История Древнего Востока - Иван Ладынин

Египет стал предпринимать попытки освобождения от власти персов. В 460 г. до н. э. в Дельте Нила началось восстание Инара, которое получило поддержку воевавших с персами Афин, но все же к 454 г. до н. э. окончилось неудачей. Вероятно, отряды Инара продержались в топях Западной Дельты до 404 г. до н. э., когда правитель Саиса Амиртей (возможно, потомок Инара) возглавил новое восстание и изгнал персов.

Египет в IV в. до н. э.

Амиртей (404–397 гг. до н. э.) считается единственным правителем XXVIII саисской династии. На седьмом году царствования он был низложен и убит, а к власти пришла основанная Неферитом I XXIX династия из Мендеса в Центральной Дельте Нила (397–380 гг. до н. э.). Ее первые цари сменялись у власти довольно быстро, и лишь фараон Акорис правил около 13 лет (392–379 гг. до н. э.). Он стремился упрочить царскую власть и создать систему союзов, выгодных для поддержания независимости Египта.

Характерный энтузиазм этого времени по поводу недавнего изгнания персов и восстановления независимости Египта нашел отражение в найденной на территории Карнакского храма стеле с записью текста, известного под названием «Исцеление Бентреш». Согласно этому тексту, в свое время к Рамсесу II обратился породнившийся с ним царь азиатской страны Бахтан (в ее образе совмещаются как воспоминания о Хеттской державе уже далекого прошлого, так и восприятие главного противника Египта в то время – державы Ахеменидов) с просьбой помочь исцелить свою душевнобольную (обуянную злым духом) дочь Бентреш. Фараон отправляет правителю Бахтана целительную статую фиванского бога Хонсу, и тот после выздоровления Бентреш решает навсегда оставить себе столь ценного «посредника» в контакте с божеством. Через некоторое время правитель Бахтана, увидев во сне, как бог Хонсу в обличии сокола покинул свою статую и устремился в Египет, возвратил ее Рамсесу II. В этом рассказе явно звучит воспоминание о недавнем похищении нечестивыми персами культовых статуй и утвари из египетских храмов, а также уверенность в том, что боги, настроенные благожелательно к избранной ими стране, покинут свои похищенные изображения и оставят врагам Египта лишь мертвый камень и металл.

Помимо отражения персидской угрозы, Акорис задумывался и о том, каким образом централизовать страну, в которой после изгнания персов большое влияние приобрели слабо зависящие от царя группировки номовой знати. Одним из средств к этому становится попытка централизации египетских культов под покровительством царской власти. Акорис развивает вслед за Неферитом целую программу строительства в древнем Карнакском храме в Фивах, в его время уже не самом значимом в Египте. По-видимому, не имея возможности напрямую восстановить здесь культ Амона-Ра как покровителя царской власти, он особенно заботится об оформлении путей праздничных процессий, связывающих Карнак с Луксором и Мединет Абу на западном берегу Нила и имеющих отношение к почитанию Амона как создателя мира и бога плодородия.

Вскоре после смерти Акориса в результате переворота к власти пришел уроженец соседнего с Мендесом города Севеннита Нектанеб I (380–361 гг. до н. э.), основавший XXX династию. При нем Египет в 373 г. до н. э. успешно отразил персидское вторжение, но в дальнейшем, не рискуя полагаться только на собственные силы, вступил в союз с греческими государствами – Афинами и Спартой.

Нектанеб I продолжил начатую Акорисом строительную программу в Карнаке, но еще большее внимание он уделял местным культовым центрам. Он начал строительство храмовых комплексов богини Хатхор в Дендера и богини Исиды на острове Филэ на крайнем юге Египта. Существенно, что эти строительные программы, которые затем продолжались на протяжении всего эллинистического времени, связаны с популярными в Позднем Египте культами богинь-матерей.

Новым и обязательным компонентом храмовых комплексов с этого времени становятся так называемые маммизи, или «дома рождения», – особые постройки, посвященные культу четы богов и их сына (т. е. существующего практически в каждом египетском номе аналога триады самых чтимых в это время божеств – Осириса, Исиды и Хора), оформленные сценами появления последнего на свет (очень отдаленной первоосновой этих сцен нужно, по-видимому, считать рельефы, изображающие рождение от божества Хатшепсут и Аменхотепа III в храмах Нового царства в Дейр эль-Бахри и Луксоре).

Реализуя эти строительные программы, царская власть, с одной стороны, стремилась установить контроль над местными культовыми центрами, а с другой – оказать им знаки внимания, неизбежные ввиду влияния связанных с ними группировок египетской элиты.

