![Чудовище / The Monster [= Пятый вид: Загадочное чудовище; Воскресшее чудовище; Возрождение] - Альфред Ван Вогт](https://cdn.rusbook.su/s20/5/6/7/3/8/56738.jpg)
Полное собрание стихотворений - Афанасий Фет
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1840
«Сними твою одежду дорогую…»
И девушка пленить умела их
Без помощи нарядов дорогих.
Пушкин. «Домик в Коломне»Сними твою одежду дорогую,С чела лилейного сбрось жемчуг и цветы, —И страстней я милашку поцелую,И простодушнее мне улыбнешься ты.
Когда ты легкую свою накинешь блузуИ локон твой скользит по щечке как-нибудь,Я вижу простотой овеянную музу,И не простой восторг мне сладко льется в грудь.
1840
«Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легко…»
Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легкоСмотреть, как борешься ты с лютою тоскою!Утешься, милая: хоть еду далеко,Но скоро возвращусь нежданною пороюИ снова под руку пойду гулять с тобою.
В твои глаза с улыбкой погляжу,Вкруг стана обовью трепещущие рукиИ всё, и всё тебе подробно расскажуПро дни веселия, про дни несносной муки,Про злую грусть томительной разлуки,
Про сны, что снились мне от милой далеко.Прощай — и, укрепясь смеющейся мечтою,Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легкоСмотреть, как борешься ты с лютою тоскою,Склонясь на локоток печальной головою!
1840
«Доволен я на дне моей души…»
Доволен я на дне моей души,Чуждаясь мысли дерзкой и преступной;Пусть как звезда ты светишь мне в тиши,Чиста, свята красою неприступной.
1840
«Над морем спит косматый бор…»
Ich singe wie ein Vogel sight,
Der in den Zweigen wohuet
GoetheНад морем спит косматый бор;Там часто слушал яПрибрежных волн мятежный спорИ песни соловья.
Бывало, там внизу шумятВетрила кораблей,На ветре снасти шелестятИ гордый царь зыбей
Несется, — с палубы крутойДалеко песнь звучит, —А соловей во тьме леснойНеслышимый грустит.
1840
«На балконе золоченом…»
На балконе золоченомРяд цветов кругом перил, —Я любуюся балконом,И цветник мне пестрый мил.
Но туда в дыханьи утраХодит друг моей мечты —Дева с шейкой перламутра —Поливать свои цветы.
Так стыдлива и свободна,Так приветлива без слов,Так нежна и благородна,Так милей своих цветов!
1840
«Посмотри, наш боец зашатался, упал…»
Посмотри, наш боец зашатался, упал,Залило алой кровью всего.Что, он ранен легко — иль убит наповал?На плаще вы несите его.
Может быть, оживет, и к геройской грудиОн прижмет и жену и детей.Осторожней, чтоб нам не толкнуть на путиХрабреца! Ну, беритесь скорей!
А убит… ну, зато видел я, что за взорБросил он на врага своего!Хоть убит — не стоять же над ним. Что за вздор!На плаще вы несите его.
1840
«Она легка, как тонкий пар…»
Она легка, как тонкий парВокруг луны златой,Ее очей стыдливый дарВливает в сердце томный жар,Беседует с душой.
Она стройна, как гибкий клен,Она чиста, как свет,Ее кудрей блестящий ленУвил чело — и упоенСтоит пред ней поэт.
