История - Корнелий Тацит

Тацит Корнелий

История

КОРНЕЛИЙ ТАЦИТ

История

КОРНЕЛИЙ ТАЦИТ

ИСТОРИЯ

КНИГА I

КНИГА II

КНИГА III

КНИГА IV

КНИГА V

Тронский И.М.

КОРНЕЛИЙ ТАЦИТ

I

Тацит, характеризуя свою деятельность как историка Римской империи, в отличие от своих предшественников, писавших о республике, отмечает, что его труд ограничен тесными рамками и не сулит ему славы (Анналы, IV, 32). Слова эти оказались в известной мере пророческими. Ни один историк императорского Рима, - в том числе и Тацит, - не стал "классиком" римской литературы. В римской школе не изучали Тацита; хранители школьной традиции, филологи (так называемые "грамматики") не интересовались его произведениями. Следствием этого невнимания явилось полное отсутствие сведений о жизни историка у позднейших римских ученых. Для биографии Тацита мы можем использовать только разрозненные данные, имеющиеся в его произведениях и в свидетельствах современников.

Даже год рождения историка поддается лишь приблизительному определению. Друг Тацита, Плиний Младший, в одном из своих писем к нему (VII, 20) указывает, что они оба "приблизительно одного возраста", но прибавляет, что, будучи еще "юнцом", ставил себе в образец Тацита, пользовавшегося уже тогда большой славой. Очевидно, Плиний был несколько моложе Тацита, хотя и считал возможным причислять себя к тому же поколению, что и его старший друг. Год рождения Плиния известен - 61-62 гг. н.э. Если предположить, что Тацит был на 5-6 лет старше, мы приходим к интервалу 55-57 гг. н.э. как к вероятной дате рождения историка.

Будущий консул и идеолог сенатской аристократии не унаследовал от предков принадлежности к сенатскому сословию. В списках римских магистратов, как более раннего, так и более позднего времени, других Корнелиев Тацитов нет, и историк сам признает (История, I, 1), что своим положением он обязан императорам из династии Флавиев. Попасть в сенат он мог только как выходец из второй верхушечной группы Рима, из сословия "римских всадников". Известный римский энциклопедист I в. н.э. Плиний Старший (23/24-79 гг. н.э.) рассказывает в своей "Естественной истории" (VII, 76) об умершем в детстве ребенке необычного роста, сыне римского всадника Корнелия Тацита, управлявшего провинциальными финансами в Бельгийской Галлии; это единственный, кроме историка, представитель ветви Корнелиев Тацитов, о котором упоминается в римской письменности. При редкости этого имени естественно предположить, что речь идет о родственнике писателя, неизвестно только, какой степени близости. По времени он мог бы быть отцом или дядей историка.

Попытки более конкретно уточнить происхождение Тацита не вышли "за пределы догадок. Исходят, например, из имени историка: Публий (или Гай) Корнелий Тацит1. Корнелии - одно из наиболее распространенных римских родовых имен (nomen) в Италии и в провинциях, но лишь немногие из его носителей являются потомками древних патрицианских Корнелиев. В этом патрицианском роде не было ветви Тацитов. "Тацит" как третий элемент имени (cognomen, "прозвище") встречается при разных родовых именах. Надписи показывают, что "Тациты" локализованы преимущественно в двух областях - в Северной Италии, и притом на территории к северу от р. По, и в Южной (Нарбонской) Галлии, которая стала римской провинцией еще во II в. н.э. Это дает основание ряду современных исследователей относить происхождение семьи Корнелиев Тацитов к одной из названных областей. При этом против Северной Италии как родины Тацита говорит то обстоятельство, что уроженец этой области Плиний Младший, часто подчеркивающий все, что сближает его с Тацитом, никогда не называет историка своим земляком. За происхождение семьи Тацита из Нарбонской Галлии высказывается наряду с другими учеными автор новейшей и самой обстоятельной монографии о Таците и его общественной среде, английский историк Рональд Сайм2. С его точки зрения, Тацит стоит в ряду тех провинциалов, которые с I в. н.э. занимают все более видное место в управлении Римским государством и в римской литературе.

Тем не менее эта гипотеза остается лишь догадкой. Мы не знаем ни родины Тацита, ни того, где он провел детство, где и у кого он учился. Он мог от рождения или с малых лет жить в Риме, но нет никаких положительных данных, чтобы утверждать это. Однако где бы ни проходили первые годы жизни историка, обучение мальчиков в состоятельных римских семьях, особенно там, где задачей являлась подготовка к государственным должностям, имело стандартный характер и развертывалось по нескольким обязательным ступеням.

