Бойся своих желаний - Анна и Сергей Литвиновы

– Ее обокрали, – и с нагловатым вызовом поглядела на меня.

– Как вы думаете кто?

– Я думаю, те же твари, что грабят сотни квартир в столице.

– А вы лично знали о любопытных бумагах, которые хранились у Мишель?

– Что вы имеете в виду? – почему-то слегка напряглась хозяйка.

– Автограф знаменитого музыканта.

– Ах, это!.. – с видимым облегчением ответствовала будущая вдова Васнецова. – Да, я слышала что-то, но никогда не видела. И, если честно, не очень верила.

– А что, у нее в квартире есть и другие ценные бумаги?

– Представления не имею.

– А вы когда-нибудь бывали у Мишель дома?

– Да, пару раз. С год тому назад. Меня приглашал Петр Ильич. Что-то ему надо было оттуда забрать – для своих мемуаров.

– У него есть ключи от квартиры Мишель?

– Да, на всякий случай. Все знают, какая она растеряша.

– Скажите, – перевел я разговор на другую тему, – у вас много знакомых в Москве?

– Да что вы вокруг да около ходите! – воскликнула женщина. – Прямо спросите, не наводчица ли я.

– Хорошо. Вы – наводчица?

– Нет. Сами посудите – зачем? Мало мне проблем с Мишель, которая меня, кажется, тихо ненавидит? Чтоб еще ее квартиру грабить? И вовсе вылететь отсюда, как пробка?

– Зависит от ваших целей, – вкрадчиво начал я. – Может, вы всех тут обворовать хотите, – стал провоцировать я. – Сначала Мишель, потом ее прадеда…

На самом деле мы вчера с Римкой эту подозреваемую прокачали. Разведенка не светилась нигде в Рунете – во всяком случае, под своим именем. Никаких «одноклассников», «альбомов», «фейсбуков». Мы пробили ее и по другим базам, а у нас их множество. (Беззаконие, конечно, и вторжение в частную жизнь – однако кто сейчас в России работает законно?!) В итоге, как ни удивительно (а в нашем случае печально), Толмачева оказалась чиста по всем статьям. Никаких судимостей, даже погашенных. Никаких недоимок по налогам. Никаких долгов по кредитам. Был один займ три года назад – на покупку автомобиля «Ниссан-микра», но к сегодняшнему дню он оказался полностью выплачен.

База ГИБДД сообщала, что владеет она той самой «микрой», поставленной на учет в Самаре. За последние пару лет всего лишь два раза ПДД нарушала: один раз проехала на красный (между прочим, в Москве), второй (тоже в столице) – превысила скорость. Более того, мы мужа ее бывшего, Толмачева Игоря Геннадьевича, тоже пробили – и все оказалось до противности чисто.

Словом, Мишель даже зацепиться было не за что, чтобы отвадить Толмачеву от старика. И на мои провокации Любовь отвечает грамотно – не волнуясь и весьма откровенно:

– Вы должны понимать, что мне не нужна пара чьих-то старых шуб. Если я просто останусь рядом с Петром Ильичом, в итоге получу гораздо больше. Много больше.

И в этот момент я почуял неладное. Угроза исходила откуда-то сверху. Я вскинул глаза. На балконе дачки стоял высокий, прямой, худой старик. Он внимательнейшим образом слушал наш диалог.

Женщина тоже взглянула наверх и тепло улыбнулась.

Я произнес:

– Здравствуйте, Петр Ильич.

– Руки вверх! – дурашливым голосом сказал он.

– Друг Мишель. Частный детектив. Пришел поговорить с нами, – указала на меня Толмачева.

– А почему он без звонка? – вопросил с балкона Васнецов.

– А потому что наш гость невежа, – веско пояснила Любовь.

– Я сейчас выйду, – молвил он.

Когда старик спустился с крыльца, я утвердился во мнении, что друг Горбачева, пожалуй, и в физическом, и в умственном плане способен дать фору многим молодым. Мне понравилась его выправка – ни грамма лишнего жира! Глаза из-под кустистых бровей сверкали умно и молодо. Белая рубашка старомодного покроя (такие встречаются на фото шестидесятых годов) оказалась чистейшей, на брюках – идеальная стрелка. (Впрочем, последнее обстоятельство положительно характеризует скорее не его, а госпожу Толмачеву.)

А в глазах женщины в этот момент, я готов поклясться, вспыхнуло нечто любовное. Вот это да! Да разве можно всерьез влюбиться в восьмидесятичетырехлетнего старика?!

Любовь меня представила, словно мы были сто лет знакомы:

– Сыщик Павел Синичкин.

– С чем пожаловал? – обратился к сожительнице Васнецов – они по-прежнему обсуждали меня в третьем лице.

– Говорит, что расследует ограбление квартиры Мишель.

– Она наняла частного детектива! Прелестно! Частные врачи, учителя, милиционеры. У чиновников – у всех! – тоже свой частный, так сказать, бизнес. Господа реформаторы приватизировали все, включая воду, воздух, честь и совесть. Но с чего вдруг вы явились ко мне? – Старик выстрелил в меня вопросом в упор.

