Собрание сочинений в 3 томах. Том 1 - Валентин Овечкин

— А ты, дед, религиозный, — сказал Дорохин.

— Какое религиозный! Десять лет не говел. Так, прибегаю изредка.

Моторы взревели.

— Кузьма! — закричал Харитон Акимыч. — Греби прочь! Трактор вытащим — тракториста задавим!

Видно, все же крепко засосало речным илом за полтора года «утопленника» — три гусеничных шестидесятисильных тягача буксовали на месте, трос натянулся, как струна, а груз в воде не подавался.

— Стой! — закричал Дорохин. — Так не пойдет. Недружно берете. Давайте по сигналу, на фонарик, разом! Смотрите все сюда. Зеленый свет: «Приготовились!», красный: «Взяли!»

Сто восемьдесят лошадиных сил рванули разом. Что-то тронулось, забурлило в воде.

— Идет! Давай, давай!..

Моторы ревели на полном газу. Тягачи буксовали… Лопнул трос… В хуторе, в садах, разорвался первый снаряд, пущенный немцами в эту сторону.

— Перелет… Ныряй, Кузьма! — сказал Дорохин. — Вчетверо пройдет?

— Пройдет, — содрогаясь всем телом, полез в воду Головенко. — Надо было сразу вчетверо…

Второй, третий снаряды легли на лугу, но в стороне, влево, метрах в двухстах.

— Вслепую бьет, наугад, — сказал старшина. — Не видит нас.

Бух!.. Снаряд упал в реку, разорвался, взметнул большой столб воды и грязи. Головенко нырнул, долго не показывался на поверхности.

— Эй, дядя! — закричал ему водитель. — Ты не ныряй, когда в воду снаряд упадет. Оглушит, как сома!

— Не обращай внимания! — крикнул Дорохин. — Это они воду подогревают, чтоб тебе теплее было. Крепи получше! Все? По местам! Приготовились! — Переключил глазок фонарика на красный свет. — Взяли!..

Из взбаламученной, черной, чуть поблескивавшей рябью при вспышках ракет воды показались сначала труба воздухоочистителя, потом радиатор и топливный бак, облепленные водорослями.

— Идет, идет!..

Трактор выполз на берег, весь в тине, водорослях — чудо морское.

— Вытащили голубчика! — закричал Харитон Акимыч.

— Вытащили! — прыгал на деревяшке вокруг трактора Головенко. — Я боялся — порвем ось или кронштейн. Нет, не порвали!..

Дорохин шел рядом с влекомым на буксире трактором, не обращая внимания на комья грязи, срывавшиеся с колес, щупал его мокрые, облепленные тиной бока, обрывал с них водоросли. Хотел что-то крикнуть подбежавшему Харитону Акимычу — сорвался голос. Молча потрепал старика за плечо…

Немецкие наблюдатели скорректировали огонь по шуму моторов. Снаряды и мины стали ложиться ближе. Одна мина с коротким резким противным свистом шлепнулась в грязь метрах в пяти. Дорохин упал на землю, увлекая за собой старика… Мина не разорвалась.

— Все же есть у них на заводах сознательные рабочие, — сказал, поднимаясь, тряся головой, Харитон Акимыч. — Третья мина не рвется, подсчитываю.

— Тут на лугу грунт мягкий.

Тягачи остановились. Водитель головной машины подбежал к Дорохину.

— Товарищ лейтенант! Отцепляю две машины!

— Отцепляй. Один потянет трактор к ним в колхоз, а вы уходите с этого места. Довольно! Раздразнили теперь их на всю ночь!

— Спасибо вам, товарищи бойцы! — кланялся, сняв шапку, Харитон Акимыч. — Спасибо, родные!

— Магарыч за тобою, дед, не забудь!

На всем пространстве между рекой и окопами рвались снаряды. Слева, по лугу, к ним двигалась сплошная стена разрывов.

— Вот тут-то они нас и накроют!

Водитель оставшегося тягача спрыгнул с сиденья, распластался на земле.

Трах! Трах! Трах! Трах!

Харитон Акимыч, завалившись на бок в какую-то ямку, мелко, часто крестился.

— Ох, ты ж, твою так, близко положил!.. — Одновременно перекрестился. — Ох, ты ж!.. Еще ближе! — Перекрестился.

Трах! Трах!..

Как ни скучно было лежать в эту минуту на открытом месте, пряча голову от осколков за болотными кочками, Дорохин не выдержал, расхохотался:

— Прибегаешь, дед?

И вдруг — сразу утихло. Вероятно, немцы разгадали уже точное направление танковой атаки. Здесь утихло, зато справа, за селом Теплым, загремело сильнее. Била и наша артиллерия, куда-то вглубь, по немецким тылам. Застучали пулеметы, автоматы.

— Товарищи, не могу идти! — закричал где-то сзади Головенко.

— Тракториста ранило! — поднялся дед. — Кузьма, где ты?..

