Смерть в овечьей шерсти - Найо Марш

— Так, значит, он все-таки протрепался? Вот гаденыш. Ладно. Тогда и я скажу.

Он опять схватил Аллейна за лацкан, другой рукой указывая на пианино.

— Хорош приятель. Идет святой Джо за глотком «Джонни Уокера», а на следующий вечер на дело выходит.

— Ты что это несешь? — вскинулся Фабиан.

— Скажите-ка мне, как этот паскудник мог бренчать на своей проклятой шарманке и в то же самое время налететь на меня за углом сарая? Вот ведь загадка-то! Попробуйте разгадать.

Фабиан шагнул вперед.

— Спокойно, Лосс, — остановил его Аллейн.

— Интересное дело, как это человек может находиться в двух местах зараз, — продолжал Альберт. — И ведь знает, мошенник, как следы замести. Я своими собственными глазами вижу его у сарая, а он в это время долбит на этой треклятой пианине. Вот ведь как.

— Очень странно, — согласился Аллейн.

— То-то и оно. Я знал, что вы это скажете.

— А почему раньше об этом не упоминали?

Альберт отстранился и, сплюнув, вытер рот рукой.

— Уговор дороже денег. Все по-честному. Ну, погоди, поганец этакий. Продал меня с потрохами. Шкуру свою спасает. Ничего, он еще в петле поболтается.

— Вы слышали, как миссис Рубрик говорила в сарае?

— А как она могла говорить, когда он ее прикончил? Она до этого выступала: «Леди и джентльмены!» — и все такое. Ну и дела!

— А где он находился?

— Аллейн, ради Бога, — взмолился Фабиан, но тот его осадил.

— Если вы не можете помолчать, Лосс, лучше уходите. Итак, Блэк, где находился Клифф?

— Я же сказал — выходил из сарая.

Аллейн посмотрел в окно, за которым виднелась грунтовая дорога. Сбежав с холма, она проходила мимо загонов и дальше тянулась вдоль ручья, минуя калитку, через которую прошла миссис Рубрик, свернув с лавандовой дорожки. От этой дороги отходила узкая тропинка, которая вела к стригальне.

— Вы тогда попросили его молчать о том, что накануне вечером он застал вас ворующим виски? — спросил Аллейн, выстрелив наугад.

— Не тогда.

— Вы с ним говорили?

— Не в тот раз.

— Значит, вы уже договорились насчет виски?

— При чем здесь это? Я же вам толкую про то, что он натворил.

— А я вам толкую про то, что сделали вы. Это ведь была сделка? Он застал вас за кражей виски. Велел вам убираться и хотел поставить бутылки на место. В этот момент его и засекли, но он вас не выдал. Позже, когда стало известно об убийстве и полиция начала всех допрашивать, вы заключили эту вашу сделку. Если Клифф ничего не скажет о виски, то вы, в свою очередь, промолчите о том, что видели его выходящим из сарая. Так?

Частично протрезвев, Альберт забегал глазами, переводя взгляд с Аллейна на Лосса.

— Пришлось как-то выкручиваться. Вот и попросил парня молчать.

— Прекрасно. Когда он узнает, что вы его продали, сам мне все выложит. А полиция наверняка заинтересуется тем, кто скрыл от нее важные сведения.

— Ладно-ладно, — взвизгнул Альберт. — Будь по-твоему, легавый проклятый.

И залился пьяными слезами.

2

Аллейн с Фабианом молча шагали по дороге. Свернув на тропинку, они подошли к сараю. Аллейн посмотрел на проем, завешенный мешковиной. Фабиан с убитым видом наблюдал за ним.

— Вероятно, света тогда было столько же, — предположил Аллейн. — Только что стемнело.

— Вы не имеете права! — заявил Фабиан. — Неужели вы поверили россказням пьяного мошенника? Я знаю Клиффа. Он хороший парень. Вы же с ним говорили. Почему вы верите этой чуши?

— Всего год назад он был крайне эмоциональным, слегка истеричным и в высшей степени несчастным подростком.

— Наплевать мне на это! О Господи! И зачем я все это затеял?

— Я вас предупреждал, — произнес Аллейн с ноткой сочувствия в голосе.

— Это невозможно, клянусь вам. Я официально утверждаю, что пианино не затихало ни на минуту. Вы же знаете, как далеко разносятся звуки тихими вечерами. Если бы музыка прекратилась, все бы сразу это заметили. Вероятно, Элби был под мухой. Он же сам говорил, что пианино играло не переставая. Он явно видел кого-то другого. Я поражаюсь, что вы придаете такое значение его домыслам. — Фабиан помолчал. — Если он кого-то видел, то это, вероятно, и был убийца. Но уж никак не Клифф. Вы же сами только что сказали, что в это время уже стемнело.

