Пятница (СИ) - Яна Кельн

- Рауль, - голос прозвучал невероятно хрипло.

- М-м-м? - он остановился и поцеловал, упираясь членом в бедро.

- Ты не кончил.

- Ты тоже, - усмехается, гладит, целует, растирает руки, по которые царапают множество острых коготков. Запястья саднит, не уверен, что на утро кожа не покроется некрасивыми вздутыми красными полосами.

- Почему тогда остановился?

- А ты в состоянии продолжать? – с заботой и обеспокоенностью.

- Да, только осторожно, - улыбаюсь, но ничего не могу поделать, хочу его в себе.

Целует, нежит, ласкает, осторожно раздвигает ноги, чтобы устроится между ними, приподнимает поясницу и приставляет член к растянутому и ноющему входу. Толкается в меня плавно и осторожно, замирая каждый раз, когда кривится мое лицо и по телу проходит дрожь. Но мне все же удается расслабиться и вобрать его в себя полностью, чтобы наслаждаться этим чувством и тонуть в его ласке. До оргазма Рауль доводит нас медленно и неспешно. Но разрядка срывает крышу, слишком сильной, яркой и острой волной прокатываясь по каждой клеточке тела.

Долго лежу в его объятьях, изнывая от истомы и неги, приходя в себя и медленно засыпая.

- Саша, - дует в ушко, гладит живот.

- А?

- Я хотел тебе предложить кое-что, - целует в висок, - прости, что не сделал этого до того, как между нами был секс, но ты должен был понять, как это со мной, - молчу, слушаю. – Ты будешь со мной встречаться?

- Угу, - я ждал этого вопроса.

- Алекс, так будет всегда. Тебе будет больно каждый раз.

- Но ты ведь будешь потом ласков и нежен? – усмехаюсь, чувствуя, как горит вход и настраивая себя на эту боль, как на постоянную спутницу.

- Непременно.

- Тогда меня все устраивает.

Меня вновь целуют, как божество, бережно укладывают на пожеванную подушку и обнимают. Засыпаю под тихий напев. Рауль шепотом поет мне что-то на французском языке. Со мной такое случается впервые в жизни, даже мать никогда не пела, укладывая меня спать, просто потому, что я ее не знал. На глаза невольно накатились слезы, но меня еще крепче прижали к себе, успокаивая и даря душе полное умиротворение.

Путь.

- Меня зовут Франческа, - невысокая жгучая брюнетка, следуя кивку моей головы опускается на стул напротив.

Девушка смотрит на меня такими глазами, что от многообещающего взгляда мне должно стать невыносимо жарко, но не екает, нигде, ни в сердце, ни в паху. Н-да, как там говорит Аня, стопроцентный гей. Теперь это про меня.

Прошло чуть больше двух месяцев. Удушливое и жаркое лето сменилось не менее жаркой осенью. В то утро на соседней подушке вместо Рауля обнаружил красную розу. Жест – разрекламированный множеством кинокартин, но от этого не менее приятно его принимать. Француз звонит мне каждый день, порой по несколько раз. Скучаю ли я? Да, безусловно, жду, но не испытываю той глухой тоски, которая съедала меня по Стасу. Я все еще учусь жить без его присутствия в моей жизни и без влияния. Пожалуй, ему не тягаться с моим отцом. Черных оставил куда более глубокий опечаток. Борозду, которая не исчезнет бесследно, затянется со временем, превратившись в уродливый шрам, но не пройдет.

- Я племянница Угеса, - продолжает девушка, не дождавшись от меня ответа, - работала здесь официанткой и, если вы не возражаете, хотела бы сохранить свое рабочее место.

Пробегаю по ней взглядом. Красивая, приятная, с милой улыбкой на аккуратном личике в форме сердечка. Она на пару лет младше меня, и ее вежливое обращение несколько смущает. Не научился еще быть начальником. Но все приходит с опытом.

- Конечно, я не против, Франческа, - улыбаюсь.

- Месье Вильвер, вы знаете вам понадобиться, куда больший штат сотрудников, чем повариха и одна официантка. У дяди был семейный бизнес. Он никогда не продал бы ресторан, если бы не вынужденное возвращение домой. А у нас было недостаточно денег, чтобы выкупить заведение, - Франческа опускает взгляд в пол, нервно теребит плиссированную юбку. – Могу я попросить…., - она мнется, позиция просителя явно претит гордой испанке.

- Давайте попробуем, - киваю, избавив ее от таких трудных слов, понятно же, что девушка пытается просить и за остальной перснал.

