Бойся своих желаний - Анна и Сергей Литвиновы

Иван Иванов занял позицию под балдахином во внутреннем дворике, лицом ко входу. Римма сразу узнала его. Разнообразные социальные сети и вправду сильно облегчили нашу сыщицкую работу. Раньше мы брали с заказчиков порядка пятисот долларов, чтобы раздобыть фотку клиента. Приходилось выслеживать, устанавливать личность, сидеть в засаде, снимать длиннофокусным объективом… А теперь скачал из Инета карточку, и вся недолга. Иван оказался обладателем интересной, запоминающейся внешности, Римка не особенно погрешила против истины, поставив ему пять за портрет. На твердую четверку, во всяком случае, Вано тянул.

Однако ни на Римкину внешность, ни на ее эротичное платье он не повелся. А жаль. Когда мужик теряет голову, он начинает нести много лишнего и, в итоге, проговаривается.

– Садитесь, – сухо бросил Вано. Он был в рубашке от «Валентино» и хлебал окрошку. Странное сочетание. К «Валентино» больше бы подошла фуа-гра. А к окрошке – армяк. – Что-нить закажете?

– Кофе и сельтерскую.

– Официант! – властно скомандовал Иванов. – Для девушки двойной эКспрессо (он так и сказал «эКспрессо») и сельтерскую.

– Сельтерской нет, – обиделся половой.

– Это плохо, – скислила мину моя помощница. – Тогда несите что попроще. Перье, например.

Трюк с сельтерской, маленький праздник понта, Римма разучила уже давно. Чепуховина, казалось бы, – а когда твердым голосом заказываешь нечто редкостное, официанты и сотрапезники сразу начинают больше тебя уважать.

Я столь долго рассказываю о подходе моей рыжекудрой к господину Иванову – потому что подражаю ее истории. Женщины всегда ведут свои сказания последовательно, обстоятельно и обязательно упоминая, кто во что (а особенно она сама) был одет. А по делу история началась, когда Вано (после того, как принесли эКспрессо и перье) вдруг сказал:

– Вы, Римма, работаете в частном детективном агентстве. – Не только мы, как оказалось, собираем информацию о контрагентах! И, возможно, у господина Иванова возможности были круче наших, потому что, видит бог, ни в каких социальных сетях моя помощница, разумеется, не признавалась, где работает. – И что вы от меня хотите? Только не надо мне парить мозг россказнями, что вас пленила моя неземная красота.

– Почему же нет! – кокетливо улыбнулась девушка, выигрывая время, чтоб собраться с мыслями. – В самом деле пленила. Вы жесткий, умный, харизматичный. А вы что, думаете: раз я тружусь в детективном агентстве, значит, меня мужчины не интересуют?

– Если мы будем слегка откровеннее, мы сэкономим друг другу кучу времени. Итак, кто вас нанял?

– Мы не раскрываем имен своих клиентов.

– Значит, Мишель, – кивнул господин Вано. – Чего она хочет? Добраться до моих капиталов? До моего бизнеса? Или подставить меня?

– Представления не имею, о чем вы говорите. А почему вы, кстати, сразу Мишель вспомнили?

– Вы первая, еще в Сети, начали.

– А может, на воре шапка горит?

– Что-о-о?!

– Мишель хочет понять, кто ее ограбил. Уж не вы ли, Иван Иваныч?

Лучшая защита – это нападение, так я учил мою помощницу. А на контрагента наезжать полезно – человек обиженный и оскорбленный порой теряет защитную маску.

– Ограбили? – довольно натурально изумился Иванов. – Правда, что ли? Квартиру обчистили? Дачу?

– Квартиру. И знаете, что вынесли? Наряду с шубами и драгоценностями.

– Ну?

– Автограф битла.

– Ах, это…

– Вы знали о его существовании?

– Да знал, конечно. Какая-то бумажка…

– То есть вы не верите в ее подлинность?

– Конечно, нет. Любой пацан способен такое нацарапать.

– А у вас есть подозрения: кто мог Мишель обокрасть?

– Любой.

– Н-да? А кто наводчик или наводчица?

– А зачем нужен наводчик, чтобы ограбить пятикомнатную квартиру на Чистых прудах?

– Дверь была не взломана, а открыта ключом.

– Ах, вот как!

– Может, вы подозреваете кого-то? Толмачеву, например?

– А кто это?

– Особа, что живет с дедом Васнецовым.

– Я ее и не видел ни разу.

– Может, Василиса Станиславовна не внушает вам доверия?

– А это что за зверь?

– Вы должны бы знать. Приходящая уборщица.

– Да, была какая-то… Представления не имею.

– Может, Желдин?

– Ее нынешний? Знаете, если б я еще питал к Мишель чувства, я бы сказал: наверняка он замешан! Пусть его помурыжат, потягают в ментовку. Но так как я теперь к этой овце абсолютно равнодушен, не буду брать грех на душу. Скажу: представления не имею, что у гражданина Желдина за душой. Мог он обокрасть свою девчонку? Наверно, да. Времена нынче такие, – философски заметил он, – все способны на всё.

