Пожиратели гашиша - Юрий Гаврюченков

- Отлично понимаю, - ответил я, - и полностью отдаю себе отчет.

- Нет, - пролепетал испанец. - Снимите, пожалуйста, перстень. Я прошу вас!

Такого выражения ужаса и мольбы на лице приора рыцарского Ордена я не ожидал увидеть.

- И что я обрету? - спросил я. - Шконку в тюремной камере? Вы предали меня дважды. Сначала, когда снарядили экспедицию в Узбекистан, и теперь, заказав отбить у хашишинов Перстень. В обоих случаях финал должен был быть одинаков: меня обязаны были убрать. Однако не получилось, и опять же не по вашей вине: вы-то сделали все, что смогли, но волей случая я оба раза оказывался в живых. На юге меня, сами того не зная, спасли охранники, а здесь - веление судьбы. - Я поднял руку, обратив камень к лицу испанца. - Вы и сейчас не верите в божественный промысел, назначивший меня исполнителем великой миссии?

- Снимите, пожалуйста, перстень, - повторил Франсиско Мигель де Мегиддельяр.

- И отдать его вам?

Испанец кивнул.

- Это было бы разумным поступком, - сказал он.

- И нас, - указал я на Славу, - тут же убьют?

- Вы не понимаете, что говорите, - покачал головой Мегиддельяр. Зачем? Никто вас не тронет. Мы деловые люди, у нас честный бизнес. Вы отдаете перстень и получаете заслуженную награду.

- Хотите присоединить к своей коллекции, - я взглянул на изумруд, отдать который казалось так же нелепо, как палец, который он украшал.

- Его необходимо укрыть в безопасное место... - испанец запнулся, чтобы никто не мог его применить...

- Или забрать себе. Верно? - Я кинул взгляд в угол комнаты, на тумбочку со встроенным сейфом. - Это же не символы Вождя секты хашишинов - это Предметы Влияния, которые любого способны сделать Вождем, неважно какой организации. А филиал Алькантары в России - это, по сути, самостоятельный маленький Орден, возглавить который вам, уважаемый, наверное, очень хочется.

"Уважаемый" отрицательно покачал головой.

- Вы не в своем уме, - сказал он. - Вам лучше все-таки снять перстень.

- Поэтому вы не спешили отослать реликвии в Испанию, - продолжил я, не обращая внимания на его реплики, - а держали все это время у себя, скорее всего, в охраняемом офисе, где могли изучать, не отрываясь от работы. Здесь, в кабинете.

Плечи Мегидцельяра поникли, и я понял, что попал в яблочко.

- Дайте ключи от сейфа, - потребовал я.

- Нет, - выдавил он. - Одумайтесь. Вы совершаете свою самую большую ошибку.

Я рассмеялся и протянул руку, в которую испанец покорно вложил связку ключей. Он понял, что Слава может выстрелить, если продолжать упрямиться.

- Вот так-то лучше. - Я присел на корточки и распахнул тумбочку. В полумраке сейфа мне показалось, что изумруд замерцал чуть ярче, когда рука коснулась лежащих на полочке Браслета и Кинжала. Я взял раритеты и повернулся к управляющему "Аламосом".

- Не делайте этого, - пролепетал он. - Именем Иисуса Христа заклинаю вас, остановитесь!

- Хотите посмотреть, как на человека снисходит харизма? - спросил я.

Мегиддельяр не мог больше выдавить ни слова.

Он молча наблюдал, как я надеваю на правую руку Браслет, камни которого на миг засветились изнутри ярким огнем, заставив меня-разогнуть спину и величественно расправить плечи. Приор, наоборот, сжался, старея прямо на глазах.

- Мы уходим, - сказал я, - и не вздумайте нас остановить, это приведет к большим жертвам с вашей стороны.

Де Мегиддельяр выпрямился и с видом человека, покорного судьбе, сплел над столом пальцы.

- Que seza, seza, - с расстановкой произнес он по-испански. - Что будет, то будет.

Это он мог теперь начертать в качестве девиза на геральдическом щите своего Ордена. Чему быть, того не миновать.

Испанцу, заброшенному на беспредельные просторы России, приходилось быть фаталистом.

- Что ты с ними будешь делать? - спросил Слава, когда мы выехали к Летнему саду. Он сидел за рулем - в офис я предпочел отправиться на его "Волге".

- Предметы не самоцель, а средство, - пояснил я, вытягивая руку, чтобы полюбоваться украшавшими ее драгоценностями.

- Средство для чего? - осторожно поинтересовался компаньон.

- Скоро узнаешь, - ответил, я и до самого дома мы молчали. Впрочем, он все равно бы не понял, а если б и понял, то наверняка не поверил.

