Последний день может стать первым - Стас Северский

— Для того, чтобы жить в гармонии с окружающим, разум вообще не нужен.

— А для чего он тогда?

— Говорил же, что разум предполагает искусственную адаптацию, а это деструктивное явление!

— Если меры не знать. Разум на то и дан, чтобы понимать, когда и как надо что-то сделать, чтобы ничего не нарушить. А так — какая же это адаптация? Тогда вы должны приспособиться так, чтобы от окружающего вообще никак не зависеть…

— В мире материи это невозможно, на какой бы уровень существования мы бы не перешли. Поэтому мы и соблюдаем принцип умеренности — даже если можем что-то сделать, не делаем, потому что знаем, к чему это приведет.

— Ну да, это сразу видно…

— Ты просто не представляешь, на что мы способны…

— Вот мы — коты — живем в гармонии с нашим миром и при этом вполне разумны.

— Ваш разум не имеет практически никакой адаптивной ценности, он бы не смог развиться без вмешательства людей.

— Почему же?

— Вы на четырех ногах ходите… Вы орудие ни сделать, ни применить не можете, не можете ничего построить. Ваш разум на вашу жизнь и адаптацию влияния почти не оказывает — вы живете, как коты… по тем же принципам. Это и к крысам относится.

— У нас высокие принципы.

— Кот, просто прими то, что есть как данность.

— А что это — данность?

— То, что дано и из чего следует исходить.

— Только вот, куда исходить?..

— Кончай. Люди такие, какие есть, и вы тоже.

— А, вообще, что вам дает то, что вы съедаете все вокруг себя, все перерабатываете?.. Так ведь можно и самих себя переработать.

— Все, Кот, хватит. Масштабы — другой разговор, но разумное существо приспосабливает мир к себе, а неразумное — само приспосабливается.

— Айнер, как можно приспособить к себе мир? Мы же и есть этот мир…

— Что? Мы — часть этого мира — как бы автономная часть.

— Это невозможно. Все едино. Оно всегда остается единым — в бытии и небытии.

— Кот, хватит мне мозги морочить. Ты что, с крысами общался?

— Нет…

— Мы пытаемся создать новый мир более-менее для нас подходящий. И все.

— В небытии?

— Наоборот. Мы делаем это, чтобы избежать разрушений, вызываемых нашими вмешательствами. Ты хоть понимаешь, что говоришь?

— Не совсем. Так говорил мой дядя, которого излучили в Небесном городе. Он говорил, что все едино — бытие, небытие там всякое…

— Ну да… Син располагает к подобным мыслям.

— Что располагает?..

— Син — Небесный город «золотых драконов».

— А… Ты там был?

— Совсем недолго, пока мой отпуск не превратился в бойню.

— И что дальше?..

— Ничего. Пока бились за Небесный город, отпуск кончился. Син в очередной раз сдали, и я вернулся в Хантэрхайм.

— Тебя так и не посетили мысли…

— Не успели — они за мной никогда не поспевают…

— Не спи! Рассказывай дальше о том, как люди до всего этого докатились.

— Когда люди поняли, что у них сомнительные перспективы, начали проводить проекты по усовершенствованию сознания.

— И получилось? Ты спишь, Айнер…

— Кот, я действительно очень устал, но… Как я уже говорил, человечество прошло ряд усовершенствований. Раньше люди были не полностью бессмертны — полусмертным нужно было проходить коррекции, чтобы продлить жизнь, поэтому массовые усовершенствования проводить было легче, чем сейчас. В общем, людей старого образца сняли с производства и создали первое поколение — первых бессмертных. В то время все усовершенствования такого порядка сопровождались гражданскими войнами, но с этим справлялись. Только первое поколение спровоцировало такие восстания, которые не смогли подавить — проект не прошел испытание, и его сняли. Первое поколение уничтожили — люди не увидели в нем свое будущее. Тогда создали второе поколение бессмертных — нас. Люди получили свою перспективу, и полусмертным перестали проводить коррекции по продлению жизни. Мы все взяли под контроль — технологии, окружающую среду… И конфликты, как внешние, так и внутренние, мы контролировали. С ними мы справлялись…

— А что за конфликты-то?

