Конец легенды - Денис Ватутин

Он зарыдал… А мы оказались в полной темноте. Включив инфракрасный режим шлемов и немного придя в себя, мы поняли, что датчики радиации фактически умолкли, а перед нами небольшая каменная площадка и теряющиеся в зеленоватой мгле каменные ступени, уходящие вниз…

— Ладно, извини, — сказала Джей бесцветным голосом. — Пошли, раз есть куда…

— Такое ощущение, что нас сюда нарочно загнали, — зачем-то сказал я.

— Да ладно, уже плевать, — вновь сказала Джей в несвойственной ей равнодушной манере.

— С тобой все в порядке? — осведомился я у нее.

— Да… — слабеющим голосом ответила она и, внезапно покачнувшись, с глухим стуком упала на камни…

— Демоны Фобоса! — крикнул я, бросившись к недвижимому телу девушки.

В инфракрасном режиме лицо Джей сквозь стекло шлема выглядело бесцветным и мертвым… Я тряс ее, пытался осматривать тело… И вдруг обнаружил под левой лопаткой на ее комбезе прожженную дыру с запекшейся кровью…

— Нет! — вырвалось у меня. — Черт!!!

Я стиснул челюсти, и из глаз моих брызнули слезы… Почему?! Зачем?!

Опять… опять я не выполнил своего обещания… Обещания, данного Бореску… Молчаливого обещания, данного Хмурому…

Я зарычал… Глотку мою перехватило, я судорожно вздохнул и зажмурился, чувствуя на лице горячую влагу…

— Оставь ее, Странный, идем, — неожиданно спокойным голосом сказал стоящий на четвереньках Отшельник.

Я медленно повернул к нему голову.

— Черта с два! — выдавил я, медленно поднимаясь.

Я слепо поднялся — все плыло в зеленоватом свете перед моими глазами, затем я отстегнул от тела Джей лыжи, винтовку и подсумок и взвалил ее на свои плечи.

— Зачем ты ее берешь? — спросил Отшельник.

— За тем… — лаконично ответил я, направляясь к лестнице.

И мы стали погружаться в мутно-зеленый мрак…

— Шубись! Лапотник![36] — закричал пронзительный мальчишеский голос…

В воздухе запахло гарью, и начал усиливаться гул, сопровождаемый резко нарастающим жутчайшим воем, от которого все внутри леденело…

Я распахнул веки и увидел над собой дымное небо с серыми клочками облаков. Я лежал в неглубокой траншее, усыпанной комьями глины и мотками колючей проволоки. Среди осыпавшихся с бруствера местами лопнувших серых холщовых мешков с песком виднелись ноги в запыленных кирзовых сапогах, и что-то противно воняло, устилая черной копотью дыма общую картину.

Боковым взглядом я заметил быстро удаляющиеся спины людей в полинялой выгоревшей одежде цвета хаки: они убежали за поворот ответвления траншеи.

Я попытался вскочить на ноги, но тело словно обесчувствело: я оцепенел без движения, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Скосив глаза на собственное туловище, лежащее между пустыми деревянными ящиками, я удовлетворенно отметил, что все с виду цело и на месте…

В небе продолжал нарастать новыми нестерпимыми нотами отчаянный вой, который больно резал уши, и появились три силуэта с распластанными черными крыльями и торчащими снизу стойками шасси с выпуклыми обтекателями.

Этот сон мне упорно не нравился своими ощущениями и пугающим натурализмом…

На меня летели пропеллерные самолеты из двадцатого столетия! И кажется, они были военными… Да…

Сквозь вой послышались хлопки выстрелов, которые соответствовали вспышкам под крыльями пикирующих машин, затем оглушительно прогремел взрыв, перекрыв на секунду все прочие звуки, и за краем траншеи стало видно, как взвился к небу столб пламени и дыма.

Машины пронеслись метрах в двухстах правее, и вой стал стихать, а в моих ушах стоял ватный зудящий свист, оглушивший меня на какое-то время…

Я заметил на крыльях ревущих самолетов большие черные кресты…

Помню, через какое-то время я все же собрался с силами, встал на четвереньки и куда-то пополз по траншее — мне было все равно куда…

Самолеты больше не возвращались, хотя сквозь звон в ушах я слышал одиночные выстрелы и короткие очереди… Я пытался вспомнить, что же произошло… Хотя бы просто для того, чтобы отключиться, выпасть из этого сна, не поддаться приступу паники и помешательства…

Я вспомнил, как мы заскочили в пирамиду, как погибла Джей, как я подхватил в немой ярости и отчаянии ее труп и мы с Отшельником стали спускаться вниз…

