Смерть в овечьей шерсти - Найо Марш

По пути Аллейн сокрушался про себя: «Какая жалость, что я не мог отойти от него в сарае ни на минуту. На дороге наверняка остались следы, а теперь мы все затопчем, как стадо слонов».

На обочине было не так скользко, как на склоне, а когда они вышли на дорогу, идти стало гораздо легче. Французские окна гостиной были не заперты, и они внесли Фабиана через одно из них и опустили носилки на пол, пока Маркинс зажигал лампы. Фабиан лежал так тихо, что Аллейн стал опасаться, не потерял ли он сознание. Но в свете зажженной лампы стало видно, что глаза его открыты, а брови хмуро сведены.

— Все в порядке? — участливо спросил Аллейн.

Фабиан повернул голову набок и коротко пробормотал.

— О да, да.

— Я схожу наверх и позову Дугласа. Маркинс, поставьте чайник. А вы двое подождите здесь, хорошо?

Аллейн побежал наверх и на площадке столкнулся с Урсулой, стоявшей в ночной рубашке со свечой в руке и пытавшейся рассмотреть, что происходит внизу.

— Что случилось? — спросила она.

— Небольшой несчастный случай. Ваш молодой человек ударился головой, но сейчас с ним все в порядке.

— Фабиан? — ахнула она, широко раскрыв глаза. — Где он?

— Только не надо никуда кидаться, дорогое дитя. Он в гостиной, мы собираемся уложить его в кровать. Прежде чем спуститься вниз, положите пару грелок в его постель и вспомните несколько строк из руководства по оказанию первой помощи. Он поправится.

Дверь в комнату Теренс Линн открылась. Она вышла на площадку со свечой. Ярко-красный шелковый халат выгодно оттенял ее хрупкость и бледность.

— Фабиану плохо, — сказала Урсула и бросилась к себе в комнату.

Мисс Линн оставила дверь незакрытой. Аллейн увидел горящую свечу, стоящую на тумбочке рядом с открытой книгой или с толстой тетрадью, страницы которой исписаны мелким почерком. Увидев, куда он смотрит, Теренс быстро захлопнула дверь. Урсула вернулась с грелкой и поспешила в комнату Фабиана.

Мисс Линн осветила лицо Аллейна свечой.

— Вы подрались, — констатировала она.

Он потрогал свой подбородок.

— Я на что-то наткнулся в сарае.

— У вас идет кровь.

— Я знаю. Не могли бы вы дать мне кусочек ваты?

Она заколебалась.

— Подождите минутку, — наконец сказала она и исчезла за дверью, закрыв ее за собой.

Аллейн постучал и вошел в комнату.

Увидев Аллейна, Теренс метнулась к тумбочке и быстро закрыла тетрадь.

— Я просила вас подождать.

— Прошу прощения. Вы не одолжите свою грелку? Отнесите ее, пожалуйста, к нему в комнату. А вот и вата. Большое спасибо.

Аллейн взял у нее из рук кусочек ваты и повернулся к зеркалу. Вытирая подбородок, он наблюдал за Теренс в зеркале. Стоя спиной к нему, она наклонилась над кроватью. Когда она отошла, одеяло было расправлено, а тетрадь исчезла с тумбочки.

— Вот возьмите, — сказала она, протягивая Аллейну грелку.

— Будьте ангелом, отнесите ее сами. А я пока обработаю рану.

— Мистер Аллейн, я предпочитаю, чтобы вы залечивали раны в своей комнате, — решительно произнесла мисс Линн.

— Извините меня. Просто я пытался спасти воротничок. Разумеется. — Он направился к двери.

— Тери! — негромко позвала Урсула из коридора.

— Я ухожу, — сказал Аллейн. Он пересек площадку и вошел в свою комнату.

— Тери! — опять позвала Урсула.

— Сейчас иду, — ответила мисс Линн и двинулась по коридору с грелкой и свечой в руках. Аллейн наблюдал за ней сквозь неплотно прикрытую дверь.

— Все в этой чертовой игре идет не по правилам, — подумал он и устремился в комнату Теренс.

Толстая квадратная тетрадь в жестком переплете была спрятана между простынями. Открыв ее, он прочитал следующее:

«1 февраля 1942 г. Теперь, когда я уверен в ее чувствах ко мне, должен признаться, что постоянное беспокойство, царящее в этом доме (которое, если быть честным, создает сама Флоренс и которое я столь долго с покорностью терпел), становится для меня совершенно невыносимым».

Аллейн стоял в нерешительности. Из тетради выпала небольшая папка. Открыв ее, Аллейн увидел фотографию мужчины с полузакрытыми глазами, страдальчески сжатыми губами и глубокими носогубными складками. Внизу стояли инициалы А. Р., написанные тем же мелким почерком, которым была исписана тетрадь.

«Значит, вот он какой, Артур Рубрик», — подумал Аллейн и, вложив фотографию в тетрадь, вернул все на прежнее место.