1840
«Уж, серпы на плеча взложив, усталые жницы…»
Nec sit ancillae tibi amor pudori
HoratiusУж, серпы на плеча взложив, усталые жницыЗвонкою песнью своей оглашают прохладное поле;Ландышем пахнет в лесу; там, над оврагом, березыРдеют багрянцем зари, а здесь, в кустарнике мелком,Звонко запел соловей, довольный вечерней прохладой.Верный конь подо мной выступает медленным шагом,Шею сгибая кольцом и мошек хвостом отгоняя.Скоро доеду. Да вот и тенистая старая ива,Вот и пригорок, и ключ под кровом корнистого вяза.Как он звучен и чист, как дышит подземной прохладой!Чу, не она ль? Где-то ветвь шелестит… Но ей не заметитьЗдесь, за вязом, меня. — Ах, вот она, роза селенья!По локотки рукава засучила и быстро склониласьК холоду светлой струи, — вот моет белые руки,Вот в прозрачные персты воды зачерпнула, и блещетВ чистых каплях чело, покрытое легким румянцем.Вот сарафан на груди расстегнулся, и плечи и грудиРобко бегут от руки, несущей холодную влагу.Вот малютка-рука трет белую ножку-малютку,И под нею в ключе такая ж качается ножка.Дева, помедли! — но нет: вспорхнула резвая крошка, —Только кустарник вдали ее сарафанчик целует.
1840
«Стократ блажен, когда я мог стяжать…»
Amis! un dernier mot!
V. HugoСтократ блажен, когда я мог стяжатьСтихом хотя одну слезу участья,Когда я мог хотя мгновенье счастьяСтрадальцу-брату в горе даровать!
Умру, — мой холм исчезнет под пятойМогучего, младого поколенья, —Но, может быть, оно мои волненьяПоймет, почтив меня своей слезой.
За смертью смерть, за веком век пройдет,Оплачет каждый жизненное горе, —И, может быть, мне каждый в слезном мореСлезинку ясную, святую принесет.
Раздастся звук — и с ангельской трубойМогучим вновь из праха я воспрянуИ с перлами пред господом предстану:Слеза ведь перл в обители иной.
1840
Лирические стихотворения 1840–1892
Дифирамб на новый год
Тише — полночный час скоро пробьет.Чинно наполним широкие чаши.Пусть новый год, прозвучав, перерветСам о минувшем мечтания наши.
Браво, браво, друзья!Звонкие чокнем края!Год проводили, а мало ль что было!Всё миновалось, да грудь не остыла.Всё, что отжило, прочьВ эту заветную ночь!
Радость — надежда над всем, что любила,Ясный светильник навек потушила.Спи же во мраке, отжитый год,Мирно сомкнув отягченные вежды,Нового ждем мы — новый идет!Братья! из вас у кого нет надежды?
Ручками, косами, лентами, газами,Русыми кудрями, русскими фразамиПереплетись, новый год!Грудами золота, почестей знаками,Новыми модами, новыми фракамиСыпься на тот же народ!
Если ж заметишь, что брат твой покойныйВсё у страдальца унес,Кроме души, сожаленья достойной,Кроме стенаний и слез, —Будь сострадателен — что пред судьбою,Пусть перед злобной судьбой;Но ты скорей ему тихой рукоюВлажные очи закрой.
Чу! двенадцатый бьет!Новая жизнь настает!Браво, браво, друзья!Чаши полны до края!Виват! пейте заздравие смело,Мало ль что будет, — да нам что за дело!
Ноябрь 1840
«Щечки рдеют алым жаром…»
Щечки рдеют алым жаром,Соболь инеем покрыт,И дыханье легким паромИз ноздрей твоих летит.
Дерзкий локон в наказаньеПоседел в шестнадцать лет…Не пора ли нам с катанья? —Дома ждет тепло и свет —
И пуститься в разговорыДо рассвета про любовь?..А мороз свои узорыНа стекле напишет вновь.
1842
«Стихом моим незвучным и упорным…»
Стихом моим незвучным и упорнымНапрасно я высказывать хочуПорыв души, но, звуком непокорнымОбманутый, душой к тебе лечу.
Мне верится, что пламенную веруВ душе твоей возбудит тайный стих,Что грустию невольною размеруОна должна сочувствовать на миг.
Да, ты поймешь, поймешь — я это знаю —Всё, чем душа родная прожила, —Ведь я ж всегда по чувству угадаюТвой след везде, где ты хоть раз была.
1842
