Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время - Сергей Федорович Платонов

это летописное показание: вотчинники и помещики действительно лишались своих земель в опричных уездах, и притом сразу всем уездом или, по их словам, «с городом вместе, а не в опале – как государь взял город в опришнину». За взятые земли служилые люди вознаграждались другими, где государь пожалует или где сами приищут. Таким образом, всякий уезд, взятый в опричнину со служилыми землями, был осужден на коренную ломку. Землевладение в нем подвергалось пересмотру и земли меняли владельцев, если только владельцы сами не становились опричниками. Можно, кажется, не сомневаться в том, что такой пересмотр вызван был соображениями политического порядка. В центральных областях государства для опричнины были определены как раз те местности, где еще существовало на старых удельных территориях землевладение княжат, потомков владетельных князей. Опричнина действовала среди родовых вотчин князей Ярославских, Белозерских и Ростовских (от Ростова до Чаронды), князей Стародубских и Суздальских (от Суздаля до Юрьева и Балахны), князей Черниговских и иных юго-западных на верхней Оке. Эти вотчины постепенно входили в опричнину: если сравним перечни княжеских вотчин в известных указах о них царском 1562 года и «земском» 1572 года, то увидим, что в 1572 году в ведении «земского» правительства остались только вотчины ярославские и ростовские, оболенские и мосальские, тверские и рязанские, все же остальные, названные в «старом государеве уложении» 1562 года, уже отошли в опричнину. А после 1572 года и вотчины ярославские и ростовские, как мы уже указывали, взяты были в государев «двор». Таким образом, мало-помалу почти сполна собрались в опричном управлении старые удельные земли, исконные владельцы которых возбуждали гнев и подозрение Грозного. На этих-то владельцев и должен был пасть всею тяжестью затеянный Грозным пересмотр землевладения. Одних Грозный сорвал со старых мест и развеял по новым, далеким и чуждым местам, других ввел в новую опричную службу и поставил под строгий непосредственный свой надзор. В завещании Грозного находим многочисленные указания на то, что государь брал «за себя» земли служилых князей; но все эти и им подобные указания, к сожалению, слишком мимолетны и кратки, чтобы дать нам точную и полную картину потрясений, пережитых в опричнине княжеским землевладением. Сравнительно лучше мы можем судить о положении дел в заоцких городах по верхней Оке. Там были на исконных своих владениях потомки удельных: князья Одоевские, Воротынские, Трубецкие и другие; «еще те княжата были на своих уделех и велия отчины под собой имели», говорит о них известная фраза Курбского. Когда в это гнездо княжат вторгся с опричниной Грозный, он некоторых из княжат взял в опричную «тысячу голов»: в числе «воевод из опришнины» действовали, например, князья Федор Михайлович Трубецкой и Никита Романович Одоевский. Других он исподволь сводил на новые места; так, князю Михаилу Ивановичу Воротынскому уже несколько лет спустя после учреждения опричнины дан был Стародуб-Ряполовский вместо его старой вотчины (Одоева и других городов); другие князья с верхней Оки получают земли в уездах Московском, Коломенском, Дмитровском, Звенигородском и др. Результаты таких мероприятий были многообразны и важны. Если мы будем помнить, что в опричное управление были введены, за немногими и незначительными исключениями, все те места, в которых ранее существовали старые удельные княжества, то поймем, что опричнина подвергла систематической ломке вотчинное землевладение служилых княжат вообще, на всем его пространстве. Зная истинные размеры опричнины, мы уверимся в полной справедливости слов Флетчера (в IX главе) о княжатах, что Грозный, учредив опричнину, захватил их наследственные земли, за исключением весьма незначительной доли, и дал княжатам другие земли в виде поместий, которыми они владеют, пока угодно царю, в областях столь отдаленных, что там они не имеют ни любви народной, ни влияния, ибо они не там родились и не были там известны. Теперь, прибавляет Флетчер, высшая знать, называемая удельными князьями, сравнена с остальными; только лишь в сознании и чувстве народном сохраняет она некоторое значение и до сих пор пользуется внешним почетом в торжественных собраниях[28]. По нашему мнению, это очень точное определение одного из последствий опричнины. Другое последствие, вытекавшее из тех же мероприятий, было не менее важно. На территории старых удельных владений еще жили старинные порядки и рядом с властью московского государя еще действовали старые авторитеты. «Служилые» люди в XVI веке здесь служили со своих земель не одному «великому государю», но и частным «государям». В середине столетия в Тверском уезде, например, из 272 вотчин не менее чем с 53 владельцы служили не государю, а князю Владимиру Андреевичу Старицкому, князьям Оболенским, Микулинским, Мстиславскому, Ростовскому, Голицыну, Курлятеву, даже простым боярам, с некоторых же вотчин и вовсе не было службы. Понятно, что этот порядок не мог удержаться при переменах в землевладении, какие внесла опричнина. Частные авторитеты поникли под грозой опричнины и были удалены; их служилые люди становились в непосредственную зависимость от великого государя, а общий пересмотр землевладения привлекал их всех на опричную государеву службу или же выводил их за пределы опричнины. С опричниной должны были исчезнуть «воинства» в несколько тысяч слуг, с которыми княжата раньше приходили на государеву службу, как должны были искорениться и все прочие следы старых удельных обычаев и вольностей в области служебных отношений. Так, захватывая в опричнину старинные удельные территории для испомещения своих новых слуг, Грозный производил в них коренные перемены, заменяя остатки удельных переживаний новыми порядками, такими, которые равняли всех пред лицом государя в его «особном обиходе», где уже не могло быть удельных воспоминаний и аристократических традиций. Любопытно, что этот пересмотр порядков и людей продолжался много лет спустя после начала опричнины. Очень изобразительно описывает его сам Грозный в своей известной челобитной 30 октября 1575 года на имя великого князя Симеона Бекбулатовича: «Чтоб еси, государь, милость показал, ослободил людишок перебрать, бояр и дворян и детей боярских и дворовых людишок: иных бы еси ослободил отослать, а иных бы еси пожаловал ослободил принять; …а ослободил бы еси пожаловал изо всяких людей выбирать и примать, и которые нам не надобны, и нам бы тех пожаловал еси, государь, ослободил прочь отсылати; …и которые похотят к нам и ты б, государь, милость показал ослободил их быти у нас безопально и от нас их имати не велел; а которые от нас поедут и учнут тебе, государю бити челом, и ты б… тех наших людишок, которые учнут от нас отходити, пожаловал не принимал». Под притворным самоуничижением царя «Иванца Васильева» в его обращении к только что поставленному «великому князю» Симеону скрывается один из обычных для того времени указов о пересмотре служилых людей при