Первоначальным учителем был грамматист (grammatista от греч. grammata буквы, или literator), у которого дети учились чтению и письму и элементам счета. В верхушечных слоях общества чтение и письмо предусматривались как на латинском языке, так и на греческом, владение которым было необходимо для всякого мало-мальски образованного римлянина.

Грамматиста сменял грамматик. В отличие от обучения у грамматиста, которое в богатых семьях чаще всего носило домашний характер, грамматик обычно содержал школу. В рабовладельческом обществе, где всякий производительный труд, кроме сельскохозяйственного, презирался и был уделом рабов и низших слоев свободного населения, профессиональной школы не существовало. Школьное обучение имело две основные задачи: привить учащимся, с одной стороны, мировоззренческую основу рабовладельческого общества, принципы его идеологии, политики, морали, а с другой стороны - культуру речи. Последний момент имел в античном обществе огромное значение. С эпохи софистики (конец V в. до н.э.) "оратор" (rhetor) становится в Греции синонимом "государственного деятеля". Наука о публичной речи, реторика, получает то же значение в Риме с конца II в. до н.э. В I в. до н.э. в античной школе устанавливается двухступенное обучение вслед за элементарным. Основу образования закладывает грамматик, а завершает его ретор. Грамматик строит свое обучение на объяснительном чтении классических поэтов. У греков основным текстом служили гомеровские поэмы; в Риме ко времени школьных лет Тацита установилось чтение "Энеиды" Вергилия как первоосновы грамматического обучения. На поэтических текстах разъяснялись вопросы литературного языка, и вместе с тем учащемуся внушались, - на увлекательном и эмоционально заряженном художественном материале, - основы морали и политических представлений господствующего класса, в частности убеждение в прочности Римской империи, в цивилизаторском значении римских завоеваний. Грамматические занятия проходили у римлян как на латинском, так и на греческом языках.

На следующей ступени обучения, в реторической школе, вместо поэтических текстов изучались уже прозаические, главным образом произведения ораторов и историков. Реторы уделяли особое внимание самостоятельным упражнениям учащихся в различных жанрах литературной прозы. В соответствии со значением публичной речи в античном мире центр тяжести лежал не на письменных работах, а на устной речи, требовавшей художественного исполнения. С переходом Рима от республиканского строя к императорскому практические возможности политического и судебного красноречия сократились, и это привело к переключению функций публичной речи. Она стала эстетической самоцелью, литературным и исполнительским художественным жанром. Место подлинной политической или судебной речи занимает фиктивная речь на мнимом процессе или мнимых политических дебатах - декламация. Формы судебного и совещательного красноречия были поставлены здесь на службу раскрытию сложных морально-психологических конфликтов. Уже в начале империи, при Августе, декламация установилась как самостоятельный жанр. По сравнению со старым ораторским искусством декламационное красноречие знаменовало решительное обеднение идейного содержания, компенсировавшееся, правда, некоторым обогащением психологической трактовки образов и новыми эффектами патетического стиля. Проза сближалась с поэзией.

Декламация была важнейшим, но отнюдь не единственным жанром, которому обучали в реторической школе. Она вырабатывала умение владеть разнообразными литературными стилями в зависимости от жанра произведения и разных литературных традиций. Отсюда непривычная для людей нового времени способность античных авторов варьировать литературный стиль. Примером может служить творчество такого писателя, как Апулей (II в. н.э.). Он совершенно по-различному стилизует свои сочинения, относящиеся к разным жанрам, и мастерски дифференцирует стили даже в рамках единого произведения. Виртуозность эта вызывала у исследователей подозрения в действительной принадлежности Апулею некоторых произведений или их частей. Тацит тоже "пострадал" из-за многогранности своего стилистического искусства, как мы увидим при рассмотрении "Диалога об ораторах".

С реторической школой конкурировала философская, но Тацит ее, по-видимому, не проходил. К философии и ее адептам историк относился очень сдержанно. Самая распространенная философская система этого времени стоицизм - имела в I в. оппозиционную направленность и поддерживала пассивное сопротивление некоторых кругов аристократии по отношению к императору. Впоследствии, при другой политической обстановке, во времена Траяна и его преемников, философия утратила оппозиционный привкус и тот же стоицизм услужливо создавал теоретическое обоснование для императорской власти; однако это произошло лишь в позднейшие годы жизни Тацита, и историк вряд ли сочувствовал в этот период своей деятельности такому повороту в государствоведческой теории философов. Нередко встречающееся в научной литературе утверждение, будто Тацит по своим убеждениям был близок к стоикам, представляется совершенно необоснованным.