Живые мертвые - Колин Уилсон

Это Квизиб предположил, что враг, быть может, проникает в гороод с моря. Смертоносец-Повелитель сейчас же распорядился, чтобы стража патрулировала линию берега. Узнав о последней дерзкой вылазке врага, Смертоносец Повелитель выслал сотни шаров прочесать территорию по всей протяженности Серых Гор. Но лишь следопыту Тубину удалось, работая в одиночку, отыскать тело одного из стражников, присыпанного землей в неглубокой яме, где-то в миле от города. Обе руки в локтях, и обе ноги в коленях у стражника были отсечены. Это было единственное тело, которое удалось найти.

Тут Смертоносец-Повелитель пришел в ярость, и поклялся отомстить (видно, произошло уж действительно нечто из ряда вон выходящее: у пауков, в отличие от людей, сдержанность превыше всего; не прибегать к сильным эмоциям у них – дело чести). Касиб созвал всех советников, среди которых Квизиб считался самым умудренным и почитаемым, и заявил, что собирается отыскать врага и уничтожить его. Большинство пауков, тоже глубоко негодуя, согласились с тем, что враг должен быть наказан любой ценой. Лишь Квизиб и Амалек (старый военачальник) призвали к осторожности. Квизиб чувствовал, что враг, столь искусный в деле маскировки, более опасен, чем думает Смертоносец-Повелитель. Но Касиб был так разгневан, что не прислушался к их совету.

Поскольку все сошлись на том, что враг, должно быть, скрывается в Серых Горах, а сам Касиб всегда держал мысль прибрать к себе все северные земли, Амалеку было приказано собрать войско из тысяч пауков и двуногих воинов. Войско собралось на равнине около Сибиллы, и двинулось на север, в Долину Большого Озера. Людская рать шла маршем вдоль прибрежной равнины, в то время как полчища бойцов пауков взбирались на кручи и прочесывали лощину за лощиной. (Найл мог себе представить не знающих устали «бойцов», переваливающих через высоты, словно через какие-нибудь пологие холмики). Через четыре дня войско воссоединилось на берегах Большого Озера, и стало готовиться к восхождению на Серые Горы.

Людским полкам под началом Амалека надлежало двинуться вверх по западной прибрежной полосе; «бойцам» предстояло все так же прочесывать долины и горы; смертоносцы, возглавляемые самим Касибом Воителем, должны были выступить на восток к речной пойме, открывающей доступ к пустыням Кенда.

За день до того, как войскам Касиба надлежало двинуться на север, воздух был душным и влажным, совершенно без ветра. Но к исходу дня солнце затянула громадная черная туча, а с юго-востока резко подул холодный ветер. С наступлением сумерек разыгралась настоящая буря, а ливень грянул такой, что парусиновые палатки пехотинцев прибивало к земле. Касиб отдал войску приказ укрыться под южным склоном большого утеса, нависающего будто карниз, так что можно было найти прибежище от ветра. Сам Касиб со своими советниками и военачальниками переправился через реку по шаткому временному мостику, который ухитрились соорудить люди, и выбрался на северную сторону долины. Ветер теперь стоял такой, что приходилось цепляться друг за друга, чтобы не сдуло – начальники укрылись в загадочном городе, высеченном в цельной скале. Глядя наружу из пустующего дворца, они увидели, как мост смело бушующее течение. Смертоносец-Повелитель сохранял спокойствие, убежденный, что буря вскоре отбушует и уляжется. Однако к полуночи ветер сделался просто несусветным.

Перед рассветом послышался звук, которого так боялся Квизиб, шестым чувством чуявший, что идет беда: грозный рокот водяных валов, означающий, что озеро вышло из берегов. Квизиб уже «зашорил» ум от страданий, что испытывали сейчас под дождем сородичи. Теперь же его жгла их мука; поток, срывая, бил пауков о скалу. Минута, и все кончено: вода своим напором вылизала долину дочиста, ни следа не оставив от некогда могучего войска.

Дождь и ветер к рассвету прекратились, долина же вся как есть превратилась в бурую реку, бегущую к морю. Смертоносец-Повелитель и немногие уцелевшие были вынуждены провести еще день и ночь в пустующем городе, пока вода не опустилась настолько, что появилась возможность выбраться. Солнце теперь ярилось над влажно поблескивающей слякотью.

Положение было опасное, и Смертоносец-Повелитель это понимал. У пауков, в отличие от людей, воображение развито слабо, поэтому они не склонны преувеличивать свои проблемы от одного лишь раздумья над ними. Одновременно с тем Касибу было ясно, что он потерял практически все свое войско и, если двуногая челядь прознает это и решит восстать, то паукам конец. Однако не осталось и свидетелей, кто мог бы донести злополучные сведения до людских ушей. А потому Касиб Воитель решил возвратиться в город пауков, сделав вид, что одержал на севере великую победу, а о беде умолчать. После этого еще несколько месяцев тела людей и пауков прибивало волнами прилива к берегу; их тотчас вылавливали и сжигали артели рабов, чтобы молва о провале не расходилась среди людей.

Хитрость сработала. Люди так и не узнали о том, что произошло в Долине Мертвых, и Смертоносец-Повелитель продолжал править как ни в чем не бывало, будто у него по прежнему несметное войско.

А неизвестный враг с севера продолжал дерзкими набегами тревожить владения Смертоносца-Повелителя, убивая пастухов, похищая караульщиков, даже пригвоздив стрелами одного смертоносца. Никто врага так и не видел, он словно обладал даром быть невидимым. Вот почему Смертоносец-Повелитель решил внять совету своего мудреца Квизиба Мудрого, и воздвигнуть в Долине Мертвых огромную стену, такую, чтобы не перелез никто. На строительство ушло полвека и двадцать тысяч жизней рабов (во времена Грииба, преемника Касиба, это привело к восстанию, унесшему тысячи жизней пауков и их слуг). Квизиб сошел в царство неживых, когда строительство было еще на половине. Но вместе с тем прекратились и набеги, и паучьих правителей с той поры оставили в покое.

Голос Квизиба стал тише. Присутствующие все как один находились под глубоким впечатлением от образов воскрешенных мумий. Трагедия передавалась настолько явственно, будто явившиеся к Квизибу в самом деле присутствовали при том, как озеро вышло из берегов, унеся в считанные секунды несметное количество жизней. Незабываемой казалась теперь картина утра пришедшего на следующий день после трагедии: пустошь залита темно-бурой слякотью с лужами стоячей воды (ум Квизиба передал картину в точности такой, какой видел ее сам, и Найл подивился поистине фотографической точности паучьего зрения). Словно очнувшись, Найл с новой силой ощутил душную тесноту. Тем не менее, все это отступало на второй план перед важностью только что услышанного.

Найл благодарно поклонился, смущенный тем, что шевельнуться можно едва-едва.