Самая срочная служба - Михаил Серегин

Лодочка с рыбой и снастями уплыла от них.

– Пошли, чего сидеть. – Простаков не хотел оставаться здесь. Он думал о людях. О том, что к ночи надо успеть перебраться поближе к воде.

– Я чуть их не замочил из-за этой рыбы, – хорохорился крохотный Валетов. – Так жрать охота.

Обратно шли быстро.

В лагере Мудрецкий был ни жив ни мертв.

– Вы где ходите? Почему так долго? Я... я... – Но гнев его испарился после доклада.

Забыв обо всем, Мудрецкий снова обратился к карте.

– Людей видели?

– Да. Двух рыбаков.

– А название реки спросили?

– Нет. Они нам ничего не сказали. Мимо проплыли.

Казарян подошел и высказался от своего имени:

– Идиоты.

– Да если б не я, – не выдержал Леха, – мы бы никогда не дошли до реки.

– Отдыхать! – лейтенант прервал дебаты. – Разрешаю ополовинить оставшуюся банку.

Раз нашли реку, значит, должны как-то прокормиться. Валетов, зная, что его здоровый друг за сегодня измотался, вытащил из запасов вымененную у Холодца банку.

Глава 7

ГОВЯДИНА ИЛИ МОЛОКО

Кушать очень хочется,

Разыгрался аппетит.

Бить или не бить корову –

Выбор трудный предстоит.

Утро. Мудрецкий разрешил солдатам доесть оставшийся хлеб, превратившийся в сухари. И не трогать начатые с вечера банки. Построив личный состав, он приказал Простакову вести людей и выводить их к реке. С этим сибиряк легко справился, и еще до обеда весь взвод был на высоком берегу. Быстрое течение и холодная вода не испугали солдат. После леса не осталось никого, кто не полез и не окунулся.

Но еще большая удача ждала взвод впереди. На противоположном берегу паслось большое стадо коров, с которым управлялся один пастух с собакой. Для того чтобы разрулиться и узнать, где же они, наконец, находятся, лейтенант направил Казаряна и Простакова на противоположный берег с посольством к пастуху.

Коровы, как выяснилось, принадлежат жителям деревеньки Сизое. А река называлась Ершистая.

Мудрецкий, успевший за прошедшие дни выучить карту наизусть, удивился. Он предполагал, что они находятся севернее этой деревни, а оказалось, южнее. Русло реки изгибалось в точке выхода из леса. Теперь ошибиться невозможно. Наконец-то.

До деревни три километра. Федеральная трасса, проходившая по краешку карты, находилась от них на расстоянии шестидесяти километров. Лихо. Вот село Красненькое. Обозначены церковь и кладбище. До него двадцать два км. Дорога, соединяющая деревню и село, проселочная.

Рыба в реке водилась. Актуально. Так как еда заканчивалась. Осталось только научиться рыбку оттуда доставать. Рыбка плавает по дну, хрен поймаешь хоть одну. У них ни удочек, ни сетей. Существовало только два способа поправить положение. Первый – украсть орудия лова у деревенских, второй – пойти в «населенный пункт», как говорят военные, и честно выменять на имущество. Или купить. У Мудрецкого в карманах осталось, кажется, рублей тридцать. Может, у солдат деньги есть?

Мудрецкий приказал Казаряну взять кого-нибудь с собой, пойти в деревню и добыть снасти. Поспрашивать у одиноких бабулек. Может, у кого и осталось какое-никакое рыбацкое имущество. Казарян, не раздумывая, взял с собой Тимура Балчу. Лучше его разговаривать с народом никто не умел. Он был просто рожден для переговоров. А если не получалось брать хитростью, Тимур обычно воровал то, что ему требовалось или просто нравилось.

В батальоне он мог достать все. Жареную картошку, марихуану, дорогую выпивку. Его огромные честные, горящие глаза лошадиных размеров никогда не внушали тем, кто сталкивался с ними впервые, чувства недоверия. Они светились порядочностью и даже непорочностью.

Пока Казарян с Балчу топали в деревню, нашлись оптимисты по части рыболовства. Пионеры стали ломать ивняк, скручивать имеющиеся в запасе нитки, привязывать к ним согнутые иголки. Затем они устремлялись к воде и забрасывали камышинки с навязанными камушками-грузилами в воду. На гнутые иголки насаживали все, что шевелилось под ногами, – жучков, кузнечиков и даже бабочек. Говорят, у кого-то даже клевало. Продвинутый Резинкин стал нырять под корни деревьев и с третьего раза вытащил на свет здорового живого рака, вызвав бурю восторга.

– Омаров похаваем! Деликатес! – орали со всех сторон желающие заняться ловлей.

