Суд времени. Выпуски № 35-46 - Сергей Кургинян

Кирьянов: Идея Учредительного собрания, как своеобразная мечта, играла особую роль. И в наших сегодняшних сожалениях — вот не состоялось Учредительное собрание, есть следствие того, что вот мечта рухнула, а как было бы хорошо, если бы не рухнула. Я вот считаю, что всё же, вот с таким оптимизмом относиться к возможной роли Учредительного собрания вряд ли стоит.

80 процентов депутатских мест в Учредительном собрании это социалисты. Так или иначе, приверженцы радикального переустройства действительности. Ну не случайно Учредительное собрание открылось с пения Интернационала. Лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» в условиях где-то после, особенно, октября 1917 года, после прихода большевиков к власти, стал лозунгом, которым попытались объединить антибольшевистскую оппозицию. Но насколько ёмок потенциал вот такого лозунга, по принципу — против кого будем дружить?

Вспомним широкое демократическое движение современной России, конец 80-х — начало 90-х годов. Как только перестала существовать коммунистическая суперпартия, мощное, единое демократическое движение сразу же распалось. Сразу же масса склок, борьбы друг с другом. И мне представляется — учитывая характер взаимоотношений внутри эсеровской партии, внутри социал-демократии, между социал-демократами и эсерами, не только Ленин говорил жёстко, а и все лидеры социалистической идеи в России, в общем-то, не были толерантными людьми, — но мне представляется, что…

Млечин: Согласен. Из этих слов можно сделать вывод, что вообще идея народного представительства в России обречена? Но это не так. Ну, давайте с Вами посмотрим. Ну собралась, да, споры, конечно, споры, всегда споры.

Сванидзе: Леонид Михайлович, уже смотреть не будем — время истекло.

Млечин: Ну, всегда споры. Но они бы были нормальными спорами. Без расстрелов. Я вот о чем. Споры, но без расстрелов. Без уничтожения крестьянства, что последовало за большевистским правлением-то.

Кирьянов: А откуда такая уверенность-то!?!

Млечин: Эсеры, при всех их недостатках, никогда не стали бы уничтожать крестьянина. Вы со мной согласитесь, это крестьянская партия. В отличие от большевиков, которые были городской партией и презрительно относились к крестьянам. Согласитесь?

Сванидзе: Завершайте, пожалуйста.

Кирьянов: Большевики были, по крайней мере — заявляли себя, партией рабочего класса. Но в том числе пострадали и представители рабочих.

Млечин: Ну, вот видите, так Вы все и подтверждаете, что расстреливали рабочих.

Кирьянов: Не уверен, что я подтверждаю.

Сванидзе: Спасибо. Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.

Сванидзе: В эфире «Суд Времени». Мы продолжаем слушания. Напоминаю вопрос: «Что представляло собой Учредительное собрание?». Прошу Вас, сторона защиты. Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин: Давайте посмотрим, как к Учредительному собранию относились тогда. Будьте добры, доказательство № 26.

Материалы по делу.

Из дневника поэтессы Зинаиды Гиппиус. «28 ноября 1917 года. Проснулась от музыки. Морозу 10 градусов, но светло, как весной. Бесконечная процессия с флагами — к Таврическому дворцу, к Учредительному собранию (которого нет). Толпа с плакатом: „Вся власть Учредительному собранию!“ — поразительно не военная, и даже не пролетарская, а демократическая. Трудовая демократия шла. Войскам большевики запретили участвовать …». З. Н. Гиппиус. Дневники. Варшава. 1920 г.

Зинаида Гиппиус — российская поэтесса.

Млечин: Ну и вот, правильно ли тогда, я думаю, очень точно понимали, что тогда происходит? Если можно, доказательство № 27.

Материалы по делу.

Из дневника поэтессы Зинаиды Гиппиус. «1–2 января 1918 года. Учредительное Собрание и большевики ни минуты не могут сосуществовать. Или „Вся власть Учредительному Собранию!“ и падают большевики, или „Вся власть советам!“ и тогда падает Учредительное Собрание. Или — или. Эсеры говорят, что поняли это. Но: передемагогить большевиков им всё равно не удастся. Большевики уже подготовили „умы“ обалдевшей черни к такому презрению к „Учредилке“, что теперь и штыковой разгон — дело наипростейшее. Если у эсеров нет реальной силы, которая бы их поддержала, то, очевидно, это и случится…». З. Н. Гиппиус. Дневники. Варшава. 1920 г.

