Я украл Мону Лизу - Евгений Сухов

Глава 12

Бесценная картина

ДЕКАБРЬ 1913 ГОДА. ФЛОРЕНЦИЯ

Склонившись над холстом, Джиованни Поджи изучал зигзаг дороги, проходивший между горами, расположенный как раз за правым плечом Моны Лизы. Его насторожила цветопередача самого края обочины, выглядевшей темно-коричневой. По его представлению, на подлиннике цвет был буроватым, переходящий в темно-красный, на представленной картине он смотрелся слегка бледным, был не столь контрастным, а горы, окутанные дымкой, виделись более очерченными, чем в оригинале.

Джиованни Поджи бросило в жар, теперь он уже не сомневался в том, что держит в руках копию, пусть весьма искусную, но все-таки подделку! Три года назад он весьма детально отснял «Мону Лизу», увеличивая в десятки раз каждый сантиметр холста, полагая, что такая скрупулезность поможет ему разгадать магию великой картины. И сейчас благодарил себя за кропотливый труд. Поджи решил убедиться в своих предположениях – следовало детальнее изучить дымку, если где и может оступиться копиист, так только на ней. Нужно родиться в горах Италии, с младенчества дышать ее прозрачным воздухом альпийских лугов, чтобы с достоверностью передать малейшие нюансы света. А если верить оригиналу, то они были весьма ощутимы. В подножиях воздух был весьма плотнее, отчего выглядел слегка белесым, но на вершине гор воздух был разряжен, меняя цвет почти до прозрачного. И тут Джиованни Поджи у подножия горы рассмотрел крохотную каплю желтоватого цвета. Она была настолько мала, что детально ее можно было рассмотреть лишь при очень большом увеличении. В обилии темно-зеленого цвета, покрывающего предгорья, она была практически незаметна, сливаясь с фоном, распознать ее можно было лишь случайно. Пятнышко виделось кусочком пожелтевшей травы, и только при многократном увеличении можно было увидеть, что это всего лишь капля краски, сорвавшаяся с кисточки. Особенность заключалась в том, что на картине, изъятой у Перуджи, этой капельки не было. А следовательно, перед ним не что иное, как искусная фальшивка!

Вряд ли кто из экспертов обратит внимание на это пятнышко, хотя бы в силу его микроскопического размера. А потом вряд ли кто-нибудь из них фотографировал «Мону Лизу» столь же тщательно. Всматриваясь в верхний слой лака, растрескавшегося до крохотных квадратиков, он видел, насколько же он отличается от того, что присутствовал на фотографии.

Джиованни Поджи подошел к окну: перед галереей выстроилась гигантская очередь, сжавшись на площади в тугую спираль, она длинным извилистым концом пряталась в соседнем квартале. Ажиотаж был невиданный! Во всяком случае, на памяти Джиованни Поджи такого еще не было. Интерес к обретенной картине подхлестывали итальянские газеты, которые подробно писали о созданном шедевре, о самом Леонардо да Винчи и строили самые невероятные предположения о том, что за женщина была запечатлена на полотне. От увиденного по коже Поджи пробежал озноб: так поклонялись лишь чудодейственным мощам. Многие из пришедших неистово крестились и благодарили господа за чудесное возвращение святыни; другие – простаивали на коленях; третьи – просто безмолвствовали, но равнодушных не находилось. Следовало что-то предпринять. Одевшись, профессор Поджи выскочил на улицу, где его уже ждала карета.

– Куда мы едем, господин Поджи? – обеспокоенно спросил кучер.

– Вот что, Николя, давай быстро погоняй к полицейскому участку. У нас мало времени.

– Слушаюсь, господин Поджи, – охотно отвечал кучер и, размахнувшись, угостил лошадей плетью.

Еще через пятнадцать минут взволнованный Джиованни Поджи прошел в кабинет начальника полиции и взмолился:

– Господин де Льянос… Как хорошо, что я вас застал, у меня очень срочное дело!

Комиссар с интересом разглядывал профессора, прежде он никогда не видел его столь взбудораженным. Ему казалось, что тревоги не для таких людей, как Поджи. Там, где висят великие картины, всегда царит умиротворение. Этому профессору в чем-то можно позавидовать.

– Господин профессор, я вас не узнаю, что же случилось? Вы так встревоженны.

– Разрешите мне повидаться с господином Перуджи.

– Даже не знаю, что вам сказать, господин профессор, – начальник полиции пребывал в недоумении, – теперь это не господин Перуджи, а арестованный Перуджи. Это не положено.

– Понимаете, это весьма важно, здесь затронута честь Италии.

