Ночная смена (ЛП) - Краун Энни

Винсент на мгновение напрягается от прикосновения, а затем — с низким, первобытным урчанием, где-то в глубине груди — опускает руки обратно на мою задницу и вдавливается бедрами.

О боже, он твердый.

Я на самом деле хнычу ему в рот.

Это, должно быть, пугает Винсента так же сильно, как и меня, потому что он отстраняется.

— Извини, — говорит он. Затем смеется тем задыхающимся, самоуничижительным смехом и наклоняет бедра в сторону тени, как будто мог бы спрятать палатку, которую разбил в своих джинсах. — Я увлекся. Мне слишком нравится целовать тебя. Мы можем притормозить. Просто дай секунду.

Не могу поверить, что он извиняется за возникшую эрекцию.

Я так по многому скучала в Винсенте — так много пришлось оплакивать, когда я думала, что никогда больше его не увижу, что как бы забыла, насколько близка была к тому, чтобы дотронуться до его члена во время вечеринки по случаю дня рождения. Думаю, мне все еще горько из-за этого, потому что первая мысль такова: я собираюсь помочь Винсенту совершить преднамеренное убийство.

Вторая мысль такова: я не упущу эту возможность дважды.

Несмотря на то, что Винсент только что галантно предложил нажать на тормоза, я решаю снизить скорость, протягивая руку между нами и обхватывая ладонью его твердую длину сквозь натянутую джинсовую ткань.

Глаза Винсента вспыхивают, и у него перехватывает дыхание.

— Я подумал о том, чего еще хочу, — хрипит он.

Боже, я надеюсь, мы думаем об одном и том же.

— Скажи.

Слова звучат так, словно я какая-нибудь кинозвезда 1950-х, которая сделала перерыв в сотой сигарете за день, чтобы вынудить своего возлюбленного признаться его чувства. На щеках Винсента проступают розовые пятна. Он моргает, как будто выходит из оцепенения и бросает взгляд вверх и вниз по проходу, проверяя, все ли чисто. Но даже подтверждение того, что мы здесь одни, не мешает ему прикусывать припухшую от поцелуя нижнюю губу.

— Я чувствую, что не должен этого говорить.

— О, да ладно. Не дразни меня.

— Забудь об этом, Кендалл, — говорит он со стоном, наклоняясь вперед и зарываясь лицом в мою шею, как будто хочет спрятаться. — Пожалуйста, забудь. Я просто хочу поцеловать тебя. Поцелуев более чем достаточно.

Он снова пытается поймать мой рот.

Я хватаю его за воротник куртки и наматываю на кулак.

— Винсент. Чего ты хочешь?

— Тебя. На коленях.

Это признание, произнесенное срывающимся голосом человека, борющегося за свою жизнь, посылает волну жара прямо между ног.

Делать парню минет всегда казалось чем-то таким, чему в конце концов придется научиться, например, что я в итоге пойду в DMV, чтобы получить водительские права, или в итоге отнесу грязную одежду в химчистку, или что мне придется платить федеральные налоги и налоги штата.

Обрядом посвящения. Рутинной работой.

Чем-то, что взрослые делали просто потому, что должны были. Но я бы солгала, если бы сказала, что не думала об этом с тех пор, как встретила Винсента. Не о налогах… Мне было интересно, каков он на вкус. Как будет ощущаться во рту. Как бы выглядел, стоя надо мной и попросил бы вежливо или схватил бы меня за волосы и взял то, что хотел.

Итак, да. Я думала об этом. В мельчайших подробностях.

И когда опускаю взгляд на эрекцию, напрягшуюся под ширинкой, я понимаю, что собираюсь сделать что-то, что заставит Нину и Харпер сойти с ума, когда они неизбежно спросят, как прошли выходные.

Потому что да. Я тоже хочу, чтобы меня поставили на колени.

Я просовываю пальцы в петли ремня Винсента и поворачиваю нас, пока он не оказывается спиной к книжным полкам.

— Холидей, — осторожно произносит он, — что ты…

Но он знает. Определенно знает, потому что, когда я протягиваю руку и начинаю собирать волосы, чтобы скрутить их в низкий пучок, он тяжело сглатывает и смотрит на меня так, словно неделями блуждал по пустыне, а я — оазис. Это одновременно и глубоко лестно, и невероятно неудобно, потому что я почти уверена, что то, как только что сжался живот, означает, что нижнее белье промокнет.

