мне ему помочь? – взмолилась Хейвен, оглядываясь на Белла.
– Боюсь, никак. – Неужели в его голосе послышался намек на печаль? – Перепуганный принц должен помочь себе сам.
Хейвен чувствовала, как ее дух ускользает в никуда. Рук больше не было видно, а тело едва угадывалось в очертаниях пульсирующего света. Ее ужаснула мысль о том, что она может исчезнуть.
Кивнув в знак поражения, Хейвен упала в объятия Столаса и прижалась к его массивному телу для поддержки. Даже вне физического тела глаза защипало от слез. Напоследок она окликнула Белла.
– Делай что-нибудь, Белл! – взмолилась она, мечтая, чтобы ее голос преодолел барьер между их мирами и достиг его ушей. – Сопротивляйся!
В бестелесной форме Столас двигался с пугающей скоростью. Не успела Хейвен и глазом моргнуть, как они оказались в облаках над Спайрфоллом. С высоты птичьего полета Хейвен увидела мрачные реки темной магии, струящиеся из замка.
В таком эмоциональном состоянии Хейвен казалось, что нити темной магии выглядят как черные щупальца какого-то монстра, тянущиеся к ней и Столасу, поэтому она предпочла закрыть глаза, чтобы не видеть этого зрелища, хотя тьма звала ее обратно.
«Вернись, – шептала она. – Оставайся с нами. Тебе здесь самое место».
Дрожь сотрясала прозрачное тело Хейвен. Какая же она неумелая! Сломленная, она таяла на глазах. Полный провал.
Белл был так близко, а она не смогла ему помочь! Она дала клятву, обещала защищать его во что бы то ни стало.
И потерпела неудачу.
Не в силах как следует заплакать, Хейвен содрогнулась в объятиях Владыки Преисподней. Боль была невыносимой. Утешение, которое дарил Столас, надежно обхватив ее руками, едва ли спасало.
То, как он баюкал ее…
Как только Столас почувствовал отчаяние Хейвен, он еще крепче сжал ее призрачное тело – одна рука крепко обвилась вокруг талии, другая обхватила грудь и плечо – и коснулся губами ее уха.
– С ним все будет в порядке, Хейвен. С тобой тоже. Соберись.
Он произнес ее имя с молитвенным благоговением, и что-то в его голосе, неестественно нежное, заставило довериться ему.
Прежде чем Хейвен успела что-то ответить, они пронеслись по небесам так быстро, что гобелен облаков, звезд и неба слился в один прекрасный туннель, очень похожий на тот, в конце которого ждало ее тело.
А затем Столас исчез, и Хейвен вернулась в свое тело, вновь угодив в ледяную тюрьму из костей и плоти. Она лежала лицом вверх, ощущая на себе тяжесть грубого одеяла.
Под шерстяной тканью ее тело словно покрывала корка льда, и Хейвен с трудом поборола желание снова покинуть физическую оболочку. Перед соблазном снова стать невесомой и свободной почти невозможно было устоять.
– Слава Богине, ты вернулась, Маленькая Смертная, – успокаивающе пробормотала Сурай, растирая руки Хейвен, чтобы согреть их. – У тебя под кожей будто снег со льдом. Благодари Богиню, что ты вернулась после того, как… – Она испустила обеспокоенный вздох, а затем с большей силой принялась растирать несчастное тело Хейвен. – Не беспокойся. Ты скоро оттаешь.
Остальные Солисы стояли над Хейвен и смотрели на нее с облегчением и – в случае Ашерона – с некоторой злостью. Тот словно догадывался, где Хейвен побывала и какие опрометчивые решения приняла.
Вот только он был вверх ногами…
Богиня Небесная, ее голова лежала у него на коленях!
– С возвращением, – пробормотал Ашерон, и цвет его глаз приобрел оттенок выгоревшего на солнце мха.
Хейвен попыталась заговорить, но обнаружила, что у нее пропал голос. А потом по обеим ее щекам потекло что-то теплое, и она поняла, что плачет. Безудержно рыдает, пока друзья наблюдали за происходящим с озабоченным видом.
Маслянистые черные облака расцвели перед ее глазами, как будто Хейвен плакала чернильными слезами, и она позволила себе провалиться в темноту.
Глава двадцать четвертая
Оказывается, увидев слезы, люди начинают относиться к тебе по-другому. Как только Хейвен расплакалась, друзья захлопотали вокруг нее. Она и без того чувствовала себя слабой и ни на что не способной после блуждания души, – к тому же виноватой в том, что они разбили в проходе под горами лагерь и потратили впустую еще один день, – но то, что ее друзья