- Спасибо! Вы не пожалеете! – брюнетка тут же вскидывает голову и смотрит на меня прямым счастливым взглядом, кажется, я только что вырос в ее глазах.

- Сколько человек?

- Моя подруга, мы работали в смене, - начинает она загибать пальцы, - моя двоюродная сестра и брат, они нас меняют. Помощники по кухне, ну и мой младший дядька он был администратором, но вы, возможно, захотите самостоятельно вести дела…, - замолкает.

- Возможно, - усмехаюсь, кажется, приютил всю испанскую диаспору в Париже, - но помощник мне не помешает. Он хорошо знает местные законы?

- Не знаю, вам лучше переговорить с ним.

- Хорошо. Завтра соберите всех к девяти утра.

- Спасибо! – еще раз говорит девушка и уходит, заглядывая мне в глаза полным благодарности и неземной любви взглядом.

Как только за испанкой закрывается дверь моего кабинета, снимаю очки, тру переносицу. Не привык еще к ненавязчивому давление оправы, но работать с бумагами и с компьютером без них вряд ли смогу. А я-то хотел сменить профиль забегаловки на более привычную кухню. Но ничто не мешает мне дополнить меню. Надеюсь, смогу прокормить еще одного повара. До прихода Франчески, я как раз изучал личные дела сотрудников, и просчитывал смогу ли их потянуть. Не так легко, учитывая, что вся документация на французском языке. Но я был бы не я, если бы не справился. Пришел к выводу, что смогу, но при условии, что кафе начнет через пару тройку месяцев приносить стабильную прибыль.

Поднимаюсь из удобного глубокого кожаного кресла, которому мог бы позавидовать и какой-нибудь глава международного холдинга, но это моя маленькая слабость. Выхожу в зал. Ремонт многое изменил. Кафе больше не производит впечатления захудалой забегаловки для людей с низким достатком. Теперь оно ассоциируется с современным заведением, модным и не дешевым. Я оставил прежнее название, больше из-за того, чтобы не обременять себя бумажной волокитой, но полностью изменил саму суть и стилистику заведения. Избавился от прежних цветов, остановившись на фиолетовом, темно-синем и серебристом. Сегодня ранним утром был внесен последний штрих. Над входом установлена яркая вывеска. Крупные, темно-синие буквы, окантованные серебристым переливом, красовались на фиолетовом фоне, окруженные серебристыми мыльными пузырями. Полностью стеклянная стена со стороны улицы теперь украшена пейзажами Франции и забавными надписями, расположившимися в художественном беспорядке на всей поверхности. Деревянные, местами вытертые, полы заменены на крупную квадратную плитку в выбранной мной цветовой гамме. Глянцевые темно-синие столы располагаются только по периметру, оставляя в центре достаточно места для того, чтобы официанты свободно передвигались, не опасаясь зацепиться подносами. Стены, которые при Угесе были выкрашены желтой краской, нынче выложены декоративным галечным камнем и декорированы фотографиями и картинами все тех же пейзажей, развешанных в рамках разных размеров. На мой взгляд, получилось уютно. Особенно приятно осознавать, что моя задумка не стала кошмаром, воплотившись в жизнь, ибо денег на хорошего дизайнера у меня не было, и нет, а плохим я и сам быть могу.

Открытие через два дня. Честно признаться, я боюсь прогореть. Безумно боюсь, потому что потом мне придется срочно искать работу, чтобы свести концы с концами и не протянуть ноги с голоду. Именно по этой причине я дожидался окончания учебы, а не просто сбежал, как только мне исполнилось восемнадцать. В «школе» я получил международный диплом и синяя корочка – мой буфер на случай провала. Грело только одно, я заключил с одним из отелей договор. Отель находится на соседней улице, параллельно Монморенси, он мал и не имеет собственного ресторана, из-за чего его постояльцам приходилось искать места для завтраков, обедов и ужинов самостоятельно. Теперь же «Жальбан» сможет добавить к своим достоинствам варианты пансионов, а я получу стопроцентную клиентуру. Но все равно страшно.

Опускаю тяжелую металлическую решетку, закрываю ее внизу на хитрый замок, витрина за ней скрыта железной роль ставней, в правом верхнем углу ярко светит круглая красная лампа, свидетельствующая о том, что кафе под охраной. Я до сих пор не могу понять, зачем владельцам кафе и разнообразных магазинов столько мер предосторожности. Вечерние, даже почти ночные прогулки вошли у меня в привычку, но я так и не заметил повышенной криминогенной обстановки в этом районе. Но не мне менять многолетние устои. Раз такая усиленная охрана есть, значит, она имеет смысл.