2

Перед тем как покинуть комнату мисс Линн, Аллейн мельком посмотрел на ее туфли. Все они, кроме одной пары, были чистыми и ухоженными. Грубые садовые башмаки, отмытые, но не начищенные, были сухими. Закрыв за собой дверь, Аллейн услышал в коридоре девичьи голоса. Он нашел их у лестницы, беседующими с миссис Эйсворти, чья внушительная фигура была прикрыта пестрым фланелевым халатом, который она, увидев Аллейна, плотно запахнула. С некоторым трудом ее удалось уговорить вернуться в комнату.

— Я иду к Фабиану, — заявила Урсула. — Как вы собираетесь нести его наверх?

— Думаю, он дойдет сам, — предположил Аллейн. — Будьте с ним помягче. Дуглас поможет нам уложить его в постель. Вы не знаете, он проснулся?

— Только не Дуглас, — сказала Теренс Линн. — Он спит как бревно.

— Мистер Аллейн, у Фабиана опять припадок? — спросила Урсула.

— Думаю, что да.

— Черт, теперь он решит, что не имеет права на мне жениться. Пойдем, Тери.

Девушка не совсем охотно последовала за ней.

Аллейн постучал в дверь Дугласа Грейса и, не услышав ответа, вошел и посветил фонариком на его взъерошенную голову.

— Грейс!

— А?

Судорожно сбросив одеяло, Дуглас в недоумении уставился на него.

— Какого черта вы меня поднимаете? — негодующе спросил он и заморгал глазами. — Извините, сэр. Мне снилось, что я на передовой. Что случилось?

— У Лосса опять припадок.

Дуглас посмотрел на Аллейна с уже знакомым выражением возмущенного недоверия.

«Сейчас начнет повторять каждое последнее слово», — с раздражением подумал Аллейн.

— Припадок, — действительно повторил Дуглас. — Вот черт! Как это случилось? Когда? Где?

— Рядом с пристройкой. Полчаса назад. Он пошел за моим портсигаром.

— Да, я помню эту историю, — торжествующе произнес Дуглас. — Он все еще без сознания? Бедняга Фаб.

— Он в сознании, но у него ведь трещина в черепе. Помогите отвести его наверх.

— Отвести наверх? — переспросил Дуглас, потянувшись за своим халатом. Казалось, он был очень взволнован. — Какое невезение. Я имею в виду их с Урси планы на будущее.

— Да.

— Полчаса назад, — пробормотал Дуглас, засовывая ноги в шлепанцы. — Должно быть, это случилось после того, как мы вышли из гостиной. Я пошел подышать воздухом на боковой лужайке. Господи, он, наверное, был где-то рядом.

— Вы ничего не слышали?

Дуглас изумленно посмотрел на него, чуть приоткрыв рот.

— Я слышал, как шумит река. Верный знак, что подует южный ветер. Вы-то вряд ли знаете наши приметы.

— Нет, не знаю. А еще что-нибудь слышали?

— Что-нибудь? А что именно?

— Голоса или шаги.

— Голоса? Он разве говорил? Шаги?

— Оставим это. Пойдемте.

Они спустились в гостиную.

Фабиан лежал на диване, рядом на низком табурете примостилась Урсула. Томми Джонс и Клифф смущенно стояли у окна, рассматривая свои ботинки. Маркинс с точно выверенным выражением участия на лице расставлял на подносе напитки. Теренс Линн стояла у разожженного камина, и ее красное одеяние переливалось в отблесках яркого огня.

— Какая жалость, Фаб. Вот ведь невезение, — приветствовал его Дуглас.

— В высшей степени досадно, — пробормотал Фабиан, глядя на Урсулу.

Он был все еще укрыт серыми одеялами, и Урсула подсунула под них руку.

— Дуглас, дай носильщикам выпить. Им это не помешает.

— Тебе нельзя, — предупредила Урсула.

— Смотри раздел четыре. После травм головы следует воздерживаться от алкоголя.

Маркинс, соблюдая этикет, пошел к двери.

— Выпейте с нами, Маркинс, — слабым голосом произнес Фабиан.

Дуглас был шокирован.

— Благодарю вас, сэр, — с достоинством произнес Маркинс.

— Ты выпьешь виски, Томми? А Клифф?

— Я не прочь, — ответил Томми Джонс. — А мой парень не будет, спасибо.

— Ему не помешало бы выпить, — сказал Фабиан.

Клифф и вправду был очень бледен.

— Он вообще не пьет виски, — со значением произнес мистер Джонс.

— Фаб, мне кажется, тебе надо лечь в постель, — засуетился Дуглас. — Вы согласны, мистер Аллейн?

— Мы выпьем за ваше здоровье, когда все закончим, — заверил Фабиана Аллейн.

— Я не хочу, чтобы меня несли наверх. Даже не думайте об этом.

— Хорошо, тогда вы пойдете сами, а мы с Грейсом вам поможем.