Судьба тигра - Коллин Хоук

Они снова покачали головами, а я спросила себя, уж не открылась ли у меня способность слышать голоса – вдобавок к моим суперсилам и умению управлять волшебными предметами. Как бы там ни было, план сработал. Туннель до сих пор оставался теплым, однако заметно остыл.

Мы вошли в сырое отверстие. Не успели мы спуститься на несколько шагов, как туннель сделал крутой поворот и вокруг стало совсем темно. Только глаза Фаниндры освещали путь. Воздух был душен и влажен. Металлические вены горных пород бежали по стенам, удушливые облачка проплывали мимо нас, вызывая кашель.

Когда мы подошли к развилке я, не задумываясь, свернула влево и опомнилась, только когда Кишан спросил:

– Откуда ты знаешь, куда идти?

– А я и не знаю… Просто иду.

Мой ответ зловещим эхом разнесся по темным коридорам. Я вытерла пот со лба, оттянула прилипшую к спине футболку. Чтобы не думать о жаре, духоте и опасности, я замурлыкала себе под нос Jingle Bells и представила себе снег. Как ни странно, Рен и Кишан тоже подхватили песню, но пение у нас получилось какое-то тихое и неуверенное, а когда эхо вернуло наши слова, мне показалось, будто я слышу хор призраков давно умершего веселья.

Внутри лавовая трубка была гладкой и круглой, как будто ее прокопал под землей какой-то гигантский червь. Расстояние между стенами составляло не меньше двенадцати футов, так что легко можно было идти вдвоем. Так мы прошли около мили. «Очевидно, сейчас мы уже гораздо ниже уровня моря», – подумала я. Где-то впереди раздавался мерный шум, и я гадала, неужели вода до сих пор бежит по далеким коридорам.

Мы подошли к разлому, полыхавшему оранжевым светом. Когда мы приблизились, из трещины пахнуло таким жаром, что у меня мгновенно высох весь пот.

Рен спрятал меня за спину, и мы втроем осторожно заглянули вниз. Там, примерно в сотне футов под ногами, текла река лавы. Возле стен она была темной и медленной, но на середине бежала очень быстро и горела грозным огненным светом. Кое-где по поверхности плавали островки потрескавшейся остывшей лавы, так что вся река немного напоминала апельсиновый пудинг, оставленный в холодильнике без обертки.

Кишан оттащил меня от трещины, и мы продолжили свой путь через каменный лабиринт, пока не уперлись в тупик. Я провела рукой по шершавой стене.

– Ничего не понимаю! Мы в нужном месте.

Рен положил обе ладони на стену, погладил ее, смахивая пыль. Мы с Кишаном бросились ему помогать. Вскоре я нащупала пальцами неглубокую выемку и стала торопливо раскапывать ее, отряхивая грязь. Мелкие камешки градом посыпались к моим ногам, а в следующую секунду я громко завопила:

– Есть! Отпечаток руки!

Я прижала ладонь к выемке, почувствовала, как искры с треском брызнули в камень. Татуировка проступила и засветилась, озарив мою руку изнутри. Тесный тупик содрогнулся, стена под ладонью сдвинулась. Сверху хлынул поток камней, и Кишан сгреб меня в охапку, загораживая своим телом. Камни со скрипом и стоном пришли в движение, задвигались, медленно расступились и снова застыли. Я смахнула со щеки пыль и шагнула в образовавшееся отверстие.

Мы стояли на узком каменном выступе, под которым расстилался огромный подземный лес.

– Деревья? Откуда в кратере вулкана могут быть деревья? – пролепетала я.

– Вряд ли это обычные деревья, – прошептал Рен. – Я думаю, это что-то вроде Кишкиндхи. Подземный мир.

– Угу, только тут в десять раз жарче, чем в преисподней.

Вскоре Рен отыскал каменные ступеньки, ведущие вниз, и мы приступили к спуску. По дороге я любовалась красотой волшебного леса. Раскидистые кроны венчали толстые закопченные стволы, огненные листья переливались грозными красками горящих углей. На черных ветках росли кудрявые золотые завитки, и, когда мы спустились, они вытянулись в нашу сторону и задрожали, будто ожидая чего-то.

Рен хмуро поглядел на них и вытащил из рюкзака булаву-гаду, но я храбро подошла ближе и протянула палец. Тонкий завиток осторожно, почти робко, потянулся ко мне, потом медленно обвился вокруг моего пальца и замер. Волна тепла разлилась по моему телу, амулет на шее согрелся и засветился.

– Келси? – Рен сделал шаг ко мне.

Я жестом остановила его.

– Все в порядке. Они не делают ничего плохого. – Я улыбнулась. – Их влечет сила амулета.

Еще один нежный побег с двумя дрожащими на нем листочками погладил меня по щеке. Но стоило Кишану приблизиться к дереву, как листва встрепенулась и задрожала, тревожно мерцая. Я погладила ствол, успокаивая дерево.

– Он хороший, он не причинит вам зла. Не бойтесь нас.

Огненное дерево успокоилось и даже позволило Кишану дотронуться до своего побега. Затем, тихо колышась, оно протянуло к нам еще одну ветку, усыпанную маленькими тугими бутонами, которые на наших глазах распустились оранжевыми лепестками с золотыми листочками.

– Как красиво! – ахнула я.

– По-моему, ты ему нравишься, – хмыкнул Кишан.

По дороге нам встретились заросли мерцающих папоротников и огненные цветы, расцветавшие ослепительными соцветиями, когда мы проходили мимо. Рен и Кишан даже заметили каких-то рыже-красных зверьков, похожих на кроликов. Лес окутывал нас теплом и светом, но при этом защищал от иссушающего зноя вулкана. Воздух под деревьями был сухой, а земля – черная и жирная, как торф. На черных скалах и древесных стволах росли густые светящиеся мхи всех оттенков оранжевого и алого.

Решив сделать привал, мы присели на поваленный ствол, попросили Золотой плод приготовить нам обед и стали есть, негромко обсуждая странности этого удивительного места. Деревья то и дело протягивали к нам свои любопытные побеги, дотрагивались до моих волос, гладили по рукам. Каждый раз при этом амулет начинал светиться, и меня охватывал прилив тепла. Жара меня больше не беспокоила, усталость пропала, как будто волшебные деревья зарядили мои батарейки.

Лес весь переливался светом, но небо над головами было черным и беззвездным. Когда мы начали взбираться по склону к вершине, Рен указал на далекий горизонт и сказал:

– Видишь?

– Что? – не поняла я.

– Да вон же! Горная гряда. Ее трудно разглядеть, потому что и небо, и горы – черные.

Кишан сказал, что видит очертания гряды, но я, сколько ни всматривалась, так ничего и не разглядела.

– Ладно, положусь на ваше тигриное зрение. Я все равно ничего не вижу.

Рен кивнул и предложил разбить лагерь в долине. Но только мы начали спускаться, как небо вдруг прочертила вспышка ослепительного света, рассыпавшаяся каскадом нежных искр, похожих на праздничный салют к Дню независимости. В следующий миг деревья погасли, будто кто-то их выключил. Наступила кромешная тьма, такая, что не было видно вытянутой руки.