Старшина подвел под руку прыгающего на одной ноге Головенко.

— Деревяшку отбило…

— Посадите его на тягач, — сказал Дорохин. — По живому не зацепило? Лезь, указывай дорогу водителю.

…В хуторе Дорохин распрощался с Харитоном Акимычем.

— Ну, не будешь больше приставать к нам? Паши, сей, не поминай лихом!

— Какое — лихом! Товарищ лейтенант! Что б я тут, председатель, делал без тягла? А теперь — пойдем жить! Мы вам тут, на этой площади, памятник поставим!

— Вы еще разберитесь, что за трактор, как он там перезимовал в речке. Может, все поржавело.

— Сверху поржавело — очистим. А внутри — его же маслом смазывали… А Дуня, товарищ лейтенант, девка хорошая… Приезжай к нам. В председатели тебя выберем. Передам тебе дела из полы в полу — знаешь, как в старое время лошадей продавали?

— До свиданья, Акимыч! Трактор получил? Получил. Ну, вали домой! И не мешай нам воевать…

Вскоре их дивизию сменили, отвели в тыл, километров за восемьдесят от передовой, в резерв. Там они стояли два месяца, ремонтировались, принимали и обучали пополнение и на Миус уже не вернулись — дивизия влилась в состав другой армии.

Участвовать в июльском большом наступлении Дорохину довелось на другом фронте.

И как бывает у солдат, часто вспоминался ему хутор Южный, мечталось еще заглянуть туда после войны, встретиться со знакомыми, полюбившимися ему людьми, посмотреть, как расцветает жизнь на месте бывших развалин и окопов, найти свой блиндаж где-то в саду между яблонями, посидеть на обвалившемся, заросшем бурьяном бруствере, выкурить махорочную цигарку, подумать под песни девушек, обрывающих с веток красные яблоки, о прошлых боевых днях… Но много было потом еще хуторов и сел по пути на запад, и каждый освобожденный им клочок земли стал Алексею родным. А когда окончилась война, ему уже было не до того, чтобы объезжать все те места, что проходил он со своими бойцами. Надо было и самому начинать работать, восстанавливать разрушенное войною народное хозяйство, запахивать вчерашние окопы.

1952

«День тракториста»

В одном районе решили провести «День тракториста».

Кто первый подал эту мысль — неизвестно. Вероятно, однажды, после заседания бюро райкома, на котором поругали какого-то недальновидного, мужиковатого председателя колхоза за плохое отношение к механизаторам, кому-то из районных руководителей пришло в голову: провести бы в районе «День тракториста», чтобы возвеличить фигуру сельского механизатора в глазах общественности! Есть День железнодорожника, День авиации, а трактористов ведь тоже немало в стране, и делают они немало для государства.

Выбрали для праздника одно из воскресений в конце июня — почти свободное от тракторных работ время, междупарье. Задумано все было здорово. Место облюбовали на берегу реки, на лугу, у дубовой рощи. Трактористы — народ степной, привыкший к голубому небу и жаркому солнцу над головой, им приятнее было провести свой праздник на вольном воздухе. Выстроили на лугу нечто вроде театральных подмостков — для президиума собрания и выступления художественной самодеятельности. Сюда же выехали буфеты и ларьки пищеторга. Пригласительные билеты на праздник разослали не только трактористам, комбайнерам, механикам, но и их женам. Приглашены были также председатели колхозов и бригадиры полеводческих бригад.

Но — первый блин комом. Дальше пошло не совсем так, как было задумано. Помешал дождь: как зарядил с ночи — до двенадцати дня не прояснилось, пришлось перейти в районный Дом культуры, где в четырех стенах, перевидавших много всяких других заседаний и конференций, собрание пошло слишком официально; немного оробели и сами организаторы праздника — не попадет ли им за какой-то самовольный, неузаконенный «День тракториста»? — и в своих речах стали называть праздник просто районным слетом механизаторов, что несколько сгладило необычность этого «мероприятия»; да и много было речей, и длинны были они слишком для такого собрания-гулянья.

Но все же трактористы и комбайнеры вынесли из конференц-зала Дома культуры, где даже потолок вспотел от духоты, главное: что сегодня их день, что ради них играл оркестр, для них выступали артисты, пел детский хор, танцевали девушки-ученицы, что в числе прочих почетных профессий их профессия и они сами — не в поле обсевок.

И самое интересное, как часто бывает в таких случаях, началось уже после «официальной части», благо время для этого еще оставалось. Пока длилось собрание и выступали артисты районной самодеятельности, дождь перестал. Подул ветерок, быстро просохло. Разошлись из Дома культуры в шесть часов — по-летнему еще день. Машины, на которых приехали из колхозов трактористы, ждали их за мостом через Сейм, на поляне у дубовой рощи. Там же, накрыв свои товары клеенками, терпеливо ждали их продавщицы ларьков и буфетов пищеторга… Задымили костры, где-то заиграл баян, запели «Калинушку».