Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время - Сергей Федорович Платонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ряд наблюдений, изложенных выше, ставит нас на такую точку зрения, с которой существующие объяснения опричнины представляются не вполне соответствующими исторической действительности. Мы видим, что вопреки обычному мнению опричнина вовсе не стояла «вне» государства. В учреждении опричнины вовсе не было «удаления главы государства от государства», как выражался С. М. Соловьев; напротив, опричнина забирала в свои руки все государство в его коренной части, оставив земскому управлению рубежи, и даже стремилась к государственным преобразованиям, ибо вносила существенные перемены в состав служилого землевладения. Уничтожая его аристократический строй, опричнина была направлена, в сущности, против тех сторон государственного порядка, которые терпели и поддерживали такой строй. Она действовала не «против лиц», как говорит В. О. Ключевский, а именно против порядка, и потому была гораздо более орудием государственной реформы, чем простым полицейским средством пресечения и предупреждения государственных преступлений. Говоря так, мы совсем не отрицаем тех отвратительно жестоких гонений, которым подвергал в опричнине Грозный царь своих воображаемых и действительных врагов. И Курбский и иностранцы говорят о них много и вероподобно. Но нам кажется, что сцены зверства и разврата, всех ужасавшие и вместе с тем занимавшие, были как бы грязной пеной, которая кипела на поверхности опричной жизни, закрывая будничную работу, происходившую в ее глубинах. Непонятное ожесточение Грозного, грубый произвол его «кромешников» гораздо более затрагивали интерес современников, чем обыденная деятельность опричнины, направленная на то, чтобы «людишек перебрать, бояр и дворян и детей боярских и дворовых людишек». Современники заметили только результаты этой деятельности – разгром княжеского землевладения: Курбский страстно упрекал за него Грозного, говоря, что царь губил княжат ради вотчин, стяжаний и скарбов; Флетчер спокойно указывал на унижение «удельных князей» после того, как Грозный захватил их вотчины. Но ни тот ни другой из них, да и вообще никто не оставил нам полной картины того, как царь Иван Васильевич сосредоточил в своих руках, помимо земских бояр, распоряжение доходнейшими местами государства и его торговыми путями и, располагая своей опричной казной и опричными слугами, постепенно «перебирал» служилых людишек, отрывал их от той почвы, которая питала их неудобные политические воспоминания и притязания, и сажал на новые места, или же вовсе губил их в припадках своей подозрительной ярости.
Может быть, это неумение современников рассмотреть за вспышками царского гнева и за самоуправством его опричной дружины определенный план и систему в действиях опричнины было причиной того, что смысл опричнины стал скрыт и от глаз потомства. Но есть этому и другая причина. Как первый период реформ царя Иоанна оставил по себе мало следов в бумажном делопроизводстве московских приказов, так и опричнина с ее реформой служилого землевладения почти не отразилась в актах и приказных делах XVI века. Переводя области в опричнину, Грозный не выдумывал для управления ими ни новых форм, ни нового типа учреждений; он только поручал их управление особым лицам – «из двора», и эти лица из двора действовали рядом и вместе с лицами «из земского». Вот почему иногда одно только имя дьяка, скрепившего ту или иную грамоту, показывает нам, где дана грамота, в опричнине или в земщине; или же только по местности, к которой относится тот или другой акт, можем мы судить, с чем имеем дело – с опричным ли распоряжением или с земским. Далеко не всегда в самом акте называется точно, какой орган управления в данном случае надо разуметь, земский или дворовый; просто говорится: «Большой дворец», «Большой приход», «Разряд», и лишь иногда прибавляется пояснительное слово, вроде: «из земского дворца», «дворовый разряд», «в дворовый Большой приход». Равно и должности не всегда упоминались с означением, к какому порядку, опричному или земскому, они относились: иногда говорилось, например, «с государем бояре из опришнины»: «дворецкий Большого земского дворца», «дворовые воеводы», «дьяк Разряду дворового» и т. д.; иногда же лица, заведомо принадлежащие к опричнине и к «двору», именуются в документах без всякого на то указания. Поэтому нет пока возможности дать определенное изображение административного устройства опричнины. Весьма соблазнительна мысль, что отдельных от земщины административных учреждений опричнина и вовсе не имела. Был, кажется, только один Разряд, один Большой приход, но в этих и других присутственных местах разным дьякам поручались дела и местности земские и дворовые порознь, и не одинаков был порядок доклада и решения тех и других дел. Так, в Разряде в 1574–1576 годах земскими дьяками были Щелкаловы, а дворовыми – Андрей Шерефединов и Андрей Арцыбашев. Первые вели свои обычные доклады через думу (почему и стали именоваться «думными»), вторые же через «двор» (почему и назывались «дворовыми»). Это, разумеется, наши гадания, но они находят себе некоторую опору в словах летописи, что, учреждая опричнину, Грозный «конюшему и дворецкому и казначеем и дьяком и всем приказным людем велел быти по своим приказом и управу чинити по старине, а о больших делех приходити к боярам». Очевидно, что старый административный механизм не был разрушен опричниной. В нем все осталось на своих местах и все по-старому обращалось «о больших делех» к боярской думе – к боярам, которым государь «велел быти в земских: князю Ив. Дм. Бельскому, князю Ив. Фед. Мстиславскому и всем бояром». Дума сама решала все обычные «большие» дела, о делах же экстренной важности должна была докладывать государю: «А ратныя каковы будут вести или земския великия дела, и бояром о тех делех приходити к государю, и государь, приговори с бояры, тем делом управу велит чинити». Так летопись определяет порядок вершения дел в земщине, порядок старый, привычный и понятный. Все, что перешло в опричнину, было изъято их этого порядка в том смысле, что было выведено из подчинения «земским» боярам, то есть боярской думе. Дела «опришные» восходили к государю мимо думы, но, кажется, шли они из тех же приказов. По летописи, в опричнине не было устроено особых, параллельных земским, приказов, а только были «учинены»
