Полное собрание стихотворений - Афанасий Фет

1840

Удавленник

Ужин сняли. Слава богу,Что собрались как-нибудь.Ну, присядем на дорогу,Да и с богом в дальний путь.

Вот уж месяц вполовинуПоказался, — не поздай;Только слушай: ты долинуЗа кладбищем объезжай!

Речь давно об ней ведется:Там удавленник зарыт.Только полночь — он проснетсяИ проезжих сторожит.

Как огни, у исполинаСветят страшные глаза;На макушке, как щетина,Поднялися волоса;

С шеей, петлею обвитой,Как котел он посинел,Зубы кровию облиты,И язык окостенел.

Самому мне с ним возитьсяДовелось лет пять назад;И теперь — когда, случится,Вспомнишь ночью — и не рад!

Всё ли в путь собрали сыну?Вот и с богом: поезжай!Только слушай: ты долинуЗа кладбищем объезжай.

1840

Лирические стихотворения

Безумная

Ах, не плачь и не тужи,Мать родная! Покажи,Где его могила!Иль не знаешь ты того,Как я нежила его,Как его любила?

Ох, родная, страшно мне:Он мерещится во снеС яркими очами!Всё кивает головойИ зовет меня с собойГрозными речами.

Нет, родная, бог уж с ним!Не пойду я вслед за ним:Он меня задушит.Пусть он спит в земле сырой;Мой приход его покойВ гробе не нарушит.

Ох, родная, покажи,Где он, где он? — ЗадушиТы меня, мой милый!Сладко я умру с тобой;Ты поделишься со мнойТесною могилой.

Не задушишь ты меня:Обовьюсь вокруг тебяЖадными руками;Я прижмусь к твоим устамИ полжизни передамМертвецу устами.

Что ж ты смотришь на меня?Мне смешно и без тебя:Сердце лопнуть хочет!Тяжко мне среди людей!Слышишь… Свищет соловей,И сова хохочет.

Ха-ха-ха! так смех берет!То из раны кровь польет,То застынет снова;Жадно кровию напьюсь,Сладко-сладко захлебнусьКровию милова.

В чистом поле он убитИ в сырой земле лежитС раною кровавой.Кровь и слезы — слезы — кровь,Где ж ты, где, моя любовьС головой кудрявой?

Вскинусь птицей, полечу,Черны кудри размечуПо челу кольцами.Улыбнись же, полно спать!Это я пришла игратьЧерными кудрями!

Две розы

Вчера златокудрявый,Румяный майский деньПринес мне двух душистыхЛюбовниц соловья:Одна одета ризойИз снежных облаков,Другая же — туникойАвроры молодой.

Я долго колебался,Какую розу взять.Ах, белая так нежноЗеленые листкиВ венке моем пахучем,Целуя, оттенит!

А ты, коралл душистый,Прильнув к моей груди,Горячее дыханьеБальзамом напоишь;И взоры огневыеКрасотки молодойСкорей падут на сердце,Над коим дышишь ты!..И с розы на другуюБросал я жадный взор.

Заметив нерешимость,Мне юный Май сказал:Возьми сестер обеихИ, счастливый вдвойне,Укрась венок зеленыйИ любящую грудь!

Я принял их и понялСпасительный урок.Давно на дне кристальномДуши моей живойЛюбуется собоюНаины светлый взор,И грудь полунагая,И черная коса;

И тут же ненарочноВ тени златых кудрейКрасотка ЗинаидаПредстанет предо мной.И каждый раз, как кольцаУпругие прыгнутИ золотом заблещетИх радужный отлив,Я слышу, как в ланитахМоих зардеет кровь.Вы розы — да, две розы! —Обеим вам любовь!

1840

Серенада («Плывет луна по высоте…»)

Плывет луна по высоте,Смахнув с чела туман ревнивый,И в сладострастной темнотеШумят ветвистые оливы.