– Он скорее ко мне явился, – опередила меня Толмачева. – Проверить, может, аферистка я или наводчица…

– Ничего подобного! – перебил ее я. – Я как раз с вами, Петр Ильич, хотел поговорить.

– О чем?

– О той истории сорокалетней давности – мне о ней Мишель рассказала. И об автографе, что у нее хранился.

– Я об этом в мемуарах написал, – задумчиво проговорил Васнецов.

– Они опубликованы?

– Нет. Пока пребывают в виде рукописи. Я диктую, она, – кивок в сторону Любови, – записывает.

– Можно почитать?

– Нет! – с неожиданной горячностью воскликнула Толмачева. – Они ведь неправленные, даже невычитанные.

– Да, это и впрямь преждевременно, – пожевал губами Васнецов. – Ну что ж, – он уставил свой взор (не по-стариковски ясный) на меня. – Пойдем, потолкуем.

– Петр Ильич, у вас сейчас по режиму прогулка.

– Вот я и зову молодого человека вместе со мной погулять.

– Не слишком ли жарко? – позаботился я о старшем поколении.

– Молодой человек! – укоризненно воскликнул старик. – Если я хожу и в слякоть, и при минус тридцати пяти – неужели меня испугают какие-то двадцать восемь?!

И в тот момент я понял, что геронтологи совсем не там ищут рецепт долголетия. Для того, чтоб жить не старея, надо не на высокогорье пить мацони, а пользоваться услугами медицины для высших чиновников, жить на природе, дышать свежим воздухом и много гулять. А любовница в два раза моложе? Она, пожалуй, тоже способствует.

Старик на ходу скомандовал Толмачевой:

– Обедаем, как всегда, в пятнадцать ноль-ноль, – и бодро двинулся к калитке.

Мы отгуляли с дедушкой советской перестройки ровно два часа и вернулись точно к пятнадцати ноль-ноль. Неукоснительный режим, видимо, являлся еще одним краеугольным камнем долголетия. Мы бодро маршировали по пустынным улочкам старого дачного поселка, пятнистым от тени деревьев. И лишь редкие узбеки на великах, мамашки с детками да еще более редкие автомобили разбавляли наше одиночество.

Старик оказался невероятно словоохотлив – однако опроса свидетеля в традиционном его понимании не получилось. Видимо, в течение своей сорокалетней партийной биографии мой контрагент виртуозно поднаторел в умении обходить острые углы. Кроме того, синильность все же давала о себе знать, и Петр Ильич, вроде бы отвечая на мой вопрос, говорил не о том, что интересовало меня, но – его самого. К примеру, я ему – о визите битлов: был ли он вообще и как все происходило, а дед принимается рассказывать, как стрелял с Леонидом Ильичом кабанов в Завидове. Я начинаю выяснять об автографе, хранившемся в квартире Мишель, он повествует о своей бедной дочери Наташе, которая вместе с зятем, знаменитым хоккеистом Валерием Мониным, погибла в автокатастрофе в начале восьмидесятых. Наконец, я спрашиваю о его взаимоотношениях с госпожой Толмачевой – Васнецов начинает грузить мой мозг историей, как познакомился с Михаилом Сергеевичем во время визита последнего в США: ночь напролет проговорил с ним в Нью-Йорке.

Байки были в высшей степени занимательны, слушал я их с неослабевающим интересом, рассказчиком Петр Ильич оказался прекрасным – вот только они ни на йоту не продвинули меня в расследовании. Правда, в ходе прогулки мне довелось сделать небольшое наблюдение, каковое по своей значимости, пожалуй, могло искупить двухчасовое хождение. А именно: когда мы уже повернули на улочку, ведущую к даче товарища Васнецова, навстречу нам проехал «Ниссан-микра». Подобных машин и в столице-то не много, а уж в поселке Щербаковка такое авто и вовсе редкая птица. За рулем сидел мужчина. Однако не только автомобиль сам по себе привлек мое внимание. У него были самарские номера.

В то же самое время моя помощница Римка подходила к «Дому отбивных» на Тверской. Оделась она по случаю жары, прямо скажем, вызывающе. Однако, боже упаси, никакой пошлости – шортиков по самое не могу, маечек в обтяжку, четырнадцатисантиметровых шпилек на ботильонах. (В жару москвички охотно одеваются, как стриптизерши.) Моя помощница знала, что мужчины часто воспринимают сетевых знакомиц как легкодоступных охотниц. Поэтому Римка надела «римские» сандалии без каблучка на тонкой подошве и легкое коричневое платье ниже колен – однако оставлявшее обнаженными руки, плечи и зону декольте. Платье прекрасно сочеталось с ее огненными волосами. Подобная скрытая, неявная, невыпирающая эротичность тоже действовала на тех мужиков, кто в этом понимает, и пока Римка дошла от «Тверской» до ресторана, не один шею на нее сворачивал. Да и в «Доме отбивных» сосредоточенно вкушающие бизнес-ланч мэнагеры отрывались от своих тарелок, роняли с вилок куски пищи.