Ты всё узнаешь утром (СИ) - Алешкина Ольга

Я схватилась за телефон и набрала Глеба, тот отозвался почти сразу:

— Юля, что-то случилось?

— Привет. Разговор есть, — начала я и без всяких прелюдий спросила: — Ты нашёл свою даму?

— Какую даму, о чём ты?

— Ту самую, из фильма для взрослых.

— Юль, прекрати, это была ошибка. Никакая дама мне нужна…

— Это была Светка? — в лоб выдала я.

— Конечно же нет! Что за глупости ты говоришь, я бы никогда…

— Скажи мне правду, — перебила я, чеканя слова.

— Я сказал тебе правду и тогда, и сейчас. И могу повторить — девица совершенно случайна.

— Когда ты последний раз её набирал?

— Первую неделю, как ты ушла, каждый день. Очень уж хотелось поблагодарить суку, сейчас уже давно не звонил, бесполезно — абонент не абонент. Юль, давай забудем, чего ты опять о ней вспомнила? Может я приеду, и мы поговорим? Прости меня, а.

— И не подумаю. Увидимся одиннадцатого!

Я бросила трубку и закричала. Бессвязно, звуками. Казалось, проорусь и станет легче. Благо парковка почти опустела и ничье внимание привлечь я не рисковала. А и привлекла — хрен бы с ними.

Господи, я подозреваю самых близких людей. Я действительно сошла с ума. Мысленно я вычеркнула из своего списка и Глеба и Светку.

К черту! Катитесь к черту со своими фотографиями, видео и записками! Ещё один выпад в мою сторону, и я иду в полицию! Сейчас меня занимает здоровье отца. Я тронулась с места, дав себе слово не думать об этом хреновом затейнике и уже через минуту нарушила данное обещание.

Лимузин, торчащий перед загсом, блокировал заезд к парковке. Водитель сделал мне знак — минутку, я прижалась к бордюру и глянула на часы: до назначенного нам времени оставалось больше получаса. Двери загса распахнулись, высыпала толпа нарядно одетых людей, выстроились в ряд. Молодые не заставили себя долго ждать, оно и понятно — зима, чего народ морозить. Юная, хрупкая девушка в белом платье светилась счастьем. Тонкими руками, наполовину скрытыми меховой накидкой, она цепко держала рукав жениха и букет. В них летели цветочные лепестки, отклонив голову назад, девушка улыбнулась и сильнее прижалась к партнеру. «Не выпусти, милая, — шепнула я».

Свадебная процессия покатила вслед за лимузином, алые лепестки на белом снегу казались кровью, крупными, разбрызганными каплями. Я беспрепятственно проехала к правому крылу загса и припарковалась в свободном углу. Брошенные на снег обрывки цветов вызывали жалость и сожаление. «Однажды всё проходит безвозвратно…», вспомнилось мне, но далее этой строчки дело не пошло.

Вскоре подъехал Глеб осмотрелся, заметил меня и вышел на улицу. Я вновь глянула на часы — покидать авто еще рано, толкаться в коридорах не хотелось. Зачем ехала с запасом? Муж сунул руки в карманы пальто и направился ко мне. Муж… нужно привыкать называть его только по имени. Под ложечкой засосало, в горле едва уловимый треск, словно я ем конфету лопающую пузырьками. «Господи, только не начинай! Решение принято, прекрати себя жалеть!»

— Привет, — открыл он пассажирскую дверь и указал глазами на кресло: — Сяду?

— Здравствуй, — отозвалась я и едва заметно кивнула. Глеб забрался в салон, запах его одеколона проник чуть раньше: пощекотал мне ноздри и повис в воздухе.

— Как отец?

— Пока без изменений.

Мы замолчали, Каждый думал о своем, хотя кто его знает может и об одном и том же. Глеб перебирал в руках свои перчатки, я полезла в сумочку проверить наличие документов. Они на месте — проверяла перед выходом. Требовалась маскировка, иллюзия спокойной, невозмутимой меня.

— Ты паспорт взял? — нарочито бодро спросила я.

— Мне тебя не хватает.

Я продолжала рыться в сумочке, усиленно делая вид, что не разобрала его слов.

— Мне тебя не хватает, — повторил он громче. — Утром, когда просыпаюсь, ночью, когда засыпаю. Вечером, возвращаясь в пустой дом…

— Ничего, привыкнешь.

— А я не хочу привыкать. Я отказываюсь.

