История - Корнелий Тацит

77. "Для себя я хотел бы только одного - не считаться хуже Валента и Цецины. Не пренебрегай мной как союзником только потому, что я не стремлюсь с тобой соперничать. Я ставлю себя выше Вителлия, тебя же - выше себя. Ты триумфом прославил свое родовое имя170, у тебя двое сыновей, один из которых уже может управлять государством и еще юношей стяжал себе славу, сражаясь в германской армии171. Если бы я был императором, я сам бы выбрал его в наследники; поэтому я поступаю разумно, с самого начала уступая тебе императорскую власть. Мало этого, удача и неудача в затеваемом деле по-разному отзовутся на каждом из нас: если мы победим, я получу лишь ту награду, которую ты мне даруешь, перед лицом же опасностей и смерти мы равны. Лучше всего, если ты сохранишь в своих руках верховное командование и не станешь подвергать себя риску, а все превратности военного счастья пусть выпадут на мою долю. Настроение в побежденной армии сейчас лучше, чем у победителей, - солдатам разбитого войска гнев, ненависть и жажда мщения заменяют доблесть; силы же их бывших противников ослаблены спесью и упрямством. Война сорвет корку, которая сейчас скрывает от глаз гноящиеся раны вителлианства, и я еще больше рассчитываю на лень, невежество и жестокость Вителлия, чем на твою проницательность, бережливость172и мудрость. Так или иначе, война сулит нам меньше опасностей, чем мир, ибо того, что мы говорим сейчас, уже достаточно, чтобы нас сочли изменниками".

78. Муциан умолк. Все окружили Веспасиана, требовали, чтобы он решился на затеваемое дело, напоминали ему о благоприятных ответах прорицателей и счастливом расположении светил. Веспасиан не был чужд суеверий - недаром, уже ставши владыкой мира, он открыто держал при себе некоего Селевка, звездочета и прорицателя, и прислушивался к его советам173. И сейчас давние предзнаменования всплыли у него в памяти. Он был еще юношей, когда у него в имении неожиданно рухнул на землю огромный кипарис. На следующий день упавший ствол сам вернулся на свое место и стал расти и зеленеть пуще прежнего. Гаруспики в один голос истолковали это как предсказание величия и счастья, которое сулит юному Веспасиану судьба, как предвестие славы, его ожидающей. Триумф, консулат, победа в Иудейской войне казались ему исполнением пророчества; теперь, когда все это уже было позади, он стал думать, не предрекало ли ему это давнее знамение и императорскую власть. Между Сирией и Иудеей есть место, где высится гора Кармел и где чтут божество того же имени174. Тут стоит его алтарь, тут возносят ему молитвы, но по заветам предков ему не строят храмов и не ставят изображений. Здесь-то, в ту пору, когда тайные надежды уже владели его душой, Веспасиан совершал жертвоприношение. Жрец Басилид долго всматривался в расположение внутренностей жертвенного животного и, наконец, сказал: "Что бы ты ни замышлял, Веспасиан: постройку дома, расширение своих поместий или покупку новых рабов - все даруют тебе боги, - и пышные палаты, и бескрайние владения, и власть над множеством людей". Загадочные слова эти сразу же стали достоянием молвы, но лишь теперь люди начали понимать их тайный смысл, и среди черни только и было речи, что об этом пророчестве. Еще больше толковали о нем в доме Веспасиана: если человек вынашивает какие-либо планы, близкие обычно предсказывают ему успех.

Муциан и Веспасиан разъехались. Один направился в столицу Сирии Антиохию, другой - в Цезарею, столицу Иудеи175. И тот, и другой понимали, что жребий брошен.

79. Первым признал Веспасиана императором Тиберий Александр. С торопливостью, пожалуй чрезмерной, он уже в июльские календы176привел к присяге стоявшие в Александрии легионы. В дальнейшем именно эта дата праздновалась как первый день правления Веспасиана, хотя он сам принял присягу иудейской армии лишь на пятые сутки после июльских нон177. Случилось это так внезапно, что не дождались даже Тита, возвращавшегося в это время из Сирии, где он выполнял роль посредника между отцом и Муцианом. Никто не собирал легионы, никто не устраивал сходки - все решил энтузиазм солдат.