Мудрецкий, как биолог, понимал, что сейчас реке будет нанесен большой урон. Популяция раков здесь восстановится, может быть, только через несколько лет. Только сейчас ли вести речь об экологии? Главное, если живут раки, значит, вода чистая.

Лейтенант, озабоченный обустройством лагеря, не заметил, как двое его солдат отошли бережком вниз по течению и там смело пустились форсировать водную преграду.

Полупьяный мужик сидел перед небольшим костерком. Его лошадь паслась невдалеке. И лишь только собака работала, не покладая ног и пасти, гоняя отбившихся далеко от стада коров. Пастух не удивился очередному появлению солдат. Он даже рассчитывал на некую выгоду для себя. Думал, вот сейчас один побольше, а другой поменьше начнут выпытывать у него, у какой хозяйки можно разжиться самогоном, или спросят, есть ли в деревне водка, а если нет, то когда ее привозят.

Вместо фразы «Добрый день» те – первые двое, Казарян с Балчу, такие вежливые оказались, а эти... Солдат, обладатель широкой лоснящейся морды, вытащил из кармана небольшой такой камешек и вдарил пастуху по голове. Тот, оглушенный, повалился рядом с костром, едва не ткнувшись головой в пламя. Забейко поворотился к стаду и наметанным глазом выбрал молодую раздоенную корову, у которой уже сейчас в титьках было не меньше ведра. Отбив ее от стада, он погнал ее к реке. Собака, лохматая, здоровая, но не злая псина, начала там что-то гавкать, но, получив экспроприированным хлыстом по морде, решила выть в сторонке.

Забейко погнал белую с рыжими пятнами коровенку к реке.

Мудрецкий, когда ему предъявили отбитую животину, воскликнул:

– Как?!

– А чего такого, – ласково запел Забейко, будто стоял сейчас над койкой с душевнобольным. – Корова, она и есть корова. Молоко дает. Смотрите, какие у нее большие сиси, товарищ лейтенант. Вот лося нам не удалось забить, так коровой разжились. Нам ведь еще целый месяц здесь.

Лейтенант напряг зрение и посмотрел на противоположный берег.

– Да не волнуйтесь вы, с пастухом все нормально. Спит он. Проспал он корову.

– Слушай, – зашептал Мудрецкий, – ты его не убил?

– Что вы, товарищ лейтенант. Вон он, видите, спит пьяный, а собака коров пасет. Все нормально. Мы же не всех коров у него увели. Взяли одну для нужд Красной армии. У нас ведь ситуация.

– Пропажа обнаружится, – лейтенант смотрел на огромное вымя, способное спасти их от голода. – Пастух проспится и сообразит. В деревне начнется ропот. Оставаться здесь нельзя. Придется уходить вместе с коровой к месту прежней стоянки. Далеко, но делать нечего.

Весь взвод быстренько собрался. Наловленных раков положили в котелки. Уж и не надеялись носить в них съестное. Ждать возвращения из деревни Казаряна и Балчу остались Простаков, Валетов, Резинкин. Все остальные начали отступать в глубь леса. Но никто не роптал. Теперь у них гарантировано по стакану молока, а может, и по два в день.

Забейко улыбался. Он был рад. Теперь лишний раз может любого поучить, как надо выживать в лесах.

Корова спокойно перенесла путешествие. Ей даже полянку по ходу присмотрели, где она могла пастись целыми днями. Все равно всю траву не слопает. От поляны до родника получилось около полутора километров. Решив не останавливаться в лесу, комвзвода велел личному составу занять поляну по периметру, а в середину поставил корову. Никуда не денется, теперь за ней будут наблюдать десятки голодных глаз. А к роднику будут ходить водоносы, собирая у всех фляжки. Так правильнее.

Животина вначале шугалась, но потом успокоилась. Проблема с буренкой, покрытой большими рыжими пятнами, обнаружилась, еще когда Забейко с Бабочкиным пригнали ее с того берега. Она не подпускала никого к своим титькам. Даже позволяла за рога взяться, а вот за титьки нет. Бабочкин, будучи жителем сугубо деревенским, сообразил немедленно.

– Платок нужен, в котором хозяйка встречает корову.

– Цвета, значит, различают, – вывел Мудрецкий, не зная таких подробностей из жизни крупного рогатого скота прежде.

– У них все, как у людей, – согласился Бабочкин.

– Я заметил.

– Надо к ней подбираться. Иначе молока не увидим. Нельзя, чтобы молоко застаивалось. Она может вообще загнуться.

– Тогда прирежем, – обрадовался Забейко. – Чего ждать. Народу куча. Всех кормить надо.

– Хорошее предложение, – поддержал Али-баба. Рустаму ой как хотелось говядинки, живот от голода крутило. Опять грибочки на веточках жарить? Когда тут целая корова. Забить и тут же налопаться. Разве плохо?

Мудрецкий остановил дебаты: