Исход - Виктория Гетто

– Не бойся. Ничего плохого не случится. – Перевожу взгляд на Горна: – Все в подвал. Быстро.

Мажордом кивает, подхватывает служанок за руки и тащит на кухню – вход там. Остальные бегут следом, а я торопливо взбираюсь на самый верх и открываю амбразуры для осмотра. Однако весело… В той стороне, откуда должны появиться фронтовики, вспышки разрывов, пожары, похоже, там жарко. Особенно от мощного взрыва, настоящего огненного шара, из которого разлетаются искры, словно огромный фейерверк. Похоже, попали в склад боеприпасов.

Спохватываюсь, нажимаю кнопку – с лёгким гулом роль-ставни запечатывают все окна наглухо. Хоть от случайных осколков уберегут. Металл крыши проложен кевларовым полотном, так что здесь более-менее безопасно. Вспышки всё чаще, земля непрестанно дрожит, но в городе пока не стреляют. Вся битва идёт там, где рабочие должны были построить укрепрайон и куда угнали аристократов… Что мне не нравится, так это то, что уже минут тридцать взрывы происходят на одном месте. Огонь не переносится. А это означает, что либо укрепления слишком мощные, и их не могут проломить, либо… что этот огонь ведёт артиллерия рабочих. По наступающим. Эх, хоть бы одним глазком взглянуть на поле боя – сразу бы всё стало ясно.

Внезапно снаряд с каким-то журчанием проходит прямо над крышей моего особняка. Раздаётся мощный разрыв где-то на территории дровяных складов… По спине пробегает противный холодок. Но потом осознаю, что это случайность. Снаряд, наверное, шальной. Во всяком случае, больше такого не повторяется. И кстати, накал стрельбы начинает спадать. Частота вспышек падает, и рваные облака, выхватываемые разрывами, меньше отсвечивают на небе. Боеприпасы кончаются? Удивительно, что у фронтовиков они вообще есть! К тому же били тяжёлые орудия. А по моим данным, у Совета всего одна батарея двухсоток, то есть пять штук. Тут же бьют даже не они. Скорее всего, осадные жерла калибром не меньше четырёхсот миллиметров. И минимум их штук двадцать.

Никак не могу понять, кто же там воюет? Боевые части вряд ли могли притащить с собой столько монстров, учитывая их запредельные габариты и вес. Даже по железной дороге. Потому что под каждую такую мортиру требуется минимум пять платформ. Или я недооцениваю опытных солдат? Стоп! А это что?! Плотная колонна вооружённых людей переходит площадь. На глаз их не меньше пяти – пяти с половиной сотен. Мрачная решимость идущих ощущается просто физически. Неразличимого в темноте цвета флаг над их головами. Подкрепление, срочно перебрасываемое к линии боевого столкновения? Похоже. Очень похоже. Ого! Это первая ласточка, оказывается. Следом тарахтят неуклюжие броневики, то есть обшитые бронёй обычные коммерческие грузовики с установленными в кузовах полевыми пушками. Их много. Четыре десятка. По местным временам колоссальная сила. Впрочем, надеюсь, что по перерытому воронками полю они вряд ли пройдут, потому что замечаю в окуляры, как просели их рессоры. А если ещё и начнут стрелять… Подвеска вряд ли выдержит. Впрочем, это покажет реальный бой. И опять марширующие отряды вооружённых рабочих. Некоторые поют странную песню, но я не могу разобрать слова за дальностью расстояния. Только обрывки. Да и не надо это мне.

Отряды выдвигаются один за одним. Если не ошибаюсь, минимум пятьдесят тысяч человек, полсотни орудий полевого калибра, десяток тяжёлых гаубиц и сорок блиндированных грузовиков. Не считая десятка простых санитарных карет, украшенных знаком зелёного круга, означающим здесь то, что у нас на Земле красный крест… Канонада на прежнем месте практически утихла. Лишь изредка вздрагивает земля, да где-то далеко возникают вспышки. Километрах в десяти от города…

Подавляю зевок. Ого! Да уже светает… Поспать бы… Интересно, как там Хьяма? Очнулась? По идее, пора бы… Закрываю амбразуры, спускаюсь. Сначала в кабинет. Ноутбук докладывает, что интенсивность радиообмена возросла на несколько порядков. Понятное дело, раз началось…

– Брум вызывает город. Брум вызывает город.

Метрополия откликается сразу.

– Фронтовики атакуют столицу. Пока безуспешно. Совет Свободного труда перебрасывает подкрепления на линию столкновения. По моим данным, у военных острая нехватка боеприпасов.

– Вас понял, Брум. Что-нибудь ещё?

– Да. В перевороте замешаны власти Океании. Во всяком случае, ключевые посты в Совете, по моим данным, занимают выходцы из этой страны.

– Что?! – Нарушив все правила радиообмена, Серёга, похоже находящийся рядом с рацией, не может сдержать эмоций. – Откуда ты это взял?

