Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Второй брат вытащил из кошеля, привязанного к его серебряному поясу, мешочек и высыпал из него на стол два кубика.
— Простите, — сказала Ирия, поправляя волосы и вежливо улыбаясь. — Но у меня уже есть муж, который мне нравится куда больше, чем вы оба вместе взятые. К тому же я знатная поклонка и со мной нельзя разговаривать неуважительно.
— Да! — не удержался Пашка. — Муж Ирии — великий и могущественный поклон. У него есть большое войско. А я его друг. И если кто-нибудь хоть пальцем тронет Ирию, он будет иметь дело со мной, Павлом Гераскиным!
Рыцари расхохотались и долго не могли остановиться.
Они трясли головами, длинные прямые черные волосы, перехваченные серебряными цепочками, метались, как трава под ветром, унизанными перстнями пальцами они стучали по столу — по стенам прыгали длинные тени.
— Мальчики, мальчики! — послышался скрипучий голос. — Ну опять вы расшалились.
В комнату вошла пожилая грузная женщина, одетая в вышитое цветами платье. Ее седые волосы были забраны в пук на затылке и скреплены усыпанной сверкающими камнями заколкой. В руке женщина несла корзинку.
— Не мешай, мать, — отмахнулся от нее Правый Крот, — мы решили жениться.
— Наконец-то, — пропела женщина. — Давно пора образумиться. А то все по лесам шастаете.
Рыцари снова рассмеялись. Веселый у них получился вечер.
— Ой, мама! — сказал наконец Левый Крот. — Ты даже и не спросила, кто наша невеста.
— А чего спрашивать? — вздохнула женщина, усаживаясь на табуретку и доставая из корзинки вязанье и спицы. — Вы же мне все равно не скажете.
— Вот она, сидит перед тобой.
Женщина поглядела на Ирию. Алиса уже догадалась, что эта женщина — госпожа Сороконожка, вдова Старого Крота.
— Нет, — сказала она печально. — Не по зубам вам такая красавица. Да и не согласится она выйти замуж за разбойников.
— А мы ее и спрашивать не будем, — сказал Правый Крот. — Разыграем ее в кости, и дело с концом.
— Ладно, хватит, — вдруг сказала Ирия. — Мне это надоело. Мне пора от вас уезжать. Верните нам наши вещи и оружие. Иначе я приму меры.
— Я же говорила, что вам она не по зубам, — повторила Сороконожка.
— Ты ничего не поняла! — взъярился Правый Крот. — Ты должна нам сапоги целовать от радости. В роду зубастых Кротов женщины трепещут перед мужчинами! Встать!
Ирия не пошевелилась, но у Пашки нервы не выдержали.
Он вскочил и, как петушок, бросился к рыцарю.
— Вам же сказали! — закричал он. — Неужели не понятно? Не смейте приставать к Ирии.
Рыцарь коротко размахнулся и ударил Пашку по лицу так, что тот отлетел к стенке.
— Вы подняли руку на ребенка, — раздался тихий голос Ирии. — И это вам даром не пройдет.
Дальнейшее произошло так быстро, что даже Алиса, которая знала, на что способна Ирия Гай, не успела ничего сообразить.
Ирия распрямилась, схватила Правого Крота за руку, рванула вперед так, что он взлетел в воздух и со всего размаха шлепнулся на пол. Брат бросился к нему на выручку, но он не успел даже вытащить меч из ножен, как и сам перевернулся, пролетел метров пять и врезался головой в стену.
— Ну вот, — сказала госпожа Сороконожка, не переставая вязать, — я же говорила, что эта невеста вам не подходит.
— Он нечестно мне врезал, — сказал Пашка, потирая затылок, пока Алиса помогала ему подняться. — И, возможно, подставил подножку. Без подножки я бы не упал.
— Спасибо тебе, что ты за меня вступился, — сказала Ирия. — А теперь надо уходить.
— Деточки мои, — произнесла госпожа Сороконожка, — вам отсюда не уйти. Ворота заперты, стража стоит, а уйдете — в лесу ночь, вас мигом звери растерзают.
Со стонами и проклятиями рыцари поднимались на ноги.
— Она не женщина, — сказал Правый Крот.
— Она сам дьявол, — сказал Левый Крот.
— Если хочешь на ней жениться, я тебе уступаю очередь, — сказал Правый Крот.
— А я вообще пока не хочу жениться, — ответил его брат.
— Пускай уходят, — сказал Правый Крот.
— На все четыре стороны, — добавил его брат.
— Пускай их удавы задушат, дракон разорвет, черная тьма сожрет.
— Пускай они в беспамятную яму попадут, в болоте утонут, — вторил, потирая синяк, второй близнец.
— Верните сначала наши вещи, — сказала Ирия.
— Сейчас, — сказал Левый Крот. — Подождите. Сейчас сам принесу.
Прихрамывая, он поспешил к двери и скрылся за ней.
В дверях он столкнулся со своей сестрой — Белкой, но не обратил на нее никакого внимания.
Белка остановилась у входа, исподлобья разглядывая сцену.
— Они на вас напали? — спросила она у Алисы.
— Ничего, — сказала Алиса. — Они уже извинились. Мы уходим.
— Белка, ты что здесь делаешь? — спросила ее мать. — Спать пора.
— Проваливай, — сказал второй брат. — Чтобы я тебя больше не видел.
Белка кинула взгляд на Алису. Но что могла сделать Алиса? Она же не распоряжалась в этой семейке.
— Возьмите меня с собой, — попросила Белка. — Я хочу уйти!
— Вот я тебе поговорю, — проворчала мать. — Совсем распустилась. Не серди мальчиков. Они и так расстроены.
Белка понуро повернулась к двери.
Сороконожка обратилась к Ирии:
— Может, подождете до утра? Вместе с моими мальчиками до Города доберетесь?
— Нет, уж мы лучше сами по себе, — сказала Ирия.
— И то правильно. Я бы на вашем месте моим сынкам доверять не стала.
И, сказав это, госпожа Сороконожка снова принялась за вязание.
— Идем, — сказал Правый Крот. — Там все готово.
Они вышли из комнаты, миновали коридор, еще комнату, заваленную мешками, и попали во двор.
Там все было готово…
Выставив копья, стояли полукругом воины Кротов. Слуги держали факелы — сцена была зловещей. Ирия обернулась — сзади уже тоже были воины.
— Только не вздумай бежать, — раздался голос Левого Крота. — Погляди на стены. Вы под прицелом.
Алиса подняла голову. Рыцарь был прав. На стене протянулась цепочка воинов. Каждый из них держал в руках натянутый лук.
— Вы мерзавцы, — сказал Пашка убежденно. — У вас нет честного слова.
— Это нам никогда не мешало, — ответил Правый Крот.
Из башни, неся корзинку с вязаньем, вышла госпожа Сороконожка.
— Что вы намерены делать с ними, мальчики? — спросила она.
— Не жениться же на этой ведьме! — рявкнул Правый Крот. — Отвезем в Город. Продадим на рынке невольников.
— Нехорошо, мальчики, не так я вас воспитывала, — вздохнула Сороконожка.
— Нас жизнь воспитывала, — ответил ее сын. — А жизнь — жестокая штука.
Слышен был плач. У стены, скорчившись, сидела наследница рода Кротов Белка и горько плакала,
