Холодная тьма - Дженнифер Эстеп

- Что вы имеете в виду? - Метис коснулась пальцем губ, как будто была не уверена, как ей мне это объяснить.

- Что же, о ментальной части ты очевидно знаешь. Это было бы то, как ты выражаешься, когда касаясь вещей что-то видишь. Когда воспоминания и чувства других людей вспыхивают перед твоими глазами.

Я кивнула.

- Но у магии соприкосновения есть ещё и физический аспект, - продолжила Метис. - Ты можешь довольно свободно перехватывать вибрацию от предметов, но люди с магией соприкосновения как у тебя, могут также воздействовать на людей.

Я предполагаю Гвен, что ты, если только достаточно постараешься, сможешь перенести твои мысли и чувства на кого-то другого и заставишь видеть и чувствовать этого человека то, что захочешь.

Твоя психометрия делает для тебя возможным, видеть воспоминания людей, она заставляет тебя чувствовать, что чувствовали они. Кто сказал, что ты не можешь проникнуть в них ещё глубже? Может быть, ты даже сможешь подключиться к магии кого-нибудь, в то время, как сражаешься против него и использовать её ему на вред? Существует несколько очень интересных теорий о магии соприкосновения, хотя немногие были доказаны, потому что это очень редкий дар.

Слова Метис позаботились о том, что я снова подумала о нападение Жнецов. Я вспомнила, что видела эту искру в Дафне и то, как я потянулась за ней и коснулась её своей собственной магией.

На несколько секунд, прежде чем валькирия свалилась с ног от усталости, я почти почувствовала, будто использую её целительную энергию. Может быть, я именно это и сделала. В конце концов, все порезы и травмы, которые я получила в схватки с девчонкой Жнецом, в этот момент исчезли. Я спрашивала себя, имела ли в виду Метис именно это, было ли подключение к силе Дафны или силе другого, одна из этих других вещей, которую я могла делать с помощью моей цыганской магии.

Но в принципе профессор объяснила мне то же самое, что и какое-то время назад моя бабушка Фрост - что моя магия будет становиться сильнее и многограннее.

Всё же я спрашивала себя, как это получится. Я ещё никогда не делала больше, чем перехватывала воспоминания и чувства, сохранённые объектами, и уж точно никогда не пыталась навязать кому-то другому свою волю.

Я открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но Метис опередила меня.

- Позволь мне взять мою куртку, потом я отведу тебя вниз в тюрьму, - сказала она.

- Меня очень интересует то, что Престон расскажет нам сегодня. И не волнуйся о Дафне. С ней всё будет в порядке.

Профессор зашла в свой офис. Снова я подумала о недружелюбных словах Дафны и её гневе, который горел в глазах. Почему-то я сомневалась, что валькирия так быстро возьмёт себя в руки, как предполагала Метис.

Метис и я покинули здание для английского и истории и прошли через верхний двор к зданию для математики и естественных наук. Я зарылась подбородком поглубже в мой серый шарф, чтобы оставаться в тепле, но казалось, что воздух вокруг меня с каждым шагом становился всё холоднее. Почти так, как будто приближалась буря.

Я последовала за Метис в здание, а потом мы спускались всё дальше вниз, через ряд электронных и магически защищённых дверей, пока, в конце концов, не стало казаться, будто мы так глубоко под землёй, и что никогда больше не увидим солнца.

Наконец мы достигли огромной двери, которая была сделана из того же тёмно-серого камня, как и остальное здание. Толстые, железные прутья покрывали дверь, а в камне были вырезаны два сфинкса.

Существа выглядели даже ещё более дикими, чем те, что находились снаружи, возле ворот, как будто их единственная цель состояла в том, чтобы охранять то, что находилось за дверью и удержать это там. Не имело значения, как часто я спускалась сюда вниз, при виде злобно смотрящих сфинксов, мне всегда становилось не по себе. Я вздрогнула и отвернулась.

Метис выловила большой ключ из кармана своей куртки и сунула его в замок. Дверь открылась с громким скрипом, и мы вошли внутрь.

У тюрьмы была куполообразная крыша, такая же, как в библиотеки древностей и она казалась намного больше, чем должна была бы быть, учитывая то, как глубоко мы находились под землёй. Стеклянные камеры образовывали три этажа в вышину по диаметру стен тюрьмы.

Я всегда находила немного странным то, что это было единственное место на кампусе, где не было статуй богов и богинь или мифологических существ. Вместо этого на потолке был вырезан рельеф руки, которая держала огромные, уравновешенные весы. Тем не менее, она была не менее зловещей.

Прямо рядом с дверью стоял письменный стол. Обычно за ним сидела Равен и читала один из своих глянцевых журналов, но сегодня стул был пустой. Метис заметила мой вопрошающий взгляд.

- Равен нужно было пойти в столовую, чтобы собрать некоторые вещи для кофейной тележки, - объяснила она. - Кроме того нет возможности, что Престон куда-нибудь уйдёт. Если бы другие Жнецы хотели освободить его, то уже давно бы сделали это.

Её объяснение имело смысл, но оно не сделало мое нахождение здесь более счастливым. Это ничто не сможет сделать. Я поставила мою сумку на письменный стол Равен и повернулась к середине тюрьмы.

Престон Эштон сидел, ссутулившись, возле каменного стола в середине комнаты, прямо под рельефом с рукой с весами. Не смотря на то, что на нём был одет оранжевый комбинезон и бумажная обувь, Престон был симпатичным парнем со очень светлыми волосами, ярко-голубыми глазами и угловатым лицом. По крайней мере, я считала его фантастичным, пока он, что же, пока он пару раз не попытался убить меня. Когда я теперь смотрела на Престона, я видела только красные искры, присущие Жнецам, глубоко в его глазах.

Престон поднял голову, когда услышал наши шаги, и скривил губы в презрительную усмешку.

- Ах, цыганочка, - сказал он. - Ты уже в течение нескольких недель не была здесь внизу. Я уже подумал, что ты во время каникул просто про меня забыла.

Как будто я могла когда-нибудь забыть Престона и то, какими страшными вещами он угрожал моей бабушки Но было не благоразумно, показывать Жнецу, как я его боялась - это сделало бы его только счастливым.

- Действительно, во время каникул я совершенно вычеркнула тебя из моих мыслей, - объяснила я холодным голосом, когда села на каменный стул напротив него. - Было довольно освежающе несколько недель не копаться в твоих извращённых мыслях.

Престон бросился вперёд, но цепи, которые удерживали его руки на столе, а ноги на полу, предотвратили его попытки приблизиться ко мне.

- Спокойно, гнедой, - издевалась я. Престон откинулся назад на спинку своего стула и одарил меня холодной улыбкой, хотя его щёки пылали от гнева.