"Спецназ древней Руси". Компиляция. Книги 1-10" (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич

Рюрик Ростиславович нахмурился. Хотен пояснил торопливо, что Всеволод и не пил вовсе во время всего посольства, а сейчас заперся у себя в доме, сочиняет заказанную великими князьями песню про Игоря Святославовича.

– Да разве мы заказывали этому обалдую песню? – с оскорбительной для чести певца ухмылкой снова спросил Святослав Ольгович.

– Выходит, сват, что заказывали, ежели сочиняет, – промолвил младший брат певца и спрятал улыбку в бороду. – Будет на Петра и Павла у нас княжеский съезд, мы устроим над Игорем суд, а Всеволод пусть споёт на пиру свою песню. Хоть развлечёт родичей после судебных препирательств. А сейчас давай, Хотен, спой ты нам свою песню об Игоревом походе. Говори всё, что думаешь, не стесняйся. Мой сват, хотя и дядя Игорю, но на него по-прежнему сердит.

– Ещё бы! Коли бы не сей погром, разве осмелился бы Кончак на такую наглость – требовать половину пошлин с Гречника? Да мы теперь каждого купца будем вооруженной рукою провожать до самого Понтийского моря! А выкупать пленных северцев будем в городе Донце: покажи нам сперва, что живой, а тогда тебе куны, а нам голова… Мы тебя слушаем, боярин.

Не торопясь, выбирая слова, рассказал Хотен о главном из того, что видел и услышал. В душе перекрестился и перешёл к выводам.

– И вот к чему я пришел, великие князья. Сам отдельный выход в поход против половцев северских войск в то время, как великие князья собирали общерусский поход в степь, весьма для меня подозрителен. По поручению Ярослава Черниговского его боярин Ольстин Олексич провёл в половецких степях в переговорах с половцами несколько месяцев, и он же повёл ковуев с Игорем и северцами. Эта особая какая-то, плохо пахнущая игра с половцами. Кончак – давний приятель Игорев, и с ним воевать Игорь как раз и не собирался. Даже в последней битве, когда именно орда Кончака прикрывала путь к воде, Игорь предпочёл ударить в другую сторону, но по орде Кзы. Боюсь, что тут дело нечисто.

– Если Ольговичи постоянно приводят половцев на Русь в часы усобиц, что удивительного было бы, если бы Кончак привёл Ольговича в степь, дабы ослабить своего соперника Кзу? – Рюрик Ростиславович произнёс это тихо, не глядя на свата. – Отчего Игорь надеялся легко пограбить кочевья Кзы? Не потому ли, что Кончак сообщил ему, когда Кза выведет воинов в совместный большой поход кыпчаков на Русскую землю?

– Я тоже так думаю, – кивнул Хотен. – Однако что-то у Кончака не заладилось. Пограничные сторожи или разведчики донесли Кзе о дерзком проникновении Игоря в Половецкое поле, и Кза сумел бросить против северских полков все половецкие войска, собранные для большого похода. Кончак не смог сему воспрепятствовать, однако постарался выручить лично своего приятеля.

– Это одни догадки, – пробурчал Святослав Ольгович.

– Прости, великий княже, но имеются косвенные доказательства, – твёрдо заявил сыщик. – Ольстин Олексич, который вёл тайные переговоры, погиб, но из Чернигова можно вызвать боярина Беловода Просовича, он об этих переговорах на суде расскажет. А побоится на суде, поведает вам, великим князьям, в особицу. Кроме того, Кончак дал мне понять, что Игорь в плену у него охотился с соколами и развлекался с девицей, и даже… И даже, что он не сердится на Игоря за побег. Да было ли когда такое возможно, великие князья?

Рюрик Ростиславович решительно покачал головой. Святослав Ольгович отвёл глаза от узоров персидского ковра на полу палаты и заявил:

– Хитрому Кончаку недолго было и соврать.

– Девицу я своими глазами видел. Она сказала мне, что коназ Игор задолжал ей за любовь.

– Молодчина Игорь! И месяца в плену не пробыл, однако времени не терял! – подхватился со стула великий князь Рюрик.

– Ты теперь про главное, про главное давай, – поглядев на развеселившегося соправителя снисходительно, предложил Святослав Ольгович.

