Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 25 - Роберт Хайнлайн

Джон Уоттс сильно ударился головой о переднее сиденье. Он выпрямился, с трудом приходя в себя после удара, и не сразу сообразил, где находится; но, высокое уверенное сопрано миссис Эванс привело его в чувство.

— Без паники, граждане, все в порядке. Я этого ожидала, и вот, видите — все обошлось.

Джон Уоттс сделал вывод, что и с ним все обошлось. Он близоруко огляделся и принялся на ощупь искать на покатом полу слетевшие с носа очки. Он их нашел, но очки оказались разбитыми. Он пожал плечами и отложил их в сторону — по прибытии на место надо бы разыскать в чемоданах запасные.

— А теперь давайте посмотрим, что же там произошло, — продолжала миссис Эванс. — Пойдемте, молодой человек.

Джон послушно последовал за ней.

Правое колесо, словно пьяное, прислонилось к бордюру подъездного пути на мост. Водитель стоял под дождем и осторожно ощупывал порез на щеке.

— Я ничего не мог поделать, — сказал он. — Через дорогу бежала собака, и я пытался объехать ее.

— Вы могли убить нас, — жалобно посетовала одна женщина.

— Нечего хныкать, ведь вы даже не ушиблись, — посоветовала ей миссис Эванс. — Давайте вернемся в автобус, пока водитель куда-то там звонит, чтобы нас подобрали.

Бросив взгляд на каньон, над которым нависал мост, Джон Уоттс невольно попятился. Он стоял почти на краю крутого обрыва, из зияющей бездны вздымались мощные грозные скалы. Джон содрогнулся и поспешил вернуться в автобус.

Машина, посланная им на выручку, не заставила себя долго ждать; впрочем, он, наверное, вздремнул. Последнее наиболее вероятно, так как дождь уже прекратился и сквозь тучи пробивалось солнце. Водитель подошедшей машины сунул голову в дверь их автобуса и крикнул:

— Живей, народ! Время — деньги! Выходите и заходите.

Торопливо залезая в автобус, Джон споткнулся. Водитель подал ему руку.

— Не ушиблись, папаша? Тряхнуло немного, да?

— Со мной все в порядке, спасибо.

— Не сомневаюсь. Лучше и быть не может.

Он сел на свободное место рядом с миссис Эванс, которая с улыбкой сказала:

— Ну разве сегодня не восхитительный день?

Он согласился. День был действительно чудесным, особенно теперь, после грозы. Огромные кучевые облака постепенно растворялись в ласковой голубизне неба; запахи чистого влажного асфальта, сырой земли и зелени все усиливались. Откинувшись на спинку кресла, Джон буквально упивался этим ароматом. И пока он с наслаждением созерцал природу, в восточной части неба, сначала робко, а затем во всей своей красе, засияла огромная двойная радуга. Джон посмотрел на две дуги в небе и загадал два желания — одно для себя, другое для Марты. Повсюду, куда бы он ни посмотрел, казалось, лежали отблески многокрасочных радуг. Теперь, когда скрылось солнце и на небе сияли только две радуги, даже пассажиры выглядели моложе, счастливее и наряднее. На душе стало легко, привычная ноющая боль одиночества куда-то отступила.

Они прибыли точно по расписанию: чтобы наверстать упущенное время, новый водитель выжал из автобуса все, на что тот был способен, и даже больше. Над дорогой вздымалась громадная арка:

«ВСЕАМЕРИКАНСКИЙ ПРАЗДНИК И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ВЫСТАВКА»

- и ниже:

«МИР И ДОБРЫЕ ПОЖЕЛАНИЯ ВСЕМ».

Автобус проехал под аркой и, тяжело вздохнув, остановился.

Миссис Эванс тут же вскочила.

— У меня встреча — я должна бежать! — Она заторопилась к выходу и, крикнув на ходу. «До встречи на проспекте, молодой человек!», так исчезла в толпе.

Джон Уоттс вышел последним и обратился к водителю:

— Э-э, я насчет своего багажа. Я бы хотел… Но водитель уже снова запустил мотор.

— Не беспокойтесь за свой багаж! — выкрикнул он. — О вас позаботятся. — И огромный автобус тронулся с места.

— Но… — начал было Джон Уоттс и замолчал — автобус уже ушел. Все прекрасно — но что ему делать без очков?

Позади него послышались звуки карнавала, и он решился. В конце концов, подумал он, завтра будет видно. Если мне не удастся что-то рассмотреть издали, я всегда смогу подойти поближе. Он встал в конец очереди у входа и вскоре был уже на территории Выставки. Несомненно, это было самое грандиозное шоу, которое когда-либо устраивали на удивление человечеству. По размерам оно в два раза превосходило все виденные им до сих пор шоу под открытым небом; оно было ярче самых ярких огней; современнее, чем все современное; оно было ошеломляющим, изумительным, потрясающим, внушающим благоговение, супершикарным — и наконец, очень веселым. Все общества и организации Америки прислали на этот удивительный праздник все самое лучшее, что у них было. Здесь были собраны замечательные вещи от П.Т. Барнума, от Рипли и от всех крестников Тома Эдисона. Сокровища богатейшей земли и плоды труда умных и трудолюбивых людей со всех концов обширного континента соединились в одно целое с народными фестивалями, ежегодными торжествами, праздниками и со всем богатством карнавальных традиций. То, что получилось в результате такого соединения, было таким же типично американским, как слоеный торт с клубничной начинкой и кремом; таким же ярким и богато украшенным, как рождественская елка, — и все это лежало теперь перед ним, шумное и полное жизни, с толпами счастливых и празднично настроенных людей.

Джонни Уоттс глубоко вздохнул и с головой окунулся в праздничный водоворот.

Он начал с экспозиции достижений юго-западных факторий и выставки скота, откормленного на убой, где он провел целый час, восхищаясь смирными беломордыми бычками, толстыми и массивными, как конторки с плоским верхом; вычищенными скребницей и отмытыми до блеска, тщательно причесанными с головы до кончика хвоста. Затем он полюбовался на крошечных черных ягнят одного дня от роду на тонких каучуковых ножках, на жирных овец, чьи широкие спины становились еще более плоскими и жирными от шлепков парней с серьезным взглядом, сосредоточенным на голубых ленточках главного приза. По соседству он обнаружил выставку Помоны с огромными степенными першеронами и грациозными белогривыми лошадьми пегой масти с ранчо Келлога.

И бега. Они с Мартой всегда любили бега. Он выбрал небольшую лошадку с симпатичной мордой, поставил на нее, выиграл — и отправился дальше, ведь так много еще нужно было посмотреть. Здесь были и яблоки из Якимы, и роскошные вишни из Бьюмонта и Баннинга, и персики из Джорджии. Где-то вдалеке оркестр наигрывал: «В Айове, в Айове — вот где растет высокая кукуруза».

Прямо перед собой Джонни увидел киоск, где продавали розовую сахарную «вату». Марта любила это лакомство. Когда им приходилось бывать на ярмарках в Мэдисон Скуэр Гарден или Империал Каунти, первым делом она всегда подходила к киоску с сахарной «ватой».