Живые мертвые - Колин Уилсон

Различие между Квизибом Мудрым и Хебом сразу же бросалось в глаза. Хеб воспринимал экскурсию в мир живых как некий праздник, для Квизиба это была мучительная обязанность, которой он рад был бы избежать. Как спящему, вырванному из тяжелой дремоты, ему не терпелось поскорее кануть обратно в забвение. Теперь Найл понимал, почему для расталкивания выбраны именно «бойцы», а не смертоносцы. Эти попроще умом, но есть у них эдакое грубоватое упорство, не дающее Квизибу ускользнуть обратно в небытие.

К тому, что последовало, Найл просто не был готов. Паучок повзрослев словно бы схватил Квизиба в сильные передние лапы и перетащил через порог мира живых. На самом деле произошло то, что паук перевел сознание Квизиба в свой собственный мозг, после чего впал в некий транс, оставив сознание советника в распоряжении присутствующих. Квизиб из бесплотного духа сделался частью живой сущности, питаясь от его жизненной системы. Секунду он оставался неподвижен, не желая шевелиться словно из строптивости. Но вот он обратил внимание на Асмака и устало спросил:

– Что на этот раз, страж мертвых?

Голос в отличие от повелителя Хеба, был тонкий и тусклый. Найл и прежде замечал, что «голоса» пауков различаются меж собой так же, как у людей, несмотря на то, что связь осуществляется не звуками, а мыслями. Голоса у пауков были прямым отражением их сущностей.

– Этот юноша – посланец великой богини, – сказал Асмак. – Он хочет задать тебе вопрос.

Квизиб посмотрел на Найла без всякого интереса.

– Пусть задает, – равнодушно, вяло.

– Я хочу спросить, повелитель, – сказал Найл, – знаешь ли ты, кто возвел Большую стену в Долине Мертвых?

– Знаю. Это был я.

– Ты?! – Найл чувствовал, что его изумление разделяют Асмак с Грелем (последний остался в проходе).

– Да, я. Не своими, разумеется, лапами, – голос Квизиба прозвучал чуть резко. – Я, сам понимаешь, руководил работами.

– Это было уже после эпохи Хеба Могучего?

– Да, после. В во время правления его сына Касиба Воителя. Хотя задумано было, в общем-то, еще во времена Хеба.

Квизиб говорил медленно, будто обдумывая каждое слово. В голосе не было той властной напористости, что у Хеба, и не было кичливости, которую он мог бы себе позволить в силу своего чина; некоторая надтреснутость придавала ему старческий оттенок. Вместе с тем в Квизибе было что-то до странности располагающее, безропотность словно сочеталась в нем с чувством юмора. Можно было легко понять, почему он назначался главным советником двумя Смертоносцами-Повелителями.

– Но зачем ты воздвиг эту стену? – спросил Найл.

– Чтобы оградиться от человеческих тварей с севера. Слово «твари» он произнес нарочито унизительно, словно имея в виду каких-то особо гнусных насекомых. Найл через силу сдержал волнение.

– Кто это были?

– Не знаю. Мы никогда в это не вдавались.

Было видно, что добиться от Квизиба необходимых сведений будет непросто. Не потому, что легендарный советник привередничал или не хотел раскрыть того, что знал. Просто Найл задавал ему вопросы на «человеческом» языке, а Квизиб – не часто, видимо, общавшийся с людьми – несколько от этого терялся, все равно что человек, слушающий речь с иностранным акцентом.

Найл, глубоко вздохнув, помедлил, прежде чем задать следующий вопрос.

– Повелитель Хеб Могучий рассказывал мне, как вы овладели этим городом. По его словам, он стал хозяином всех земель в междуречье. Однако сейчас ты мне говоришь, что вам не удалось покорить людей с севера. – Найл сделал паузу, но ответа не дождался; Квизиб, очевидно, не совсем понимал, о чем он спрашивает. Найл попытался разъяснить.

– Из какой земли приходили те люди?

– Не знаю. Мы никогда не задумывались.