…О разговоре с Вано Римма доложила мне вечером. Мы специально встретились у Сретенских Ворот – я возвращался по проспекту Мира из Щербаковки, а потом довез девчонку до дому, на Академическую. Платье и впрямь оказалось эффектным, и оно оттеняло ее огненную гриву. И обнаженные руки и плечи тоже действовали. Я продолжал думать о том, что Римка поведала мне вчера, и понимал: замужество сильно под вопросом, а переспать с ней я очень даже не прочь. Только вот не станет ли это шагом на пути к загсу? И как скажется на наших служебных взаимоотношениях? Смогу ли я, допустим, в дальнейшем отчитывать ее за опоздания?

Когда помощница доложила мне о разговоре с Вано, я спросил:

– А какое у тебя сложилось общее впечатление? Он – чист?

– По нашему делу – да.

– За базар, как говорится, отвечаешь?

– На сто процентов. Подозреваемые так себя не ведут. Я его прокачивала. Однако мимика, жесты, интонации – все чисто.

Римка увлекалась прикладной психологией. Анализировала невербальные реакции подозреваемых. Даже уговаривала меня поставить в нашем офисе скрытые камеры и снимать допросы – опросы. Я тоже к тому склонялся – ведь еще ни разу, по большому счету, моя помощница меня не подвела. Сначала я брал ее с собой на разговоры, и она тихо сидела в уголочке. Теперь стал, как видите, разрешать работать самостоятельно. И она рапортовала мне: кто откровенен, а кто врет или что-то скрывает. И даже – кто виновен. И не было пока ни одного случая, чтобы ее метод дал осечку.

А Римма тем временем продолжала:

– Но кое в чем Вано врет. Мишель он еще из своего сердца не выкинул.

– Ты так считаешь, потому что веришь в вечную любовь, – подколол я Римку.

– В вечную – нет, – спокойно парировала она. – Просто в любовь – да. И если согласиться с гипотезой, что она, любовь, существует – вряд ли Иванов станет делать девушке гадости. Натура у него – неподлая. Он не грабил.

– Хорошо нам, частным сыщикам, а? В отличие от следаков, которым все доказывать надо. Покажется, что человек не разлюбил – мы с него подозрения снимаем.

Рыжекудрая красотка пожала плечами:

– Подход не хуже милицейского, когда самооговор дубинкой выколачивают. Говорю тебе – Иванова вычеркивай.

– Я на тебя полагаюсь.

– Я тебя когда-нибудь подводила?

Мы подъехали к Римкиной пятиэтажке, и она спросила:

– Зайдешь? Кофейку выпить?

– Нет, спасибо.

– Ну, как хочешь.

Вот именно. Как хочешь. Если о том, чтобы оказаться в постели с Риммой, я размышлял отвлеченно, то по-настоящему хотел – другую. Перед моим внутренним взором маячила Мишель: красивая, уверенная в себе, богатая. Это неправда, что мужикам безразличен социальный статус их избранниц. По мне обеспеченная всегда лучше, чем бедная. Но не потому, что я хочу проехаться за чужой счет. Просто богатые выглядят лучше: причесочка, одежка, пилинг, макияж, маникюр… Да и держатся увереннее. И смеются чаще.

Однако пока у меня не было повода, чтобы встретиться или хотя бы позвонить Мишель. Я надеялся, что после моего завтрашнего дельца предлог появится. Потому как пришла мне в голову одна идейка…

…Назавтра я занял наблюдательный пост в городском поселении Щербаковка (как официально назывался нынче дачный поселок, где проживал товарищ Васнецов). С местом слежки и легендой прикрытия, конечно, были трудности. Представьте: длинная дачная улица, по которой проезжает три машины в час. С одной стороны улочки на целый квартал растянулся забор Васнецова. С другой – аналогичный кирпичный. За ним, за деревьями, угадывались очертания понтовейшего особняка. Если я оставлю свою машину на обочине, двигатель придется держать включенным – без кондиционера не обойдешься. Однако авто с работающим движком и тонированными стеклами уже минут через пятнадцать привлечет к себе живейшее внимание.

Поэтому мне пришлось заняться маскарадом.

Во время предыдущего визита к партайгеноссе я заметил неподалеку от его дома недорытую канаву. На дне ее торчала пара асбоцементных труб. Края траншеи уже стали осыпаться, из чего я сделал вывод, что разрытой землей давно никто не интересуется. А раз так – мала вероятность, что о ней вспомнят именно сейчас. Я мирно припарковал свой автомобиль на прежнем месте, на боковой улочке. Переоделся в соответствии с коллекцией «гастарбайтер, сезон весна-лето»: джинсы оставил, сигнальный жилет на голое тело, на ноги – резиновые шлепки. Прихватил с собой лопату. В полиэтиленовый пакет положил воду, завтрак и еще кое-что. Затем отправился в сторону канавы, воткнул в грунт лопату и сел рядом на картонку, свесив ноги в траншею.