Зинаида Гиппиус — российская поэтесса.

Млечин: Ну и что могло бы быть, если УС продолжало бы работу? Доказательство № 28.

Материалы по делу.

Из статьи Николая Ерофеева: «Большинство в Учредительном собрании открывало для эсеров возможность законным, мирным путем ликвидировать большевистскую диктатуру, избавить русскую революцию от большевистского экстремистского уклона».

Николай Ерофеев — доктор исторических наук, профессор.

Млечин: Избавить от всего того, что стало потом трагедией нашего народа и нашей страны. А теперь, если можно, у меня есть два замечательных историка в качестве экспертов. Два профессора — Лев Григорьевич Протасов, автор объёмнейшей книги об истории Учредительного собрания, и Андрей Николаевич Медушевский, главный редактор нашего главного исторического журнала по вопросам истории России.

Давайте, с первого вопроса. Можно, я попрошу Вас обоих сказать. Учредительное собрание было представительным? Оно представляло интересы российского народа, России (тогда скажу точнее)? Пожалуйста, Андрей Николаевич, Ваша точка зрения.

Андрей Медушевский — профессор ГУ ВШЭ, главный редактор журнала «Российская история», главный научный сотрудник Института Российской истории РАН.

Медушевский: Безусловно, Учредительное собрание представляло волю нации, поскольку закон об Учредительном собрании был одним из наиболее демократичных законов, которые имели место быть в то время. Этот закон основывался на принципах пропорционального представительства. Пропорциональное представительство было выбрано для того, чтобы отразить все партии, в том числе небольшие, и национальные группы.

Млечин: Это реализовалось при выборах, скажите, пожалуйста?

Медушевский: Это реализовалось настолько, насколько это могло реализоваться в условиях наступившей большевистской диктатуры.

Млечин: Сколько мест получили большевики в Учредительном собрании?

Протасов: 185 из 767.

Млечин: Примерный процент?

Протасов: Ну, по голосованию это было 23.2 процента.

Млечин: Кто получил большинство?

Лев Протасов — доктор исторических наук, профессор Тамбовского государственного университета.

Протасов: Эсеры, естественно. Примерно 385 эсеров и 81, кажется, украинский эсер.

Млечин: Мы можем назвать эсеров крестьянской партией? Сказать, что они представляли крестьянское население России, составлявшее, по-моему, тогда 80 процентов населения страны?

Протасов: Ну да, примерно так. 85, может быть. Ну, естественно, только они и претендовали на то, чтобы считаться именно /неясно — во власти/ крестьянской партией.

Млечин: Они отражали интересы крестьянства? В своей программе, намерениях?

Протасов: Отражали. Я полагаю, что крестьяне и голосовали за эсеров, не столько как за социалистов, сколько за людей, которые обещают «черный передел» — уравнительный передел земли. Отмену частной собственности. Отмену наемного труда. Отмену купли-продажи земли. И так далее.

Млечин: Как Вы считаете, Андрей Николаевич, если бы Учредительное собрание имело возможность работать, что было бы с Россией?

Протасов: Я полагаю, что удалось бы достичь консенсуса по наиболее важным, ключевым вопросам. Таким как политическое устройство страны, земельный вопрос, решение проблем войны и мира. И, что самое главное, была бы легитимирована новая политическая власть демократического характера.

Млечин: Она стала бы законной. Спасибо.

Протасов: Она стала бы законной.

Млечин: Спасибо.

Сванидзе: Прошу Вас, Сергей Ервандович, Ваши вопросы стороне защиты.

Кургинян: Давайте сразу договоримся о главном. Что спор идет не о том, что вот мы считаем, что любой ценой надо разогнать все демократические органы, взять это все как можно круче в кулак, установить диктатуру, и опять всем показывать «кузькину мать». Нет, вопрос заключается…

Млечин: Разве не в этом заключается, нет?!?

Кургинян: Нет, Леонид Михайлович, это то, что Вы пытаетесь представить /как/ нашу позицию.

Млечин: Это Вы её так представили — я с Ваших слов.