– Неужто и в самом деле никогда?

– Поначалу. Нас не интересовали горы к северу от Долины Мертвых. Пользы от них не было никакой, и прибрежная равнина была слишком узкой.

Тут, наконец, ум Квизиба начал передавать телепатические образы – вначале Долину Мертвых с ее темным вулканическим озером, затем призрачные изломанные горы к северу с их удивительно острыми шпилями. Было заметно и то, что горы покрыты массивным ледяным панцирем: во времена Квазиба Мудрого земля только начинала вызволяться из тисков великого оледенения.

Найл поразился ясности мысленного образа, который был, пожалуй, даже четче и достовернее, чем недавняя панорама тех же гор, переданных через ум Асмака. Казалось невероятным, что память – особенно у такого глубокого старика как Квизиб – может сохранять такую удивительную, поистине фотографическую четкость.

Теперь, когда умы у них находились в близком контакте, общаться внезапно стало легче. Поняв, что Найл интересуется панорамой северных гор, Квизиб задержал и увеличил образ так, чтобы Найл мог изучить их более подробно. Сразу же бросалось в глаза, что в конце великого оледенения озеро в центре было неизмеримо больше, а текущие из него реки более бурными. Питающие озеро горные ручьи напоминали каскады белой пены, они наполняли котловину до краев, и берега, крутизну которых уже уяснил для себя Найл, были скрыты под черной водой.

Найл задал вопрос, что вертелся на языке с того самого момента, как взгляд упал на эту долину.

– Почему эта местность называется Долина Мертвых?

– Несметное число наших сородичей погибло там в ночь великой бури.

– Как это произошло?

Квизиб вместо ответа воссоздал образ небывалого ливня, который сменился образом вздувшейся полноводной реки, что бушевала в долине, сметая тысячи пауков, нашедших себе прибежище под южным склоном горы. Картина продлилась лишь секунду (Квизиб, видно, не горел желанием продолжать), но Найл уже и от этого потрясения смолк, затаив дыхание. Тот же эффект, очевидно, оказало видение и на остальных присутствующих.

– Но зачем вы собрали такие полчища в долине?

– Отсюда должен был начаться поход на север, на поиски врага.

– Ты же говорил, что вашим сородичам не было дела до северных земель.

– Это так. Но приходилось постоянно быть начеку на случай нападения.

Теперь ум Квизиба изображал небольшой прибрежный город с белыми домами, зелеными террасами и зданиями, в которых Найл признал старые церкви. В окружающей город равнине и двух куполообразных горах было что-то смутно знакомое. Найл, вздрогнув от волнения, узнал город Сибиллу, который видел час назад. Правда, он тогда видел пустые захламленные улицы и закоптившиеся стены домов, вместе с тем силуэты гор не оставляли сомнения, что место именно то.

И тут Квизиб чередой емких образов поведал историю трагедии в Долине Мертвых.

Прибрежный городок Сибилла был тем местом, где по возвращении из северых пустынь скрывался Хеб. Больше века назад тот город спалил Скапта Хитрый. Люди бросили это место навсегда, поскольку среди руин было полно отвратительных слизистых тварей (Найл уже знал, что тело паука со смертью превращается в более низкую форму жизни – гриб-головоног – спрутоподобное беспозвоночное, абсолютно безопасное для взрослого человека, но не упускающее случая обвиться вокруг спящего младенца и, удушив, съесть). Пауки не боялись этих тварей, поскольку те легко управляются силой воли. Потому Хеб и его подданные много лет прожили среди руин, не раскрытые ни Бакеном Ужасным, ни его сыном Бакеном Справедливым. Кочующих скотоводов, если подходили слишком близко, пауки хватали и обращали в рабство. И вот однажды на Квизиба снизошло, что у него во власти ключ к покорению людского рода. Теперь младенцев отнимали у родителей и воспитывали как пауков. Вот это новое поколение паучьих слуг и помогло Хебу Могучему свергнуть Бакена Справедливого и стать повелителем в городе пауков.