– У меня в подвале в камере сидит чрезвычайный и полномочный комиссар ССТ по иностранным делам. Она из Океании, хотя тщательно скрывает это.

– А, чёрт! И тут торчат уши пиндосов!

Я смеюсь про себя:

– Серый, ты забыл, что Пиндостана здесь нет.

– Да мне по барабану!

– Лучше скажи, что с ней делать?

– Млин, Брум! Да что хочешь! Её бы сюда, к нам! Быстро бы всё выпотрошили! Но ты не сможешь доставить её на побережье, а светить двадцать шестой… Сколько ты сможешь её продержать?

– Да сколько надо, столько и просидит.

Кажется, у Серго отлегло на душе.

– Тогда держи её пока у себя. Мы будем готовить «Свободу» в рейс. Либо в Рангер, либо в Харар. Сможешь доставить комиссаршу туда?

– Думаю, да. Только известите о дате и точном месте прибытия.

– Разумеется. – Пауза. Потом следует вопрос: – Ты-то сам как? Не трогают?

– Пока не очень. Так что могу ещё поторчать здесь. А у вас как дела?

Короткий смешок в микрофон:

– Аллия требует восстановить «Бисмарк» и прибыть в Русию для реставрации власти императора.

– Где она его возьмёт? Или собирается родить? Кстати, как её беременность?

– Никак. Это была утка. Газетчики всех обманули.

– Понятно. Значит, она желает сама воссесть на трон.

Теперь смеются на той стороне:

– Не угадал. Она предлагает трон мне.

– Что?! – Я захлопываю отвисшую челюсть, справляясь с шоком. – Ну, знаешь!..

– Знаю-знаю. Не переживай. Удачи тебе. Конец связи.

Рация выключается, и я спускаюсь в подвал, где на удобных скамейках сидят в ожидании слуги и гости.

– Всё в порядке, пока можно выходить. Война далеко. Так что не беспокойтесь.

Странный взгляд Аоры. Облегчённые вздохи у слуг и служанок.

– Сола. Быстренько сооруди мне пару бутербродов с ветчиной и кофе. Потом занимайтесь своими делами. Я – спать.

Повариха проскальзывает мимо меня, торопясь на кухню. Остальные неспешно тянутся за ней. Юница трёт глаза кулачком. Когда я вошёл, она спала на скамеечке… Проходя мимо меня, баронесса бросает на меня тот же странный взгляд.

– Вы что-то хотите от меня?

– А? Нет-нет. Вам показалось, – вздрагивает она, но справляется с эмоциями.

Слуги уже вышли наверх, дочка женщины тоже, фактически мы с ней остались вдвоём. Баронесса застывает на мгновение, оборачивается ко мне, затем зло произносит:

– Я вижу, вам понравился бесстыдный наряд комиссара?

– Бесстыдный? Вполне приличный наряд. Женщины моей страны зимой одеваются точно так же.

Неожиданный ответ смущает баронессу. Она опускает голову:

– Извините. Я не подумала.

Машу рукой. Так тебе и надо. Не лезь в чужой монастырь со своим уставом.

Последнее дело. Открываю дверь, ведущую во второе отделение подвала. Туда, где расположена камера, в которой находится госпожа комиссарша. Заглядываю в глазок двери. Та лежит в той же позе, что я её и оставил, но дыхание ровное, грудь мерно вздымается. Значит, действие нейротоксина уже прошло, и она просто спит. И хорошо. Снова закрываю отделение и поднимаюсь в зал. Сола уже несёт поднос с хлебом и тонко порезанной ветчиной в тарелочке. Пахнет кофе. Быстро перекусываю и ухожу наверх, в свою спальню. Спать. Спать. Спать…

Просыпаюсь от заполошной стрельбы за окном. Поскольку дрыхнул я не раздеваясь, просто скинув берцы, через мгновение уже лечу на чердак. Створки амбразуры послушно расходятся, и я вижу… М-да. Невесть откуда взявшиеся баррикады на подходах к площади, озаряющиеся огоньками выстрелов. А с другой стороны, как я понимаю, нападающие. Фронтовики. Это видно сразу по их поведению и манере боя. Быстрые перебежки, чёткие движения, выстрелы, попадающие без промаха в цель. То один, то другой защитник баррикад вскидывает руки, опрокидываясь навзничь либо застывая неподвижно. Засекаю расчёт полевой пушки. Бойцы быстро, прикрываясь щитом, перекатывают оружие на позицию, и почти мгновенно закрывается затвор. Наводчик скупыми, экономными движениями прицеливается. Выстрел! Ствол откатывается назад, блеснув на мгновение тусклым накатником, густо смазанным маслом, и над баррикадой вспухает облако разрыва. Вверх летят обломки, куски тел. До меня сквозь звон в ушах от выстрела доносится дикий вой. Не успел я ещё толком рассмотреть последствия попадания, как тут же рядом разрывается второй снаряд. Бабах! Есть! Молодцы, ребята! Метко!