Коллекция королевы - Ан Ци
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кирилл Игнатьич, что-то случилось? — спрашивал его тем временем Петя, похоже, не в первый раз.
— Случилось, Петь. Я сейчас Кате позвоню и, если она разрешит, мы с тобой к ней поедем. Ты пока дома поживёшь. У тебя в университете военная кафедра была? — не слушая возражений оборвал он мальца.
— Была, но…
— Ты кто такой?
— Я — лейтенант, а почему…
— А потому, что приказы старшего по званию не обсуждаются. Исполняйте, лейтенант Синица!
— А Вы и в армии были? — совершенно по-детски без этого, часто деланого пренебрежения к настоящей мужской работе Защите отечества, захлопал ресницами оболтус.
— Служил, и даже несколько лет, но офицером. Майор ракетных войск Бисер. «Честь имею!» — серьёзно сказал Бисер. — И ты у меня честь иметь будешь, это я тебе обещаю!
На обратном пути сытый Петька уселся «рядом с водителем». Он тихонько мурлыкал под голубую рапсодию Гершвина и даже, кажется, немножко дремал.
— Что, разморило? Ну как тебе там, в «Аланье»? — хлопнул его Кирилл по плечу, пока они стояли целую вечность перед светофором на перекрёстке, а кавалькада чёрных машин в сопровождении мотоциклистов на бешеной скорости неслась по Кутузовскому.
— Жратва просто мировая! И публика ничего, не жмёт. Иногда, знаете Кирилл Игнатьевич, то наши колхозники жить не дают, то дикие абреки ордой налетят. Голосят, как оглашенные, за столик подсесть норовят. А там, кроме одного только хмыря, никто не лез.
— Какого это хмыря? — быстро спросил Кирилл, согнав улыбку с лица.
— Он за нами на москвиче притрюхал, может, заметили? И ещё приземлился там, где «стойлу» запрет.
— Ах вот оно что, помню. А дальше? — нахмурился Бисер и стал напряжённо ждать ответа.
— Да ничего особенного. Просто Вы ушли, а он из своего рыдвана выкатился… Село, селом! Браток, говорит, пиво тут есть, не знаешь? А какое? А подешевле? Сколько время? Закурить не найдётся? И как Ванька-Встанька, то за свой столик плюхнется, то ко мне подгребёт. Сядет-вскочит, сядет-вскочит, честное слово! Потом покряхтел, поелозил и слинял, даже без пива.
— Петя — всё также без тени улыбки сказал Кирилл, — сосредоточься. Всё вспомни и совершенно точно мне скажи, он к тебе прикасался? Мог, к примеру, в карман что-то положить?
— Нет, что Вы Кирилл Игнатьич. Смотрите, я как сидел? Сзади одни кусты. А по бокам два стула. Этот тип был всё время напротив. Да у меня карманов нету. Разве в джинсах? Так-то на… на попе! — хлопая рыжими ресницами круглых глаз растерянно возразил Петя.
— Хорошо, а в еду, в напитки мог тебе что-то бросить? Он тебя отвлекал? Ты отворачивался хоть раз?
— Что? В еду? Так Вы думаете…?
— Петя, я тебя понимаю. У тебя миллион вопросов. Я тебе ответственно обещаю по мере возможности ответить на каждый. А пока ответь на мои! И поверь, что я не свихнулся.
Но Петька и правда, развлекавший себя идеей уж не псих, не бандит ли Бисер, на самом деле, давно был занят другими мыслями. Он конечно злился, что слушался, как щенок. Было стыдно, что испугался. Что бардак, и что нету денег. Однако в его голове, словно голос из автомата, повторялись слова: «Ваш сын. Глаза у Вас с сыном совсем одинаковые.» И ведь Бисер не спорил! А если он не Синица? А что, если…?» Кирилл потряс его за плечо и повторил раздражённо:
— Пётр! Мог он что-то тебе подсыпать?
— Нет! Это исключено, — сказал уверенно парень. — Руки он держал под столом.
— Хорошо! — Кирилл перестроился в правый ряд, проехал метров пятьдесят и, аккуратно вписавшись в поворот, остановил машину около двух берёзок и скамейки. Он вытащил мобильный телефон, набрал номер, и в трубке зарокотал знакомый мужской голос.
— Батоно Кирилл? Ты что уже соскучился?
— Соскучился, Акакий, это само собой. Только, ты ведь не просто мудрый. Ты же прямо провидец, авгур какой-то!
— Что такое, уже?
— Ещё не знаю, но возможно. Скажи, ты помнишь, за каким мы столиком сидели?
— Я же «профи». Конечно помню, как же иначе!
— Сделай одолжение, проверь, нет ли там жучка. На нижней стороне стола или на ножках, я думаю. Понимаешь, пока мы с тобой твои подвалы смотрели, к парню, оказывается, некто очень уж лип. Пришёл после нас. Ушёл так, что мы не видели. Только сделай сам, если можно. Чтобы звон не пошёл по округе. Может, кто-то и дальше смотрит?
— Не беспокойся, я тебе перезвоню через пять минут.
Петька во время этого разговора молчал. Его способность волноваться, дивиться и даже бояться истощилась, как пересохший в пустыне колодец. Голова бедняги и так слегка гудела «после вчерашнего». Теперь, перегруженная калейдоскопом впечатлений и ощущений, она просто затрещала от боли. Он посмотрел в окно на улицу.
По двору, мощённому щербатой брусчаткой, на маленьких непослушных ножках топал белобрысый бутуз в пестрой маечке. На его щекастой мордашке было довольное и вместе с тем озабоченное выражение. В руке он держал деревяшку в форме причудливой клюшки, расписанной ромбами и цветами. Игрушка изображала австралийский бумеранг. Снова вышло солнце. Оно осветило дом напротив, выкрашенный в благородный кремовый цвет, его сливочные пилястры и барельефы. Детёныш миновал облицованный серым мрамором фронтон и приблизился вплотную к машине. Он деловито занес своё оружие над лакированной дверцей и совсем собрался испробовать на прочность боковое стекло, но был уличён и срочно эвакуирован стройной маленькой брюнеткой в белых брюках.
— Тёмка, — ахнула она, подхватив малыша на руки и уволакивая его к круглому столику летнего кафе прямо во дворе дома, — ты что хочешь, чтобы