— Но тогда почему Клифф отказывается говорить про виски?

— Школьное понятие о чести. Он же дружил с этим типом.

— Логично.

— Тогда почему вы мне не верите?

— Мой дорогой друг, я поверю, когда все ниточки сойдутся. Послушайте. У меня к вам две просьбы. Первая очень простая. Когда вы придете домой, закажите мне телефонный разговор с полицейским управлением. Без свидетелей. Сделаете?

— Конечно.

— Вторая посложнее. У вас в сарае есть стойла, где овцы ждут стрижки. Там еще решетчатый пол.

— И что?

— Стрижка ведь закончилась?

— Да.

— Нельзя ли этот пол поднять?

— Зачем? — изумился Фабиан.

— Там может быть кое-что интересное.

— Там только овечий навоз, скопившийся за тридцать лет.

— Так я и думал. Но меня интересует только верхний слой, образовавшийся за последний год. Я бы хотел сгрести и просеять его. Буду очень признателен, если вы одолжите мне какой-нибудь старый комбинезон.

Фабиан взглянул на руки Аллейна.

— И еще, если можно, перчатки, — добавил тот. — Очень сожалею, что придется поднять пол. Полицейское управление возместит вам убытки. Мне понадобится всего одна секция — та, что рядом с прессом. Предупредите работников.

— Что вы надеетесь там найти?

— Свечу, которая сгорела.

— Как прикажете вас понимать?

— Что же здесь непонятного?

Они подошли к калитке, за которой начиналась лавандовая дорожка. Аллейн оглянулся и посмотрел на дорогу. Отсюда была видна открытая дверь пристройки, где они оставили Элби Блэка, сломленного своим признанием, предательством и токсическим воздействием древесного спирта.

— Они с поваром пили денатурат? — спросил Аллейн.

— Не исключено. Или хокануи.

— Что это?

— Местный эквивалент ирландского самогона.

— Почему вы его держите?

— Он напивается не так уж часто. В военное время трудно найти людей.

— Я с удовольствием посадил бы его. Гнусный тип. Настоящая жаба.

— Тогда зачем вы его выслушивали?

— А вы считаете, что полицейские берут показания только у тех, кто им приятен? Пойдемте скорее. Я хочу поговорить с полицией, пока там еще кто-то есть.

Когда они пришли, все уже собрались в уютной гостиной в колониально-викторианском стиле, окна которой выходили в сторону стригальни.

— Мы все почувствовали, что не можем находиться в кабинете после вчерашнего вечера, — сообщила Урсула. — Там душновато. Сегодня я намерена отойти ко сну не позднее восьми. Если, конечно, мистер Аллейн мне позволит. Мы же спали всего пять с половиной часов. — Я тоже предпочитаю, чтобы портрет Флосси не председательствовал на нашем следующем собрании, — поддержал ее Фабиан. — Если, конечно, такое собрание состоится. Я три года его не замечал, а тут вдруг ощутил, как он на меня давит. Урси, дорогая, может быть, повесить его у тебя в комнате?

— Если это шутка, Фабиан, то довольно неудачная, — отрезала Урсула.

— Ты слишком чувствительна. Дуглас, мистер Аллейн собирается набросать монографию об одном не самом приятном аспекте содержания мериносовых овец. Нам придется поднять пол в одном из стойл.

Стоявший в дверях Аллейн наблюдал за собравшимися у камина. Миссис Эйсворти сидела с привычным видом оскорбленной добродетели. Теренс Линн, сверкавшая спицами над красным вязаньем, сдвинула тонкие брови и пристально посмотрела на Аллейна. Урсула Харм, еще не остывшая от пикировки с Фабианом, удивленно приоткрыла рот. Дуглас бросил газету и, по обыкновению, начал возмущаться:

— Что ты такое несешь, Фаб? Ради всего святого…

— Да, мой дорогой Дуглас, мы понимаем — ты изумлен, что в последнее время вошло у тебя в привычку, но тем не менее это так. Мы поднимаем решетку, а бедный мистер Аллейн спускается вниз.

Дуглас негодующе закрылся газетой.

— Просто фарс какой-то, — пробурчал он. — И кто этим займется?

— Я, — ответил Аллейн. — Если вы доверите мне это дело.

— Не завидую вам, сэр.

— Таков удел полицейских, — с улыбкой отозвался Аллейн.

— Я распоряжусь, чтобы все было сделано, — произнес Дуглас, неприязненно взглянув на Аллейна поверх страницы. В его чуть выпуклых глазах было что-то от миссис Рубрик, изображенной на портрете. — Могу вам помочь, если хотите.

— Вот истинный образец имперского духа! — произнес Фабиан. — Добрый старый Дугги.

— Прошу прощения, — извинился Аллейн и вышел в холл. Там к нему присоединился Фабиан.