Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова - Венедикт Ерофеев

У Николая Аржака (Юлия Даниэля), современника Ерофеева, имеется сходный по духу, поэтизирующий спиртное пассаж, написанный в 1961 г.: «В винном отделе, до которого наконец я добрался, они [продавцы] были снисходительны и чуточку фамильярны. Я стоял и разглядывал вертушку с бутылками, конусом возвышающуюся возле колонны. Здесь хранились эмоции. Разлитые по бутылкам, прихлопнутые сверху сургучом, они были снабжены случайными этикетками: „Коньяк“, „Столичная“, „Гурджаани“; а на самом деле туда загнали меланхолию, веселье, необузданный гнев, трогательную доверчивость, обидчивость и отвагу. Эмоции ждали своей поры. Они должны были выйти на свет из своих стеклянных тюрем, услышать глупые напутственные тосты и взыграть в руках, сдергивающих скатерти, в нечаянно целующих губах, в легких, набирающих побольше воздуха, чтобы достойно исполнить „Подмосковные вечера“. „Время работает на нас, – думали они, разноцветно поблескивая в свете электричества, – наше дело правое, будет и на нашей улице праздник…“ Я купил бутылку коньяку (грузинского, на лучший у меня не хватило), лимон и вышел из магазина» («Говорит Москва», 1962).

Дух находится в заключении у Федора Сологуба: «Наш дух в темницу заключен, / И медленно мы силы множим…» («На опрокинутый кувшин», 1923).

8.14 И есть душа, пока еще чуть приоткрытая для впечатлений бытия. —

Контаминация образов и речевых фигур из двух «Демонов» – словосочетание «впечатленья бытия» заимствовано из Пушкина: «В те дни, когда мне были новы / Все впечатленья бытия…» («Демон», 1823), а «приоткрытая душа» восходит к Лермонтову: «И входит он, любить готовый, / С душой, открытой для добра…» («Демон», 1840).

8.15 Раздели со мной трапезу, Господи! —

В Библии есть обращение к Господу: «Ты приготовил предо мною трапезу» (Пс. 22: 50). И еще есть: «Жертвенник был деревянный в три локтя вышины и в два локтя длины; и углы его, и подножие его, и стенки его – из дерева. И сказал он мне: „это трапеза, которая пред Господом“» (Иез. 41: 22); «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской» (1 Кор. 10: 21).

В библейском контексте процесс разделения трапезы с Господом ассоциируется, в частности, с Тайной вечерей, где апостолы ужинают вместе с Христом.

9. Серп и Молот – Карачарово

9.1 C. 19. Карачарово —

железнодорожная платформа в одноименной местности на востоке Москвы (по названию бывшего здесь села), в черте Москвы с 1960 г.

9.2 И немедленно выпил. —

См. 2.1.

10. Карачарово – Чухлинка

10.1 C. 19. Чухлинка —

железнодорожная платформа в одноименной местности на востоке Москвы (по названию бывшей здесь деревни), в черте Москвы с 1960 г.

10.2 …метался в четырех стенах, ухватив себя за горло… —

Мотив удушения чрезвычайно существенен как для мотивной структуры поэмы, так и для биографии Вен. Ерофеева, страдавшего в последние годы жизни раком горла и перенесшего несколько тяжелых операций.

10.3 …и умолял Бога моего не обижать меня. <…> …мой Бог не мог расслышать мою мольбу… —

В опере Мусоргского «Борис Годунов» (см. 10.13) в сцене видения погибшего царевича Димитрия (д. 4, карт. 2) царь Борис обращается к Богу с просьбой помиловать его душу.

Главный же источник Веничкиной мольбы – обращение Иисуса Христа к Богу за поддержкой и милостью. В Гефсиманском саду Иисус трижды просит Отца Небесного избавить его от горькой участи: «И отошед немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26: 39, см. также 26: 42, 26: 44); «И, отошед немного, пал на землю и молился, чтобы если возможно, миновал Его час сей» (Мк. 14: 35; см. также 14: 36, 14: 39; Лк. 22: 42). Тот же мотив повторяется и во время казни Иисуса.

Сходные просьбы о милосердном отношении характерны и для многострадального Иова, также умолявшего Бога: «Хотя бы я и прав был, но не буду отвечать, а буду умолять Судию моего» (Иов 9: 15), а также есть в другой книге Ветхого Завета: «Тогда к Тебе, Господи, взывал я, и Господа моего умолял» (Пс. 29: 9).

10.4 …Везувий, Геркуланум и Помпея… —

См. 30.8.