– Про главное… – тут Хотен призадумался, хотя в возвратном походе много раз возвращался мыслями к этому главному, и даже о том думал, какими словами о нём сказать. – У нас на Руси теперь войны почти каждый месяц, и каждый горожанин-ремесленник, каждый мужик-деревенщина за пивом бесстыдно ставит себя на место князя-полководца, почитая себя докой в военном искусстве. Я про себя такого сказать не могу: хоть и боярин именем, но занимался в своей жизни иным. Однако и на войне мне не раз доводилось побывать, и даже рядом с таким славным полководцем, как твой, великий княже Рюрик Ростиславович, дядя, великий воин Изяслав Мстиславович. Было с чем сравнить…

– Не тяни, боярин, – промолвил великий князь Святослав. – Если мы со сватом спрашиваем тебя, значит, нам любопытно твое мнение.

– А мнение мое таково. На войне может произойти всё что угодно. Когда сходятся равные по силе войска, кто возьмётся предугадать исход битвы? И разве не было случаев, когда войско, превосходящее противника и числом, и вооружением, вдруг бежало от него? Тут греческая богиня удачи, Хвортуна, вмешивается в ход битвы, а с богинею не поспоришь. Однако дело князя-полководца – принимать решения, и вот их, решения эти, можно и обсудить. Вот сие, мол, решение было правильным, а это ошибочным. Именно о таких решениях князя Игоря Святославича, обусловивших судьбу его войска, я и решусь высказаться.

Великие князья переглянулись, и князь Святослав промолвил:

– Тогда сама подготовка лукаво скрытого от меня особого похода в степь была ошибкой Игоря. Тем более, что он не посмел признаться мне в том, когда я гостил в Новгородке-Северском за несколько дней до его отправления в поход.

– Так ты полагаешь, боярин, что Игорь должен был вернуться, когда разведчики донесли, что половцы готовятся к войне и ездят с доспехом? – спросил Рюрик Ростиславович.

– Я, скорее, думаю, что ему надо было вернуться раньше, когда брат его Всеволод неведомо почему опоздал на два дня к месту сбора дружин на реке Осколе. Если половцы готовились к большой войне, они высылали во все стороны дозоры и уже тогда засекли Игорево войско. А на Сальнице… Тут всё зависело от того, выдал ли Кончак свату Игорю место и время сбора половецких орд для большого похода на Русь. Если выдал и если степь кишела половцами в доспехах именно в том месте, которое указал Кончак, надо было, как задумано, быстро продолжать набег в тыл Кзы, на его беззащитные кочевья.

– Опять одни догадки! – бросил князь Святослав.

– Если же никакого тайного сговора не было, тогда Игорь, безусловно, ошибся. Он тогда шёл в набег, чтобы внезапно пограбить, а тут готовые к бою войска. Идти вперёд было решение храбрым, однако же… – замялся Хотен.

– …неразумным, – закончил за него князь Рюрик. – Всё равно что надеяться раздавить муравейник голым задом.

– Наша беда в том, – хмуро заметил князь Святослав, – что на Руси не умеют отступать. Отступление у нас сразу же обращается безумным, с потерей голов по дороге бегством. У пугливых половцев научились, что ли?

– Осмелюсь заметить, господа великие князья, что были на Руси полководцы, кои умели отступать, отводя войска в полном порядке и не потеряв ни одного человека, ни одного коня, ни одной телеги в обозе. Хотя бы и незабвенный великий Изяслав, о котором я упомянул, он любил говорить: «Утёк не славен, да пожиточен». Или вот ты, великий княже Рюрик Ростиславович, ты тоже прекрасно владеешь этим воинским исскуством.

– Да, приходилось отступать. Хоть бы и от сего вот дорогого свата моего с его проклятыми половцами, – усмехнулся князь Рюрик. – Теперь про вежи. Ты, боярин, убедил нас: была то, без всяких сомнений, подстава. Половцы перехитрили Игоря, задержав его на месте, пока собирали все свои орды и надёжно окружали полководца-недотепу.

– Недотёпа? Князь Игорь не недотёпа, – Хотен покачал головою. – Это невозможно, чтобы князь не распознал степную хитрость, когда пришёл к вежам с основными силами. Он тут проявил иной недостаток, для полководца поистине губительный. Нерешительность! Мне ли напоминать вам, господа великие князья, что на войне хуже нет, чем мямля-военачальник? Следует быстро принять решение (пусть и не лучшим оно потом окажется) и быстро его выполнять. Князь Игорь должен был немедля послать гонцов и вернуть молодых князей и ковуев назад к вежам – и отходить, конечно, сразу же отходить.