У парадного мы распрощались. Я поднялся и открыл дверь своим ключом. Марина была дома, но вряд ли она могла мне помешать. Я хотел поразмышлять над одной интересной проблемой. Давно со мной такого не случалось - получать удовольствие от преодоления трудностей. Ранее я их все-таки как-то старался обойти стороной, но теперь чем сложнее была поставленная задача, тем приятнее было ее решать: обсасывать целиком, дробить на части и разбираться с каждой частью по отдельности. Короче, думать.

- Привет, - пробормотала Марина, испуганно покосившись в мою сторону, обошла меня и исчезла на кухне.

Я же прошел в спальню и присел в кресло.

Голова работала чрезвычайно ясно, сосредоточиваться не было необходимости. Удивительно прекрасное чувство - дополнительной силы, поддержки и надежности! В левой руке я сжимал серебряные ножны Кинжала, и чем дольше я их держал, тем более естественным это становилось, словно они были частью моего тела. Соединенные вместе, Предметы казались единым организмом, они были созданы друг для друга и не должны были существовать порознь. Они были прекрасны. Неудивительно, что хашишины стремились ими завладеть.

Им было необходимо оснастить главу секты Агахана, чтобы тот стал Вождем, могущественным лидером, способным принимать кардинальные решения и уметь их осуществлять. Лишь в этом случае хашишины могли рассчитывать на превращение из мелкой группировки внутри течения исмаилитов в крупную самостоятельную религиозно-политическую организацию. Им мог помочь только новый Хасан ас-Сабах, но такой возможности у Ага-хана не будет. Предметы у меня, и я их никому не отдам.

Перстень, Браслет, Кинжал - символы Знания, Могущества, Крови. Насчет последнего де Мегиддельяр ошибался, проводя связь между излучением, исходящим от клинка, и потомками первых федаи.

Символ Крови вовсе не предполагает наличие кровного родства, скорее, это обозначение политики хашишинов - террора. Вполне возможно, что излучение побуждающе действовало на тех федаи, к которым обращался шейх аль-джебель, приказывая совершить необходимые для процветания секты убийства, но никакого влияния на потомство, не обращенное в религию Хасана, оно оказать не могло. Другое дело, человек, подчиняющийся установкам повелителя, обладающего Предметами Влияния. Действуя как один из членов организма, Кинжал помогал другим симбионтам[Биологический термин. Автор в данном случае сравнивает кинжал, перстень и браслет с разноплеменными организмами (симбионтами), составляющими единую систему и ведущими совместное существование (симбиоз). (Прим, ред.) ] претворять в дело волю их носителя, но не более того. Сами по себе Предметы мало что значат, они лишь усиливают врожденные и благоприобретенные способности индивидуума, а далее все зависит от самой личности.

Хасан ас-Сабах выразил себя насколько мог полно.

Не Александр Македонский, конечно, но след в истории оставил. Он правил жестоко и мудро на протяжении тридцати четырех лет - немало, если учесть крутые нравы той эпохи.

После того как в начале VI века Мохаммед объявил себя пророком великого и милостивого Аллаха, свой вариант "учения покорности" выдвинул его двоюродный брат Али. Так ислам разделился на суннитов и шиитов. Однако в VIII веке отпочковалось еще одно направление: старший сын шестого шиитского имама Джафара ас-Садика Исмаил, которому Аллах послал небесный камень, хранящийся в Каабе, стал проповедовать свою доктрину, приверженцы которой почитали его законным седьмым имамом. Иранский город Рей, бывший центром различных религиозных течений, принял это ответвление, распространившееся, в основном, среди гончаров и торговцев. Оттуда в середине XI века был послан для обучения в Египет юноша по имени Хасан. Вернулся он в 1081 году, получив в Каире богословское образование. Высшее, надо заметить, по тем временам, причем именно в теологической сфере, в которой дальше и специализировался. Он изучил схему формирования религиозного культа, по которой составил собственную программу, и, опробованная на практике, она доказала свою дееспособность.

Поселившись в исмаилитской общине Исфахана - столице государства Сельджуков, Хасан ас-Сабах вскоре был вынужден оставить город: обеспокоенный появлением исмаилитского проповедника, султан Малик-шах приказал на всякий случай арестовать его как возможного шпиона враждебной династии Фатимидов.

Находясь в бегах, Хасан ас-Сабах сформулировал простейшую концепцию, в основе которой лежало полное послушание. Это прекрасно подходило для темных и тупых пастухов, с радостью готовых принять наиболее простое и понятное для них учение. Религия, предложенная Хасаном, избавляла их от изнурительной необходимости думать.