10.5 …первомайский салют в столице моей страны. —

О том, как он должен был производиться 1 мая 1969 г., заранее предупреждала главная партийная газета в заметке «Огни большого фейерверка»:

«1 мая, когда наступит вечер, небо Москвы расцветет огнями фейерверка, который явится еще одним аккордом первомайского праздника.

– В 21 час многоствольные установки для пуска ракет произведут первый залп, – сообщил комендант города Москвы генерал-лейтенант И. С. Колесников. – Праздничный фейерверк увидит вся Москва. Пусковые установки расположены не только в центре, но и за пределами Садового кольца. Красочное зрелище смогут наблюдать во всех концах города. В этом фейерверке будут продемонстрированы последние достижения пиротехники. 10 тысяч ракет разных цветов создадут неповторимый световой эффект. 20 залпов через равные промежутки времени раскатятся веселым майским громом в небе столицы в честь Первомая» (Правда. 1969. 1 мая).

10.6 И я страдал и молился. —

Веничка повторяет действия Христа в Гефсиманском саду: «Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там. И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26: 36–39; см. также Мк. 32–36).

10.7 C. 19. Я уважаю природу, было бы некрасиво возвращать природе ее дары… —

Каламбур, построенный на обыгрывании словосочетания «дары природы» – так патетически называют элементарные овощи, фрукты и т. п. «Дары природы» – стандартное название советских магазинов (обычно – потребительской кооперации), торговавших продукцией из овощей, ягод, фруктов, грибов, орехов. Здесь, у Венички, дары природы – алкогольная продукция из винограда, пшеницы и картофеля.

На более высоком, «культурном» уровне «дары природы» встречаются у Николая Римского-Корсакова, в каватине царя Берендея: «Полна, полна чудес могучая природа, / дары свои обильно рассыпая, / причудливо она играет» («Снегурочка», акт 2; либретто Н. А. Римского-Корсакова). В 1950-е гг. в Большом театре роль Берендея исполнял Иван Козловский (см. 6.3).

10.8 Я кое-как пригладил волосы и вернулся в вагон. Публика посмотрела на меня почти безучастно, круглыми и как будто ничем не занятыми глазами… Мне это нравится. Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости… —

Данный пассаж звучит полемично по отношению к Пастернаку, у которого в классическом «железнодорожном» стихотворении лирический герой также «наблюдает» Родину, сконцентрированную в вагоне пригородного поезда:

В горячей духоте вагонаЯ отдавался целикомПорыву слабости врожденнойИ всосанному с молоком.

Сквозь прошлого перипетииИ годы войн и нищетыЯ молча узнавал РоссииНеповторимые черты.

Превозмогая обожанье,Я наблюдал, боготворя.Здесь были бабы, слобожане,Учащиеся, слесаря.

В них не было следов холопства,Которые несет нужда,И новости и неудобстваОни несли как господа.

(«На ранних поездах», 1941)

У раннего Евтушенко также присутствует «вагонное» единение с народом через совместную выпивку:

Был наш вагон похож на табор.В нем были возгласы крепки.Набивши сеном левый тамбур,как боги, спали моряки. <…>Потом внушительный, портфельныйвагона главный старожилновосибирского портвейнамне полстакана предложил.

(«Сапоги», 1954)

10.9 Можно себе представить, какие глаза там. Где все продается и все покупается:…глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза… <…> Смотрят исподлобья, с неутихающей заботой и мукой – вот какие глаза в мире чистогана… —

Официальная коммунистическая пропаганда в средствах массовой информации старательно создавала зрительный образ человека, живущего в капиталистической стране, – в этом образе доминировали черты духовной скудости, замкнутости, эгоцентризма, стяжательства, обездоленности. Вот, к примеру, описание условий работы и портрет рядового рабочего в США у Горького (1906):

«Кажется, что все – железо, камни, вода, дерево – полно протеста против жизни без солнца, без песен и счастья, в плену тяжелого труда. Все стонет, воет, скрежещет, повинуясь воле какой-то тайной силы, враждебной человеку. <…>…человек – ничтожный винт, невидимая точка среди уродливых, грязных сплетений железа, дерева, в хаосе судов, лодок и каких-то плоских барок, нагруженных вагонами. Ошеломленное, оглохшее от шума, задерганное этой пляской мертвой материи двуногое существо, все в черной копоти и масле, странно смотрит на меня, сунув руки в карманы штанов. Лицо его замазано густым налетом жирной грязи, и не глаза живого человека сверкают на нем, а белая кость зубов» («Город желтого дьявола»).