Хранительница (Там, за синими морями…) - Елена Кондаурова

В общем, отбились, хотя потерь могло быть и поменьше. Таш, матерясь, ходил между телегами и подсчитывал «убытки». Из его ребят не пострадал никто. Сам он отделался небольшой рваной раной на плече от пробившего кольчугу арбалетного болта, а вот Самконгу не повезло. Сила силой, а поворачиваться следовало быстрее, особенно, если сцепляешься сразу с двумя дружинниками нашего светлого князя. Сказалось отсутствие тренировок, и он получил мечом по ноге так, что слава богам, хоть совсем не отрубили. К счастью, Таш, который лучше всех знал слабые стороны своего друга и с некоторых пор присматривал за ним, успел вовремя, и логического завершения боя для Самконга не последовало. Но рана была нехорошая, глубокая, и надрубленную кость было видно невооруженным глазом.

Все были сильно злые, и потому пленных почти не осталось. Таш кое-как нашел двоих, находящихся в более-менее приличном состоянии, и велел беречь, глаз не спускать, и доставить в поместье Самконга, как можно скорее и как можно меньше привлекая к этому обстоятельству ненужного внимания.

Раненых перевязали, погрузили в освобожденные от поклажи сани, и повезли обратно в Олген, благо, что отъехать слишком далеко от столицы не успели, а тяжелых среди них не было. Разве что Самконг, рана которого в дороге вела себя препакостно, отчего он громко матерился, не давая покоя остальным болящим. Впрочем, никто не жаловался, а Таш понимающе усмехался себе в усы, прекрасно зная о том, что его друг никогда не умел болеть молча. Только с криками, руганью и проклятиями, от которых всем вокруг тут же становилось тошно. Но Таш его прощал, потому что это был, пожалуй, единственный его недостаток.

Дома уже ждал Заген, сразу взявшийся за их перевязку. Рана Самконга ему не понравилась, и он настоятельно порекомендовал беспокойному пациенту провести в постели хотя бы несколько дней. Тот начал громко возмущаться, типа, какая может быть постель, когда тут такие дела, но Заген молча дал ему сонных капель, и Самконг отрубился. Затем он подштопал Таша и тоже посоветовал ему отлежаться, но тот только отмахнулся. Рана была пустяковая, раньше он такие вообще на ногах переносил, а остаться здесь на ночь означало не увидеть Рил до завтрашнего вечера. Лекарь не стал настаивать, понимая, что это бесполезно, и занялся другими пострадавшими.

Уже подъезжая к дому, Таш подумал, что, пожалуй, несколько переоценил свои силы. Рана все-таки давала о себе знать, его как будто пригибало к земле. Старею, — с горечью подумал он. Все еще злясь на себя, Таш расседлал коня, поставил в конюшню, засыпал ему овса и пошел в дом, не сомневаясь, что ему удастся скрыть от Рил свое состояние.

Но он ошибся. Рил хватило полвзгляда, чтобы понять, что что-то не так.

— Таш, что случилось? — Прямо спросила она, забыв назвать его "господин".

Он попытался отбрехаться:

— Ничего, все в порядке.

Она подошла ближе и встревожено заглянула в глаза.

— Ты бледный. Тебя ранили? — Проявила она редкую догадливость, и провела ладонью по его щеке.

Тут Таш, ставший внезапно мягким, как воск, не смог ей соврать.

— Ерунда, царапина, — сказал он, поймав ее руку и сжав в кулаке. — Покормишь?

Рил охнула.

— Силы небесные! Куда тебя ранили, покажи! — Потребовала она.

— Рил, я есть хочу!

— Сначала покажи!

— Ну, ладно! — Таш поднял рубашку и показал перевязанную рану. — Видишь, ерунда, царапина. Довольна теперь? — Она с ужасом смотрела на красное пятно на повязке. Он решил успокоить ее: — И вообще, Самконгу больше досталось.

Она словно очнулась.

— А с ним что?

Ташу надоело стоять и он сел за стол. Рил тут же забегала, накрывая ужин.

— Он ранен в ногу. Глубоко, до кости. Лекарь дал ему снотворное. Когда я уезжал, он уже спал.

Рил закрыла рот ладошкой.

— Ему, наверное, больно!

— Да уж, наверное. Всю обратную дорогу матерился и так орал, что вороны пугались.

Она посмотрела на него расширенными от ужаса глазами, а потом прыснула. Наверное, представила орущего Самконга. Таш немного посидел за столом, но так ничего и не съел. Аппетита он сегодня не нагулял. Наконец, он поднялся, чтобы идти спать. День выдался нелегким, а мысли после всех событий одолели и вовсе тяжелые. Рил, его нечаянное счастье, молча направилась за ним следом, помогла снять рубашку, стащила сапоги и укрыла одеялом. Пару минут посидела рядом, все так же молча, и ушла.

Вернулась, когда он уже засыпал. Присела на корточки у кровати, осторожно прижалась щекой к раненому плечу и что-то зашептала.

Таш с удивлением понял, что она читает над ним наговор. Такое проявление заботы растрогало и рассмешило его. Он протянул здоровую руку, погладил ее по голове, как гладят неразумного ребенка, и пробормотал:

— Ты ж моя ведьма!

После чего отключился.

На следующее утро, рано, еще затемно, как будто что-то почувствовав, пришла Пила. Лика не хотела ничего рассказывать, но с враньем у нее всегда были проблемы, и Пиле не составило труда выведать у нее всю информацию, касающуюся Самконга. Правда, узнав все, что хотела, Пила с трудом сдержала рвущийся из горла крик. Рассказ Лики причинил ей такую боль, выдержать которую она никогда не считала себя способной. Она буквально задыхалась, ей казалось, что ей в сердце воткнули нож, и провернули его несколько раз.

— Лика, — глухо сказала она, — я должна его увидеть.

— Ты с ума сошла? — Лика замерла от ее слов. — Ты вообще понимаешь, что говоришь?

— Понимаю. Отведи меня к нему, я боюсь, что одну меня не пустят!

— А меня пустят? Я даже не знаю, где он живет!

— Я знаю. У него там охрана, а ты можешь сказать, что ты рабыня Таша, и что он тебя послал. Ну же, Лика, ты же не хочешь, чтобы я сошла с ума от неизвестности!

— Я не хочу, чтобы ты сошла с ума на рыночной площади, когда палач будет ставить тебе клеймо! — Резко сказала Лика, надеясь привести ее в чувство.

Но в данный момент на Пилу не действовали никакие призывы к благоразумию.

— Да плевать мне на клеймо! — С отчаянием крикнула она. — Говори, поможешь, или я одна пойду!

И Лика вдруг успокоилась. Она внимательно посмотрела на подругу и спросила:

— Ты уверена в том, что делаешь?

— Да, тысячу раз, да! Мне все равно, как, лишь бы с ним!

— Тогда идем! Одевайся!

Они закутались в плащи до самых глаз, потому что мороз стоял такой, что зубы мерзли, и вышли из дома.

До поместья Самконга они добрались довольно быстро. Лика все время оглядывалась, оценивала ситуацию, все еще надеясь, что на них никто не обратит внимания, и Пиле, если что, можно будет вернуться.

У ворот девушки остановились, переглянулись, и Пила, опасаясь, что Лика повернет назад в шаге от цели, сама взялась за массивное железное кольцо и решительно постучала в ворота. Им открыл молодой здоровый парень довольно нахального вида.