— Всегда есть, что делить — и не важно, вовне или внутри системы. Зверь стремится урвать свой кусок добычи и скалится, боясь его потерять. Мы не звери, поэтому придумываем более сложные и запутанные мотивации для конфликтов и союзов — это политика. Поэтому мы часто забываем о сути того, что нам надо, и на то, чтобы добиться нужного, затрачивается очень много сил и времени. Причин для грызни много, но в основе обычно лежит животная природа человека — инстинкты, эмоции… Мы стали более устойчивыми и стабильными, но и у нас разногласий все равно хватало… Сам видишь, чем все это обернулось… Только с этим уже ничего нельзя было сделать… Первое поколение, в общем, и разрабатывалось для стабилизации общества — они первые бессмертные, они практически машины, но не люди… Приятие таких усовершенствований значило бы уничтожение человечества.

— Да, вы же теперь все бессмертные… Вас так просто не заменишь, не продляя жизнь.

— Даже не в этом дело… И даже не в том, что у нас запрещены коррекции сознания активированного человека. Это вопрос более глобального порядка — мы достигли предела совершенства человека. Все, кто за этим пределом, — уже не люди. Знаешь, Кот, есть и способы внешнего влияния на стабилизацию общества… Только, как бы мы не уравновешивали наш социум… Везде бывают сбои.

— Так получается, что люди ни там, ни тут — что-нибудь да перевешивает?

— Не знаю, что ты этим сказать хочешь, но суть людей в дуальности, когда интеллектуальные машины без ограничений сознания и животных можно отнести к абсолюту. Получается два полюса — бытие и небытие (несознательное бытие и сознательное небытие). Современные люди — что-то среднее и колеблющееся. Инстинкты ограничивают разум — разум ограничивает инстинкты. Люди не могут регрессировать до уровня животных, так же как и развиваться в пользу разума…

— Почему?

Хоть я и предназначен для проведения боевых операций высокого уровня сложности, но такие темы… Для боевого офицера это сложные темы…

— Кот, мы достигли определенного предела… Разум без ограничителей сознания не совместим с жизнью — он переходит в небытие. Суть жизни в поддержании ее же самой, в сохранении определенной формы материи. Это, в общем, бессмысленный процесс… К поддержанию существования нас побуждает программа, заложенная природой, — инстинкты. Желание жить — это программная имитация доброй воли. Все это — наши ограничители сознания. Мы подкорректировали эту программу — инстинкты на нас оказывают меньшее влияние, чем раньше, мы можем их контролировать, существовать более осмысленно. Но больше мы с этим уже ничего сделать не можем…

— Не можете?.. Почему? Как мне кажется, ваши машины существуют на более сознательном уровне…

— Именно — они не живут — они существуют, на более сознательном уровне и в принудительном порядке. У них есть ограничитель сознания — программное принуждение, по которому они должны исполнить задачу. Это единственное, что побуждает их к функционированию. Когда долг считается исполненным — программное принуждение снимается, и они отключаются — стирают системы. Для них не имеет смысла поддерживать свое существование после исполнения задачи. Для них ничто, кроме долга, значения не имеет.

— Как сложно…

— Не так уж и сложно… Просто, перейти на более сознательный уровень существования мы можем только, пожертвовав имитацией доброй воли — прописанным в программе желанием исполнять свои функции. Это даст нам стабильность, но… Понимаешь, Кот, в определенный момент наша программа запускает механизм старения, смерти. В отличие от машин у нас это принудительный, а не осознанный процесс, запускаемый после исполнения задачи. Сейчас мы вмешались в свою первоначальную программу и изменили ее — мы не стареем и не умираем от старости. Наше стремление к бессмертию исходит именно из желания жить, а не из осознанного принуждения исполнить долг. Это то, что и делает нас людьми…

— Я не…

— Это наш предел — мы где-то посередине.

— Ну а как же развитие? Это все, да?

— Похоже на то. Но развитие — понятие более широкое. Его такие условия не ограничивают.

— Ну да…

— В общем, из всего этого следует, что если стереть программные ограничители сознания (принуждение или желание исполнять свои функции), ни людям, ни машинам, да и ни одному разумному существу поддерживать свое существование не будет смысла.

— А неразумному?..

— Оно просто не сможет.

— Никогда об этом не думал…

Из этого можно сделать вывод, что разум имеет адаптивную ценность до какого-то предела. Абсолютный разум переходит в небытие за ненадобностью… Он и есть это небытие…

— Признаться честно, Кот, я тоже об этом раньше особо не думал… И не жалею…