География, История и Культура Англии - Лев Кертман

Однажды возникшая мысль о том, что строй, идущий на смену феодальному, отнюдь не идеальный «естественный» строй, повергла в смятение широкие круги общества, и это смятение, в сущности, лежит в основе нового литературно-художественного направления - сентиментализма. Просветительский «разум», превратившийся в руках буржуа в трезвый расчет, в «здравый смысл», ведет к эгоистическому принципу личной пользы, погоне за наживой. Поэтому тот, кто исходит только из «разумности» своих поступков, неизбежно придет к столкновению с интересами общества. Надо жить чувствами, дать им волю, действовать по их велению - тогда человек будет заботиться не только о себе, но и о других. В этой несложной концепции сентиментализма, таким образом, преобладает все та же просветительская вера в доброту «естественного человека»; надо только отказаться от чрезмерного рационализма, расчетов. Следовательно, сентиментализм не противостоит Просвещению, а развивается в его рамках как самостоятельное течение. Буржуазное по своей классовой природе, оно, однако, испытывает немалое влияние борьбы народных масс против разорения йоменов и ремесленников, а также против новых, капиталистических, форм эксплуатации.

Поэты-сентименталисты, творившие уже в 30-40-х годах XVIII в., сделали излюбленными темами своего творчества темы природы и смерти. Современная цивилизация со всеми ее пороками, бессмысленной житейской суетой, господством бесчестных людей и неизбежным несчастьем людей добродетельных рассматривается этими поэтами (Эдуард Юнг, Томас Грей, Уильям Коллинз) как преходящее и неестественное явление, от которого надо бежать в патриархальный мир сельской идиллии или в кладбищенскую тишину, где можно предаться раздумьям о бессмертии души. Лирическое созерцание природы и раздумье о смерти, нередко окрашенное в религиозные тона, дружба и любовь родственных душ, простые радости семейной жизни - таков идеал ранних сентименталистов. В этом идеале - вызов как «высшему свету» английской знати, так и буржуазному обществу «средних классов».

Социальный протест, хотя и весьма пассивный, свойственный ранним сентименталистам, приобретает несравненно большую остроту во второй половине века. Оливер Голдсмит (1728-1774), Уильям Каупер, Джордж Крабб смотрят на современную деревню не как на идиллическое убежище для разочарованных душ, а как на средоточие нищеты, разорения, рабского труда, невежества. Голдсмит скорбит о «Покинутой деревне» («Где вы, луга, цветущий рай? Где игры поселян, весельем оживленных?»), но идеализирует лишь ее прошлое; к настоящему же он подходит как реалист, видящий, что сыны «края утех... увы, отчуждены от родины своей!»

Значительно более широк диапазон тем и проблем, охваченных сентименталистской прозой. Не ограничиваясь скорбью о разрушении английской деревни, Голдсмит-романист выступает как противник собственнического мира. Его «Векфильдский священник» (1766) -не просто роман о несчастной судьбе викария Примроза, но и своеобразный гимн человеку, презирающему богатство: «От потери состояния, - говорит он, - гордость достойного человека только увеличивается». Голдсмит любит своего героя, но не может не видеть его беспомощности и наивности.

Еще в большей мере эта черта присуща крупнейшему писателю-сентименталисту Лоренсу Стерну (1713-1768). Это его роман «Сентиментальное путешествие» ввел в широкое употребление слово «сентиментальный». И все же он не слишком верит в добро как двигатель человеческих поступков, хотя любимые его герои действуют не по велению «здравого смысла», а именно по воле чувства. Но чувства могут оказаться весьма двойственными, и Стерн лукаво высмеивает своего героя Йорика, который отказал в подаянии нищему монаху, но тотчас смягчился, увидав очаровательную женщину.

Сентиментализм вслед за просветительским реализмом сделал новый шаг к преодолению классицистских канонов и к дальнейшему проникновению в глубины психологии человека. Эта тенденция нашла отражение и в других сферах художественной культуры, в частности в архитектуре и живописи.

Рост буржуазии и подъем демократических сил во второй половине века позволил писателям-разночинцам освободиться от унизительного покровительства со стороны знати. Знаменитый критик, эссеист и ученый-филолог Сэмюэль Джонсон в открытом письме-памфлете, адресованном лорду Честерфилду, с негодованием и достоинством отвергал его меценатство. Голдсмит был удовлетворен тем, что писатель «может теперь отказаться от приглашения на обед, не боясь навлечь на себя нерасположение своего патрона... Даже беседуя с принцами, он может сохранить теперь сознание своего превосходства». Правда, писатель попал в цепкие руки книгоиздателя, но и этот предприниматель связан потребностями рынка, характером спроса. Так что в конечном счете, отмечает Голдсмит, писатель не имеет «другого патрона, кроме публики, а публика, рассматриваемая в массе, - хороший и великодушный властитель».