80. Еще никто не знал, где и когда начнется сходка, еще не решили, - в таких случаях это всегда самое трудное, - кто заговорит первым, люди то надеялись, то пугались, то пытались все рассчитать, то полагались на случай, а уж несколько солдат, собравшихся у шатра Веспасиана, чтобы как обычно воздать ему почести, подобающие легату, неожиданно приветствовали его как императора. Немедленно сбежались остальные и тут же присвоили ему титулы Цезаря, Августа и все прочие звания, полагающиеся принцепсу. Страх исчез, солдаты уверовали в свою счастливую судьбу. Сам Веспасиан в этих новых и необычных обстоятельствах оставался таким же, как прежде - без малейшей важности, без всякой спеси. Едва прошло первое волнение, густым туманом застилающее глаза каждому, кто попадает на вершину могущества, он обратился к войску с несколькими словами, по-солдатски простыми и суровыми. В ответ со всех сторон раздались громкие крики ликования и преданности. Радостный подъем охватил также легионы, стоявшие в Сирии, и Муциан, с нетерпением ожидавший начала событий, тотчас привел их к присяге Веспасиану. Затем он явился в антиохийский театр, где местные жители обычно собираются, чтобы поговорить о делах178, и обратился к толпе с речью, встреченной со льстивой восторженностью. Муциан был искусен в делах и словах, на всем, что он говорил или делал, всегда лежала печать какого-то артистизма, и речь его, хотя произнесенная по-гречески, получилась яркой и красивой. Слова Муциана о том, что Вителлий решил перевести германские легионы в Сирию, где служить выгодно и спокойно, а в германские лагеря, с их суровым климатом и тяжелым режимом, отправить войска из Сирии, вызвали бурное возмущение провинциалов и солдат. Возмущались они потому, что и провинциалы привыкли к стоявшим в этих местах войскам, хорошо относились к солдатам, со многими из них породнились и вели общие дела, и солдаты, после стольких лет службы, стали смотреть на лагерь как на родной дом.

81. Еще до июльских ид присягу приняла вся Сирия. К восставшим примкнули Сохем со своим царством и находившимися под его властью немалыми боевыми силами, а также Антиох - самый крупный среди местных подчиненных Риму царьков, знаменитый своими богатствами, доставшимися ему от предков179. Вскоре затем Агриппа, получив секретное сообщение от своих приближенных, покинул Рим и по-прежнему ничего не подозревавшего Вителлия, стремительно пересек море и вернулся к себе180. Царица Береника также решительно встала на сторону восставших. Молодая и красивая, она даже старого Веспасиана обворожила любезностью и роскошными подарками. Все приморские провинции, вплоть до границ Азии и Ахайи, и все внутренние, вплоть до Понта и Армении, присягнули на верность Веспасиану. Правда, легионы в Каппадокию тогда еще введены не были181и легаты всех этих провинций не располагали военными силами. Чтобы обсудить наиболее важные вопросы, в Берите182было собрано совещание. Муциан прибыл туда, окруженный легатами, трибунами, самыми блестящими центурионами и солдатами; отборных своих представителей прислала и иудейская армия. Все эти пешие и конные воины, цари, соревнующиеся друг с другом в роскоши, придавали совещанию такой вид, будто именно здесь принимали настоящего принцепса.

82. Подготовку к войне Веспасиан начал с того, что набрал рекрутов и призвал в армию ветеранов; наиболее зажиточным городам поручили создать у себя мастерские по производству оружия, в Антиохии начали чеканить золотую и серебряную монету. Эти меры спешно проводились на местах особыми доверенными лицами. Веспасиан показывался всюду, всех подбадривал, хвалил людей честных и деятельных, растерянных и слабых наставлял собственным примером, лишь изредка прибегая к наказаниям, стремился умалить не достоинства своих друзей, а их недостатки. Он роздал должности префектов и прокураторов и назначил новых членов сената, в большинстве своем людей выдающихся, вскоре занявших высокое положение в государстве; встречались, однако, и такие, которым счастливый случай помог больше, чем собственные достоинства. Что до денежного подарка солдатам, то Муциан на первой же сходке предупредил, что он будет весьма умеренным, и Веспасиан обещал войскам за участие в гражданской войне не больше, чем другие платили им за службу в мирное время: он был непримиримым противником бессмысленной щедрости по отношению к солдатам, и поэтому армия у него всегда была лучше, чем у других. К парфянам и в Армению были посланы легаты, и были приняты меры к тому, чтобы после ухода легионов на гражданскую войну границы не оказались незащищенными. Тит остался в Иудее, Веспасиан занял ворота Египта183, - было решено, что для победы над Вителлием хватит лишь части войск и такого командующего, как Муциан, а также славы, окружавшей имя Веспасиана; во всем остальном они полагались на фортуну, которая может сокрушить любые препятствия. Были подготовлены письма ко всем армиям и легатам, командирам приказано переманивать на свою сторону преторианцев, настроенных враждебно к Вителлию, обещая им в награду возвращение на службу.