— Раньше нужно было отказываться… — запальчиво начала я, споткнулась и отвернулась к окну. К чему теперь эти распекания, упреки… Они унижают. Во мне женщину, в нём мужчину, как бы банально это не звучало. До развода уже каких-то пятнадцать минут.

— Наверное, ты всё делаешь правильно, я уважаю твоё решение, и не имею права просить тебя…

— Правильно, не имеешь, — перебила я и заглушила машину. Вытащила ключи из замка зажигания и позвала: — Идём, пора уже.

— Юль, — перехватил он мою руку и попытался заглянуть в глаза: — У меня есть хоть один маленький шанс?

— На что? Чудо, победу, жизнь?

— Вернуть тебя. Что я должен сделать для того, чтобы мы уехали отсюда, не заходя в это здание? Скажи и я сделаю. — Рука Глеба горячая, буквально жгла ладонь. Взгляд полный решимости с таким пылом в глазах люди способны на безумства. Я освободила свою ладонь, выбралась из машины и наклонила в дверной проём голову:

— Выходим, Глеб, нам пора.

Процедура развода оказалась до одурения скоротечной. Никому и в голову ни пришло спрашивать нас о твердости, уверенности решения. А тем более выяснять причины. Разводимся и разводимся, никому это не интересно. Правильность заполненных заявлений, квитанции об уплате пошлины — вот что вызывало неподдельный интерес. В какой-то момент я испугалась за Глеба — слишком долго завис над бланком с ручкой в руке. Но — обошлось, влепил размашистую подпись и отвернулся. Нам бойко проставили штампы в паспорта, за свидетельством о расторжении велели заехать через неделю. Я глупо таращилась, удивляясь кратковременности процесса, девушка вскинула бровь и криво улыбнулась:

— Всё, более не задерживаю. До свидания.

— Спасибо, — ожила я. — До свидания.

— Ты в офис? — поинтересовался Глеб, только мы очутились на улице. Бывший, теперь я могу звать его просто — бывший. Даже без уточнения кто именно: муж, друг, приятель. Бывшие они и в Африке бывшие. Это этап, стадия. Только приходим мы к данным статусам с различными потерями. Хотя, говорят, пройдет время, и потери становятся приобретениями. Врут, вероятно.

— Да.

— Ты довольна? Не хочешь отметить знаменательное событие? — вопрос прозвучал несколько саркастически. — Приглашаю в кафе, отметить с кофе и пирожным.

— Спасибо, но не сейчас. Возможно, пройдет время, и мы ещё станем друзьями.

— Чушь, — заявил он и удивился: — Ты всерьёз в это веришь?

— Так бывает, — пожала я плечами. — Ладно, мне пора.

Скомкано простились и я уехала.

До позднего вечера болталась на объекте, опасаясь выпустить из вида ключи. Дело, к слову сказать, спорилось, полагаю к середине следующей недели закончим и, хотя бы тут, я смогу вздохнуть спокойно. Какой-никакой, а груз таки с плеч. Домой возвращалась через торговый центр, бесцельно болталась по магазинам почти до закрытия, уяснив для себя — покупки меня не вдохновляют. Делать вид, что жизнь идет своим чередом довольно муторно и утомительно. Я заглянула в «АлкоШоп», приобрела бутылку сухого — «абсолютно шедеврального» со слов консультанта — и покатила домой.

Ни вину, ни парням из Камеди вселить в меня хоть капельку оптимизма не удалось. Я уселась на пол с бокалом в руке и попробовала покопаться в себе, чтобы разобраться что конкретно меня гнетет. Некая мысль, едва уловимая и не дающая покоя. Печально усмехнулась — одиночество твоя мысль, обычные страхи всех женщин.

— Ты сегодня развелась с мужем, — напомнила я себе, задрав к потолку голову.

В этот момент я и вспомнила идею, являвшуюся мне ранее, ещё перед новым годом, и теперь не казавшуюся такой уж и нелепой. А что если конечная цель моего недоброжелателя — моё полное и абсолютное одиночество? Очень похоже на правду. Я одна на полу пустой квартиры, истребляю вино в гордом одиночестве. Как будто от меня планомерно отсекают близких людей…

Я вздрогнула и прошептала себе: тсс… Это всего лишь телефон.

Глеб. Не раздумывая беру трубку — услышать голос человека, более того родного на протяжении многих лет, мне сейчас абсолютно не помешает.