Да, непонятно, какой сон хуже — тот или этот… Но потом… Потом мы нашли комнату… Жуткую комнату, где стоял большой каменный саркофаг с отодвинутой крышкой, а под потолком вращался какой-то странный разноцветный глюк… И больше не было ничего… Да — совсем ничего. Этого глюка я даже не смог почувствовать, а в помещении не было ни дверей, ни проходов, ни лестниц — вообще ничего… Я положил тело Джей в саркофаг и начал лихорадочно носиться по этому каменному мешку, пытаясь нажимать на выступы в камнях, под мерное гудение вращающегося глюка…

Все это действительно напоминало мне старый дурной сон… С одной лишь поправкой — в голове была четкая мысль о том, что я на Марсе, высоко в горах, ищу свою любимую девушку, но… Наверное, я начал сходить с ума, потому что перестал чувствовать разницу между своими видениями и тем, что происходит на самом деле… И кажется, со мной это давно… Еще те монахи в горах… Кажется, они лечили меня от чего-то подобного, но вот вопрос: получилось ли у них это в полной мере? Может, только отчасти? И Пастух Глюков сам стал глюком или фантомом?

Вот я сейчас ползу по траншее, под ногами глина, хотя я был на горе, вокруг явно присутствует нормальное атмосферное давление и воздух — даже самолеты летают, но… как говаривал Льюис Кэрролл, стоп: опять началась путаница! Откуда на горе воздух? На такой высоте?! А самолеты времен Второй мировой войны? Лучше не думать об этом сейчас: что-то мне подсказывало, что это бесполезно… Да… Вот… Я бегал по каменной комнате, но ничего не происходило, не открывалось и не нажималось… Потом я вернулся к саркофагу… Да, я действительно в упор не понимаю: какой же из снов страшнее и нелогичнее?

Когда я вернулся к саркофагу, тела Джей в нем уже не было… Не было, да: я все осмотрел, я ощупал каждый монолитный кусок гранита… Я проклинал все на свете… потом попытался успокоиться… Отшельник ничего не видел — он сидел у стены, обхватив голову руками… На кой хрен он увязался с нами? Этот сумасшедший?

Я сказал, что сейчас попробую сам лечь в саркофаг… Отшельник пробовал меня отговаривать, но я не слушал его… Тусклый свет, опостылевшие аккуратно сложенные глыбы геометрически правильной формы… Боль… отчаяние… решимость… Я лезу в саркофаг… Ложусь на дно и смотрю в потолок, где наверчивает круги странный глюк, с которым я не могу найти контакта… Я захотел спать… Я почувствовал смертельную усталость… Захотелось опять… Как тогда… отключиться… И я отключился… ВСЕ! После этого — чернота и сразу самолеты! Что за…

— Эй, братишка! — услышал я окрик. — Ты чего ползешь, как таракан?

Я остановился как вкопанный и медленно поднял голову: рядом со мной, чуть впереди, примостилось в окопе четверо человек со старинными винтовками. Они были одеты в одинаковую перепачканную униформу такого же линялого цвета хаки, подпоясаны коричневыми кожаными ремнями. Только у одного из них была меховая шапка с длинными свисающими ушами и красной звездой спереди. Он нагнулся ко мне и спросил вновь:

— Ты вообще откуда такой взялся?

— В смысле? — выдавил я из себя, медленно поднимаясь, опершись руками о стенку траншеи.

— В смысле, — добродушно передразнил он. — С той стороны или с этой?

Он сперва кивнул влево, а затем вправо. По тому, как он произнес это, я понял, что есть некая принципиальная разница, откуда я взялся. Так как сказать мне было абсолютно нечего, я помотал головой, прислонившись к стенке.

— Я, честно говоря, даже и не помню, — осторожно ответил я, пытаясь почувствовать — что это за люди и как они здесь оказались. Не возникало ощущения, что это какая-то аномалия, но и эмпатия моя молчала.

— Не помнишь? — прищурившись, переспросил боец.

— Нет, — сказал я.

— Контуженый? — снова спросил он.

— Похоже, — уклончиво ответил я.

— Раз контуженый, значит, после авианалета. — Он рассуждал вслух. — А раз после бомбежки — значит, ты с этой стороны, значит, из наших будешь…

Остальные согласно закивали. Я очень обрадовался, что я из «наших», — это придало мне сил. Я огляделся: за краем траншеи виднелась небольшая площадь, мощенная булыжником, в центре которой стояла бронзовая статуя всадника в рыцарских доспехах, с простертой вперед рукой. Всадник был без головы, и хвост у лошади тоже отсутствовал. Кое-где дымились свежие воронки от взрывов да чадил покореженный танк с квадратной башней и нарисованными на ней крестами. Кое-где виднелись чахлые деревца и лежащие трупы людей. Рядом с конной статуей я разглядел круглый фонтан, возле которого валялась перевернутая телега.