Весеннее обострение - Марина Владимировна Добрынина

Ага, рев прекратился. Значит, действует.

— Так что же ты сейчас ноешь, Дуся? Подумаешь, Терина убили. Расслабься, найдешь себе нового мальчика для битья. Ты же теперь полновластная…

Я собираюсь добавить "властительница княжества", но не успеваю, потому что с диким шипением Дуся пытается меня прикончить. Глупо так, забыв про магию, вцепляется мне в шею руками. Ну не дура ли?

Моя бабка — Брианна, а я легко учусь, и потому Дуся весело отлетает обратно на кровать и уже там скалит на меня зубы. Ага, к тапку потянулась.

— Что, — спрашиваю, — пришла в себя? Молодец. Рыдать больше не будешь? Думать начнешь?

Дуся пыхтит некоторое время, а затем произносит:

— Так ты специально меня бесила.

— Ну наконец-то мозги включились! Слушать меня будешь?

— Я не желаю тебя слушать!

— Я знаю, кто может воскресить твоего мужа.

Дуся смотри на меня, растерянно моргая.

— Воскресить? — наконец, проговаривает она.

— Кира видела? Полковника?

— Ну да! Что за тупой вопрос?

— Он — воскрешенный.

— В каком смысле воскрешенный? — спрашивает Дуся недоверчивым таким голосом, а в глазах — надежда.

— Его убили, — сообщаю я, — а Кардагол воскресил, как и остальных соратников. Мне рассказывал об этом Кир, и я ему верю. Я же говорила, что Кирдык — сын Кардагола.

— Да, — задумчиво произносит Дуся, — говорила.

Наконец-то ее рыжая голова хоть немного начинает включаться в происходящее! И тут появляется предмет нашего обсуждения.

Кир без куртки. Почему я отмечаю именно это? Он него пахнет дымом. Он весь какой-то взъерошенный.

— Все в порядке? Я слышал, здесь что-то произошло? С тобой ничего не случилось?

Он бросается ко мне, кладет ладони мне на плечи, заглядывает в глаза.

— Ханна, с тобой все в порядке?

А я смотрю на Дусю, поднимающую тапок, и понимаю, что сделать уже ничего не могу. Не осмелюсь. И вот уже, как там говорила эта ненормальная, шатен моей мечты плавно сползает на пол.

— Чем ты его? — грустно спрашиваю я.

— Ай, — досадливо отмахивается Дуся, — всего лишь оглушающим по нему врезала. Жить будет. Давай положим его на кровать.

А он тяжелый! Но нам удается поднять тело полковника и водрузить его на постель. Лежит, бедный, в черной своей рубашке. Стоп, а это что?

— Дуся, он ранен!

— И что?

— У него кровь на руке.

_ А может, это не его?

— Дуся, — рычу я и пытаюсь порвать рукав на рубашке Кира. Рукав мокрый, ткань плотная. Не поддается.

— Дай, я! — говорит княгиня. Легкий взмах тапком, и вот уже Кир вообще без рубашки. Мамочки! Это что же с ним делали? Он весь в синяках и царапинах, а на правом плече — рана. Может быть, и неглубокая, но мне все равно страшно.

— Ну, — говорит Дуся, а в голосе скепсис, — твой полковник с кем-то подрался.

— Лечи его, — велю я.

— Деточка, а ты не попуталась?

— Лечи!

— Я не в том смысле, что это хамство с твоей стороны, хотя это тоже верно. Я — некромант, дорогуша. У меня лечение не то, что через раз, на восьмой раз только получается.

— Ну попробуй! — канючу я, а сама лицо воина этого глажу.

Дуся хмыкает и начинает махать тапком. Долго так взмахивает, однообразно, и, наконец, рана на руке Кира начинает затягиваться, а синяки бледнеть.

— Спасибо, — говорю я и всхлипываю.

— Дура ты, — ласково отзывается Дульсинея, — пусть хоть у кого-то из нас мужик останется. Кстати, я не просто так полковника твоего оглушила. Мы его будем брать в заложники. Если он — сын Кардагола, пусть папаша его воскрешает Терина. И не агу. И Дуся снова начинает махать тапком.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Заклинание к нему привязываю.

— Какое?

— Ядовитые сети, чтоб их.

— Ты с ума сошла?!

— Нет. Не бойся, ничего рыцарю твоему не грозит. Обыщи его.

— Зачем?

— Затем, что у него могут быть амулеты всякие! Обыщи его.

— Я?

— Нет, блин, я. Чего ради я буду чужих мужиков лапать? Мне, может, моего еще удастся обратно получить!

Хм. Обыщи. А как это делается?

Склоняюсь над Киром и начинаю осторожно ощупывать его оставшуюся одежду.

Дульсинея стоит у меня над душой, руки в боки — наблюдает.

— Ты ему эротический массаж решила сделать? — интересуется Дуся, отталкивает меня в сторону и быстро, деловито, обшаривает Кира.

— Только вот это, — заявляет она, протягивая мне какую-то странную шестиугольную монету.

— Быстро ты, — выдыхаю я.

— Не первый год замужем! — гордо отвечает княгиня. — Ну что, я орла твоего привожу в чувство?

— А что мы дальше будем делать?

— Как что? Пойдем Кардагола шантажировать.

— Киром?

— Ну да, Киром.

— Я не хочу.

— Что?! — верещит Дуся, — я сейчас и тебя… оглушу нафиг! И оставайся здесь до скончания веков! Мне нужен муж, живой и невредимый, тебе — к маме с папой. А твой полковник — ключ ко всему этому.

Да, может, он и ключ. Но вдруг с ним что-нибудь случится? Я не хочу, чтобы он вот так как Терин… Но придется рискнуть.

Дуся легонько бьет Кира тапком по лбу. Полковник открывает глаза.

— Вставай, родной, — воркует Дуся, — у нас дела.

— Что случилось? Меня кто-то ударил? — спрашивает Кир.

— Ага, — радостно улыбаясь, подтверждает Дуся, — это я шваркнула по тебе оглушающим заклинанием. Голова болит?

— Очень.

— Ничего. Пройдет. Вставай, давай. Давай, солнышко, поднимайся над горизонтом.

Кир морщится, но садится на кровати.

— Лучше бы вы мне плечо не лечили, — проговаривает он, — оно болело меньше, чем голова.

— А ты поной, — советует Дуся, — вот чем больше будешь ныть, тем легче тебе станет.

— Кир, прости, — говорю я.

— Да ладно. Вы собрались отца моего шантажировать?

— Редкая проницательность! — восклицает Дуся.

— Ну так у вас ничего не получится, — тут же отвечает Кир, — поверьте, вам лучше этого не делать.

— Нам лучше знать, что делать стоит, а что нет, — заявляет Дульсинея.

Кир смотрит на меня. Так заглядывает в глаза, будто хочет там что-то найти. Видимо не находит, отворачивается. Вздыхает.

— Вставай, герой, — говорит Дуся, — и не дергайся. Я на тебя "ядовитые сети" повесила. Попытаешься сбежать, сдохнешь.

Я все еще молчу. Не потому, что сказать нечего, а потому что боюсь рот открыть и высказать Дусе, какая она сука, а Киру — что я его люблю и боюсь потерять. Как мне кажется, обе эти сентенции будут сейчас неуместны.

Глава 14

Авиатор этот начертил в воздухе какой-то незнакомый мне знак, вспыхнувший на мгновение зеленым светом, и мы оказались в большом зале. Я чуть не подпрыгнул от удивления и, что уж скрывать, от волнения. Здесь