Комиссар едва улыбнулся – этот профессор большой чудак, вряд ли честь страны пострадает, если он откажет в свидании.

– Хорошо, сейчас его приведут. Хотя, хочу вам сказать, это не в наших правилах.

– Благодарю вас, господин комиссар!

– Ромул! – громко выкрикнул начальник полиции. Когда на окрик вошел полицейский, с огромным, будто бы барабан, животом, приказал: – Вот что, приведи ко мне арестованного Перуджи. Господин профессор хочет с ним переговорить.

– Слушаюсь, господин комиссар, – басовито прогудел полицейский и, подняв голову, торжественно вынес из кабинета объемный живот.

– Господин комиссар, мне бы хотелось поговорить с арестованным наедине.

– Это тоже в интересах Италии? – хмыкнул де Льянос.

– Разумеется! – горячо заверил профессор.

– Когда дело касается государственных интересов моей страны, то я не могу препятствовать, – попытался сдержать улыбку комиссар.

Через несколько минут тучный полицейский привел в кабинет Перуджи, выглядевшего в сравнении с сопровождавшим неказистым подростком.

– Мне нужно уходить, – поднялся комиссар, – дела, знаете ли, а вы тут без меня побеседуйте. Уверен, что у вас будет о чем поговорить. А ты, Ромул, – посмотрел он на толстяка, – постой пока за дверью, если что случится, так ты знаешь, что делать.

– У меня не забалуешь, господин комиссар! – горячо уверил полицейский.

– Я не сомневаюсь.

– Как же вы могли так поступить! – в отчаянии воскликнул профессор.

Перуджи лишь ядовито хмыкнул. Профессор Поджи не самая лучшая компания, однако это куда лучше, чем взирать обшарпанные стены вонючей камеры.

– С теми же словами я могу обратиться к вам, профессор. Я вам предоставил картину, а вы вместо того, чтобы отблагодарить меня, решили сдать полиции. Некрасиво как-то получается.

– Да как вы смеете, – вознегодовал профессор, – ваша картина фальшивая!

– Что?! – невольно вырвалось у Перуджи.

– Самая настоящая фальшивка, только весьма искусная, – смотрел он в озадаченное лицо Винченцио. – Вы разве не знали об этом?

– С чего вы так решили?

– Вы забываете, я ведь эксперт.

– Но в прошлую нашу встречу вы говорили противоположное.

– Тогда я посмотрел на нее лишь бегло. Сегодня же имел возможность изучить ее более тщательно.

– Ага, кажется, я догадываюсь, – смеясь, заговорил Перуджи. – Вы поняли, что картина подделка, что она не стоит и гроша, и вы решили меня сдать полиции. Ловко вы это придумали!

– Поймите, я ничего не придумывал, я просто хочу спросить, если у вас подделка, где же в таком случае настоящая картина? Такую фальшивку мог сделать только человек, в руках которого находится настоящая картина! Скажите мне, что это за человек и где его нужно искать? В таком случае я помогу вам выбраться отсюда.

Винченцио Перуджи отрицательно покачал головой:

– Я вам ничего не скажу, господин профессор. Я уже по горло сыт вашей заботой. Уж лучше я пойду в камеру. Эй, господин полицейский, ведите меня обратно. Я успел соскучиться по камерной вони!

В галерею профессор вернулся встревоженный – через час картину выставят в зале для показа, где на нее сможет взглянуть каждый желающий. Дверь широко отворилась, и в кабинет торжественно в белом нарядном сюртуке, будто бы круизный океанический лайнер, вошел директор департамента изящных искусств министерства культуры Коррадо Риччи.

– Вы готовы? – бодрым голосом спросил он. – Вы даже не представляете, что творится сейчас во Флоренции, – возбужденно продолжал он. – Каждый горожанин хочет увидеть великую картину, созданную их гениальным земляком Леонардо да Винчи. Как там она? – показал он на «Мону Лизу», лежавшую на столе. – С ней все в порядке?

Директор департамента, одетый в добротный костюм из тончайшей светло-серой шерсти с аккуратной бабочкой на тонкой шее, выглядел весьма представительно. Встреча с «Моной Лизой» была для него настоящим праздником.

– Знаете, специально ко дню показа «Моны Лизы» я прикупил новый костюм.

– Он вам невероятно идет, – буркнул Поджи. – А этот Перуджи сказал, где взял «Мону Лизу»?

– Разумеется, он выкрал ее из Лувра! Пока это еще секрет, но у меня в комиссариате полиции есть хорошие знакомые, это я узнал через них.

– У меня для вас есть скверные новости, – произнес профессор глуховатым голосом.