Воспользоваться благоприятной ситуацией, сложившейся в результате серии восстаний в западных сатрапиях Ахеменидской державы, и перейти при греческой поддержке в наступление против персов в Сирии и Палестине попытался фараон Тахос (егип. Джед-Хор; 361–359 гг. до н. э.). По совету афинского военачальника Хабрия он ввел чрезвычайные налоги и отчисления с храмовых доходов на военные нужды. Эта необходимая, но ущемлявшая интересы элиты мера вызвала, несмотря на военные успехи Тахоса, недовольство им, и в результате военного мятежа на египетский престол взошел племянник царя Нектанеб II (359–343 гг. до н. э.).

Его царствование прошло в постоянном ожидании персидского нападения на Египет (как раз в его начале, в 359 г. до н. э., на престол Ахеменидов восходит Артаксеркс III – целеустремленный правитель, поставивший перед собой задачу возродить военную мощь и прочность своей огромной державы). Ставленник египетской знати, Нектанеб II явно свернул централизаторские мероприятия Тахоса. Не случайно в позднейшем грекоязычном тексте отражение им угрозы персидского вторжения связывается с использованием магических средств, а не с созданием настоящей боеспособной армии.

Нектанеб II много строил в храмовых комплексах Дельты (в том числе и в «родовом гнезде» XXX династии – Севенните), в Мемфисе, в оазисах Харга и Сива в Ливийской пустыне, продолжил начатое его предшественниками строительство в Карнаке. Он также начал строительство в храмовом комплексе Хора (чтимого в образе крылатого солнечного диска) в городе Эдфу, которое продолжалось затем на всем протяжении эпохи эллинизма. Одной из немногих попыток централизовать культовую жизнь страны под контролем государства стало насаждение Нектанебом II во многих храмах страны своего собственного культа в отождествлении с богом Хором. Известно довольно много связанных с этим культом изображений царя, находившегося как бы под защитой стоящего позади него огромного сокола.

Царь Нектанеб II под защитой бога Хора. Культовое изображение

В конечном счете, когда в 343 г. до н. э. Египет столкнулся с массированным вторжением персов во главе с Артаксерксом III, он не смог оказать ему сопротивление, и Нектанеб II был вынужден бежать в Нубию. Позднее складывается легенда, согласно которой он отправился в Македонию и, обольстив там царицу Олимпиаду, стал отцом будущего освободителя Египта от персов Александра Великого.

Египетские религиозные концепции середины I тыс. до н. э.

Египетские жрецы позднего времени, ставшие, как уже говорилось, особой замкнутой корпорацией, были заняты не только сохранением необходимого для контакта с богами ритуала, но и систематизацией и развитием накопленных ими знаний о мироустройстве (т. е. о божественных силах, действующих в мироздании). Традиция гимнов Амону как верховному божеству, восходящая к эпохе Нового царства, продолжилась в текстах его храма начала первого периода персидского владычества в Хибисе (оазис Харга). Здесь Амон не просто описывается как универсальное божество путем сопоставления с различными богами, но проводится мысль о том, что мир состоит, по сути дела, из множества его проявлений, возникших благодаря его благости.

В религиозных текстах IV в. до н. э., когда постоянными были опасения по поводу возможного нового нашествия персов, особое значение приобретает мотив борьбы благого бога с воплощением зла – Сетом или Апопом. В частности, борьба с Сетом бога Хора «мощного дланью», олицетворяющего царя, отражается в тексте так называемого наоса из Сафт эль-Хенне (егип. Пер-Сопд – город к востоку от Дельты Нила) времени Нектанеба I.

Однако особенно примечательна разработка с середины I тыс. до н. э. мифологических сюжетов, связанных с возникновением мироздания. Самой ранней из таких космогоний можно считать «камень Шабаки» – датированную временем этого нубийского завоевателя Египта запись текста, который ранее содержался в древнем папирусе, начавшем разрушаться. В качестве создателя мира в этом тексте предстает мемфисский бог Птах: творение совершается им при помощи называния имен всех живых существ и предметов, образы которых (в качестве их «двойников» – ка) Птах до этого замыслил «в своем сердце». Трудно сказать, насколько достоверно сообщение о копировании на «камень Шабаки» исходного более древнего текста: с одной стороны, язык его действительно очень архаичен, с другой – намеренная архаизация религиозных памятников, воспроизведение в них стиля и языка чрезвычайно древних образцов (вплоть до III тыс. до н. э.) – это общая тенденция середины I тыс. до н. э. (в какой-то мере именно она стала основанием для введения применительно ко времени XXVI династии термина «саисское возрождение).