— Мы празднуем твой день рождения.

Он издает сдавленный смешок.

— Отвали.

— Это моя реплика. И говори потише.

Винсент с равной долей ужаса и удивления наблюдает, как я снимаю резинку для волос с запястья, а затем провожу ладонью по затылку, проверяя, не пропустила ли что-нибудь.

— Я не имел в виду прямо сейчас, Кендалл.

— Почему нет? — я бросаю вызов, ухмыляясь.

— Это книжный магазин. Люди приходят сюда читать.

Это ведро ледяной воды на раскаленное желание. Только потому, что я позволила съесть себя на вечеринке, не значит, что Винсент абсолютно спокойно относится к угрозе случайного эксгибиционизма. Он прав. Наш местный книжный магазин определенно не то место, где настолько переполняет похоть, что я бросаю здравый смысл на ветер. Нужно уважать его границы — и нежелание быть арестованным за непристойное поведение в общественном месте вполне разумно.

Я не приму это близко к сердцу, если Винсент откажет прямо сейчас.

— Ты хочешь, чтобы я остановилась? Или хочешь…

Я неопределенно показываю на его промежность.

— Да.

Грубо.

— Это абсолютно нормально! — я поднимаю ладони в знак согласия. — Совершенно понятно. Да, не переживай, я все понимаю. Прости, я просто немного увлеклась…

Винсент берет меня за подбородок большим и указательным пальцами.

— Холидей, — произносит он очень медленно. — Да, я не хочу, чтобы ты останавливалась.

Неприкрытого желания в глазах достаточно, чтобы покончить со мной — потому что он хочет этого, хочет, чтобы мои губы обхватили его член, — но что действительно заводит меня, так это когда Винсент торжественно добавляет:

— Но только если ты сама этого хочешь.

Я смеюсь ему в лицо.

А затем падаю на колени.

— Скажи, что делать.

Винсент смотрит на меня сверху вниз с таким озадаченным выражением, которое, почти уверена, было бы у него на лице, если бы я начала декламировать Чосера в оригинале на среднеанглийском. Я жду, когда он догонит меня, нетерпеливо теребя одну из пуговиц на кардигане, но он словно застрял, выжидая, уставившись на меня сверху вниз с полуоткрытым ртом и широко раскрытыми глазами. Я вздыхаю.

Похоже, здесь я сама по себе. Прекрасно. Я определенно могу расстегнуть его джинсы без руководства пользователя. После этого просто нужно будет делать это шаг за шагом.

Вид моей руки, приближающейся к промежности, кажется, возвращает Винсента к реальности.

Молниеносно он хватает меня за запястье.

— Подожди.

Я полностью убеждена, что он собирается поднять меня на ноги и сказать, что передумал, но затем Винсент отпускает руку и снимает пиджак. Я терпеливо жду, пока он подкладывает импровизированную подушку под мои колени. Они, вероятно, все равно будут в синяках. На самом деле мне все равно, но я тронута, что он это делает.

— Такой джентльмен.

Винсент качает головой, снова выпрямляясь в полный рост.

— Я сейчас мыслю не как джентльмен.

— Тогда скажи, о чем ты думаешь. Что тебе нравится? Что доставляет удовольствие?

Слабый смешок вырывается из его груди.

— Ты можешь буквально просто смотреть на меня своими красивыми глазками, и думаю, я кончу в штаны, Холидей.

Это заставляет его покраснеть и закатить глаза.

— Серьезно, — говорю я, принимая удобную позу на коленях, — дай несколько советов. Я хочу быть лучшей.

— Это… было бы нетрудно.

Я смотрю на него, вопросительно выгибая бровь. Он смотрит сверху вниз, полностью краснея.

— Я делал это только пьяным, — признается он. — Обычно не очень хорошо получалось.

— Ты имеешь в виду конкретно это? Минет?

Я горжусь собой за то, что произнесла это слово ровным голосом.

— Да, — говорит он. Затем, тише: — Но также… и все остальное.

Я продолжаю смотреть на него.

Винсент стонет и проводит руками по лицу, как будто не может поверить, что я заставляю его говорить это.