Чу, — слышу звуки вдалеке!Там, под балконом, близ ограды,Поют — и эхо по рекеНесет аккорды серенады.

И звуки, стройные сыныЗвончатой лиры Аполлона,Несут владычице балконаНа ложе пламенные сны.

Луна плывет, река дрожит,Трепещет сердце у поэта.Проснись, о дева, он стоитИ ждет отрадного ответа.

И вдруг раздался тихий звонЗамка средь звуков песнопенья,И вот брюнетка на балконВзошла с улыбкой умиленья,

И, будто невзначай, само,Скользнув из ручки девы милой,Сердец поверенный — письмоУпало вниз через перилы.

1840

Мой сад

В моем саду, в тени густых аллей,Поет в ночи влюбленный соловей,И, позлащен июньскою луной,Шумит фонтан холодною волной,Кругом росой увлажены цветы, —Пойдем туда вкушать восторг мечты!

Не чужд ли ты волшебных чар любви?В моем саду сильней огонь в крови;Всё чудно там, и звезды над тобойТекут плавней небесной синевой,Луна дрожит и блещет, как алмаз, —Пойдем туда: полюбишь в первый раз!

Но если уж ты любишь и любим,Всё там найдешь, всё назовешь своим:Фонтан, цветы, влюбленный соловей —Везде она, везде поют о ней!К луне ли взор — там тихо и светло —Опять она, опять ее чело!

1840

Признание

Простите мне невольное признанье!Я был бы нем, когда бы мог молчать,Но в этот миг я должен передатьВам весь мой страх, надежду и желанье.

Я не умел скрываться. — Да, вам можноЗаметить было, как я вас любил!Уже давно я тайне изменилИ высказал вам всё неосторожно.

Как я следил за милою стопой!Как платья милого мне радостен был шорох!Как каждый мне предмет был безотчетно дорог,Которого касались вы рукой!

Однажды вы мне сами в том признались,Что видели меня в тот самый миг,Как я устами к зеркалу приник,В котором вы недавно улыбались.

И я мечтал, что к вам закралась в грудьМоей души безумная тревога;Скажите мне, — не смейтесь так жестоко:Могла ли в вас наружность обмануть?

Но если я безжалостно обманут, —Один ваш взгляд, один полунамек —И нет меня, и я уже далек,И вздохи вас печалить перестанут.

Вдали от вас измучуся, изною,Ночь будет днем моим — ей буду жить,С луной тоскующей о прошлом говорить;Но вы любуйтеся веселою луною

И ваших девственных и ваших светлых днейУчастием в страдальце не темните;Тогда — одно желанье: разрешите,Лицо луны — или мое бледней?

1840

Застольная песня

Фиял кипит янтарной Ипокреной,Душа горит и силится во мнеЗалить в груди огонь жемчужной пеной.Но что забыть, что вспомнить при вине?

Красавица с коварною душою,Ты, божеством забытый пышный храм,И вы, друзья с притворною слезою,И вы, враги с презренной клеветою,Забвенье вам!

И вы, мечты, которыми прельщался,И ты, судьба, противница мечтам, —Довольно я страдал и заблуждался,Надеялся, слезами обливался…Забвенье вам!

Ты, девы грудь, вы, кудри золотые,Ты, Грации художественный рост,Вы, ямочки и щечки огневые,Ты, тень ресниц, вы, глазки голубые, —Вам первый тост!

И вы, друзья святого вдохновеньяС мечтательной и нежною душой,Вы, полные к прекрасному стремленья,С тоской души, с улыбкой умиленья —Вам тост второй!

И вы, друзья с зелеными венкамиИ с хохотом в досужный Вакха час, —Похмелья гений носится над вами!Поднимем кубки дружными руками!Я пью за вас!

Фиял кипит янтарной Ипокреной,И что души тревожило покой —Всё умерло в груди воспламененной,Всё милое — воскресло предо мной!

1840