В английской архитектуре второй половины XVIII в. по-прежнему преобладает классицизм; двору, знати импонировали величественные «античные» здания, подчеркивавшие богатство и мощь Англии, и чем тревожнее становилось на душе у властителей страны, тем более настойчиво отстаивали они свой образ жизни и свои вкусы. Выдающиеся архитекторы братья Роберт и Джеймс Адамс искусно применяли принципы классицизма как в городских, так и в усадебных постройках. Продолжая традиции Рена, они, однако, старались сочетать массивность и добротность зданий с элегантностью интерьеров, которым тоже придавали строго классические формы. Вообще связанная с сентиментализмом тенденция к времяпрепровождению в домашней обстановке, в кругу семьи привела к тому, что в XVIII в. резко усилилось внимание к меблировке, украшению жилищ предметами декоративного искусства. Великолепный краснодеревщик Томас Чиппендейл создавал очень удобную, целесообразную мебель, изящество которой вытекало из самой структуры и практических функций предмета. «Чиппендейловские» кресла приобрели европейскую известность. По этому же пути пошли и братья Адамс, которые тоже много занимались конструированием мебели, и в особенности Томас Шератон. Но у этих мастеров прочность конструкции сочеталась с легкостью, «женственностью» форм мебели, а также с усилением декоративных элементов. Мебель Чиппендейла и его последователей не оставалась только во дворцах знати, но проникала и в особняки буржуа, во многом влияя на формирование их вкуса.

Господство классицизма - пусть несколько модифицированного-в архитектуре продолжалось не только потому, что основным заказчиком оставалась знать; время собственно буржуазной архитектуры еще не наступило, а промышленный капиталист лишь старался подражать (в меру своих средств) знати. И все же настроения, породившие сентиментализм в литературе, оказали влияние на одно из искусств, органически связанных с архитектурой, - на садово-парковое искусство. Сады, окружавшие дворцы и дома сельских джентльменов, создавались в XVII и начале XVIII в. по строго классицистским канонам, заимствованным из Франции: это были «французские» парки, со строго геометрической планировкой, подстриженными деревьями, живыми изгородями из кустов, которым придавались искусственные формы, с обязательными скульптурными украшениями - свинцовыми статуэтками на перекрестках дорожек и вокруг цветочных клумб. В природу вносилось «разумное» начало. Но «разум» потерял свое обаяние в глазах современников сентиментализма. Мечтать в искусственном «французском» парке было невозможно. Постепенно здания, выполняемые в строго классическом стиле, мастера паркового искусства стали окружать уже «английскими» парками, безжалостно уничтожая все извращающие природу искусственные садовые конструкции. Английский парк, с его свободной планировкой, извилистыми дорожками, неожиданными поворотами, травянистыми склонами холмов, озерами, рощами и одинокими деревцами - одно из высших достижений английской художественной культуры XVIII в.

Любопытно, что даже те архитекторы, которые строго следовали принципам классицизма, как, например, придворный архитектор Уильям Чеймберс, обращаясь к парковому искусству, решительно рвали с классицизмом. Конечно, есть немалое противоречие в сочетании «классицистского» дома с «сентименталистским» парком, но это было одно из реальных противоречий английского искусства того времени.

Еще более ярко это противоречие обнаруживается в живописи, переживавшей бурный расцвет, начало которому положил У. Хоггарт. С ростом промышленной буржуазии расширялся круг заказчиков, которые желали украсить свои жилища картинами либс увековечить себя портретами кисти выдающихся художников.

В 1768 г. была создана королевская Академия искусств в Лондоне - первое официальное учреждение, объединявшее художников, а также школа при ней. Ее организатор и президент Джошуа Рейнольдс (1723-1792) был наиболее известным современникам художником и теоретиком искусства. Ежегодно он произносил речи перед учениками Академии и в этих речах формулировал и развивал господствующие эстетические принципы. Может быть, наиболее полно они проявились в следующей формуле Рейнольдса: «Красота и величие искусства состоят, по моему мнению, исключительно в способности подниматься над единичными формами, местными обычаями, частностями и деталями всякого рода». Это, конечно, чисто классицистский принцип, искусственно противопоставляющий общее - частному, обобщение - детали.